Помню, как я шаркал по устеленному ковром коридору на самом верхнем этаже шикарного небоскреба и искал номер Хьюза. Его дверь была слегка приоткрыта. Постучав, я толкнул дверь - и, признаюсь, отпрянул, поскольку передо мной открылась картина, очень напоминающая сцену из фильма "Человек со шрамом" Брайан Де Пальмы.
Я увидел гору кокаина - или "завораживающего порошка", как Томми Болин назвал его в "Teaser" - насыпанного на стеклянную поверхность кофейного столика. Хьюз спокойно попросил меня закрыть дверь. А потом приглашающе махнул рукой, предлагая присоединиться к нему и тем двум так называемым "фанатам", что следовали на машине за самолетом Purple, - они тоже были в его номере.
Я невольно сделал несколько шагов вперед, чтобы поближе рассмотреть все это. Хьюз и его приятели опустились на колени возле столика с холмом белого порошка. Они скрутили трубочками стодолларовые банкноты и вооружились блестящими отполированными лезвиями, чтобы отделять себе дорожки кокаина.
Гленн Хьюз сегодня: "Я тогда не знал, что эти ребята поставляли наркотики для Rolling Stones и Led Zeppelin. А через меня они запустили свои когти и в Deep Purple - ведь они давали мне наркотики бесплатно, я никогда за них не платил. Я думал, ничего особенного в этом нет, все ведь нюхают, верно? Думал: "Ну что такого, просто зависаю с двумя чудаками, вот и все".
Упомянутый мной "инцидент с костылями в Абилене", скорее всего, стал результатом несчастного случая во время катания на лыжах. Несмотря на то, что Техас у всех ассоциируется с жарким солнцем, безоблачным небом, пустынями, кактусами и колючками "перекати-поле", знойно в нем только летом. А в зимние месяцы снежные горы соседнего Нью-Мексико привлекают толпы любителей зимних видов спорта.
Так вот, когда Deep Purple выступали в Абилене, произошло событие, имевшее печально-ироничный подтекст - по крайней мере, для меня. Один из зрителей, который, очевидно, незадолго до этого сломал себе ногу, катаясь в горах Нью-Мексико, подбросил свои костыли высоко в воздух. Предположительно это был жест восторга, коим он хотел выразить свою признательность группе. Но, как я писал тогда в "Sounds", "для меня этот жест выглядел намеком на теперешнее положение Purple: они ступают вперед очень неуверенно, потому что уход Блэкмора нанес им серьезное увечье".
Несколькими днями раньше я поделился своими сомнениями с отпустившим бороду и заметно пополневшим Дэвидом Ковердэйлом. Он сразу же занял оборонительную позицию, особенно когда речь зашла о достоинствах альбома "Come Taste The Band".
"Последнее, что я слышал (это было в начале декабря), - это то, что в Британии уже продано 130000 пластинок, - напирал он. - По-моему, одно время альбом занимал в чарте девятую строчку, а это очень даже неплохо. Черт возьми, что людям еще нужно? Да и во всем остальном мире запись неплохо покупают. Я вот, к примеру, не жалуюсь".
Но, несмотря на столь неплохое, по его мнению, положение вещей, и, видимо, памятуя о "внеклассной" деятельности Томми Болина, Ковердэйл сказал также, что хотел бы заняться собственной сольной карьерой.
«Мне очень хочется выяснить, на что же я сам способен в студии, - настаивал Ковердэйл. - Когда я запишу свой собственный альбом, на нем ие будет никого из Purple, потому что, если я позову хоть кого-нибудь из них, это уже будет расцениваться как запись Purple, а не моя".
И тут я понял, что Ковердэйл не особенно доволен своей ролью в Deep Purple, потому что он добавил: "И на своем сольном альбоме я буду петь, а не визжать так, как будто кто-то держит меня за яйца. Черт возьми, вот уж сколько лет меня заставляют так визжать!"
Справедливости ради стоит добавить, что к этому времени Ковердэйл стал держаться очень обособленно. Я замечал, что на концертах он очень много времени проводит за кулисами, предоставляя Гленну Хьюзу петь такие неожиданные и необычные композиции, как "Georgia On My Mind" Хоаги Кармайкла.
Гленн Хьюз сегодня: "Вот тебе ответ на вопрос "почему": когда в группе есть басист, который творчески подходит к процессу, и когда он играет с гитаристом, который позволяет ему разгуливать по сцене, и они вместе джемуют... Это уже импровизации, в которых могут участвовать только инструменталисты. Конечно, это был не Grateful Dead, но "Gettin' Tighter" мы играли минут по двадцать. И что же остается вокалисту в такой ситуации? Он уходит со сцены, не будет же он тебе по полчаса стоять и трясти маракасами".
Ковердэйл соглашался с тем, что его роль в группе была несколько фрагментарной, но при этом настойчиво утверждал: Мне некого в этом винить, кроме себя".
И добавлял, поглаживая свою недавно отросшую бороду: "Когда я предлагал песни для программы, я не думал о том, насколько их рамки узки для меня. Они очень монотонные. Мы не играем "Mistreated", a мне так не хватает этой песни. Но ведь я - всего лишь одна пятая от общего концепта, и сейчас меня это очень огорчает".
Но пришло время вернуться к воспоминаниям о техасском туре Purple и тех эпизодах, что имели место в музыкальных магазинах Далласа. Именно там я ощутимо почувствовал, насколько напряжены отношения между Deep Purple и Томми Болином. К тому же, в этот эпизод оказался вовлечен и Гленн Хьюз, с которым Томми сошелся наиболее близко.
В Далласе я сопровождал Болина и Хьюза, когда они ездили по городу и, в частности, посетили пару музыкальных магазинов. Один из них был довольно большим, в стиле магазинов Tower Records, а другой - поменьше, он специализировался на хард-роке. Однако в обоих магазинах альбом Болина "Teaser" "подавался" гораздо лучше, чем перпловский "Come Taste The Band". Причиной тому были старания маркетингового отдела лейбла Болина. Но махинации рекорд-лейблов - последнее о чем стал бы думать Хьюз в тот момент. Басист Deep Purple мрачнел на глазах.
В первом магазине - музыкальном гипермаркете - менеджер упросил Болина вскарабкаться по стремянке и поставить свой автограф на двухметровом картонном постере альбома "Teaser", вывешенном высоко на стене. Стоявшего около полок Хьюза откровенно злило то внимание. которое уделяли его коллеге. А во втором магазине его раздражение переросло в открытую злобу.
Снаружи этого хард-рок-магазинчика висел баннер с надписью "Сегодня, с 6.30 до 7.30, знаменитый Teaser будет здесь самолично!" И никакого упоминания о Deep Purple, Гленне Хьюзе или ком-то еще. Главная витрина магазина целиком была отведена под рекламные постеры Болина. "Come Taste The Band" был бесцеремонно задвинут на маленькую витрину вместе со многими другими, куда менее значимыми альбомами. Иными словами, запись Purple осталась в тени.
Когда мы ехали обратно в отель, атмосфера в лимузине оставалась напряженной. По-моему, за всю дорогу Болин и Хьюз не обменялись ни единым словом.
Поэтому я не удивился, когда возмущенный Хьюз заявил мне вечером: "Я не люблю тяжелый рок. Но "Smoke On The Water" и все то, что значат Deep Purple... я не могу этого изменить. Концерты наши мне нравятся, но вне сцены, когда я начинаю обо всем этом думать, мне порой очень грустно".
А уж в тех музыкальных магазинах Далласа у Хьюза, несомненно, было немало времени на то, чтобы "подумать обо всем этом".
Гленн Хьюз сегодня: "Томми много кого бесил. Он тогда проталкивал этот свой альбом "Teaser", и я его понимаю. Но сам-то я в 1975 и в начале 1976 совсем съехал с катушек и конкретно подсел на наркотики. Я долго не сознавал, что иду не по той дорожке. И мне было очень нелегко ладить с моими так называемыми "братьями" в столь сложной для меня ситуации".
Возможно, вас удивит, что, несмотря на все эти мрачные эпизоды, я вернулся в Британию с самыми положительными мыслями в адрес Томми Болина и четвертого состава Deep Purple.
В самом начале моего путешествия по Техасу Джон Лорд, потягивая коньяк, устало заметил, что это уже двадцать четвертый его визит в Штаты вместе с Deep Purple. В конце своей статьи в "Sounds" я написал: "По крайней мере, есть уверенность в том, что они приедут в Штаты и в двадцать пятый раз".
Я не знал только, что это будет уже без Болина.
Там, в Британии, мои радужные надежды основывались на том последнем техасском концерте, что я видел, - он идет четвертым в списке моих воспоминаний. Это было удивительно впечатляющее шоу.
Дело было в Хьюстоне. Это очень современный город, в нем полно сверкающих стеклянных небоскребов. Но площадка, на которой проходил концерт, резко контрастировала с самим городом. Да, "Coliseum" был огромным грязноватым старомодным залом, битком забитым сумасшедшими ковбоями, но это место идеально подходило для выступления.
Моя позиция была очень выигрышной: я сидел высоко, на платформе с микшерским пультом Purple. На мой взгляд, атмосфера "Coliseum" идеально соответствовала такому действу. Да что там, она подходила для него куда лучше, чем все концертные площадки, что я видел до этого в других техасских городах! В Абилене, к примеру, концерт проходил в колоссальном сооружении, напоминающем здание из передачи о телепузиках, а в Форте Борте Purple выступали на грандиозном, безукоризненно чистом бейсбольном стадионе.
В Хьюстоне Deep Purple совершенно преобразились. И это случилось именно благодаря Томасу Ричарду Болину.
До сих пор я критиковал Болина в основном за то, что на предыдущих выступлениях он играл как бы с неохотой, словно опасаясь выставить себя напоказ. По-моему, я написал в "Sounds", что он "недостаточно бросался в глаза". Имея в виду, что он отнюдь не бравировал своим мастерством, не выпендривался, не потрясал индейскими перьями, которые любил вставлять себе в волосы, и не кричал: "Эй, я новый гитарист Deep Purple! Глядите-ка, я ведь я гораздо круче, чем Ричи Блэкмор. Как, вы мне не верите? Ну, сейчас я вам покажу..."
Пока Purple играли свой первый номер "Burn", Болин, казалось, продолжал довольствоваться своей малозаметной ролью и не хотел давать себе волю. Но потом в нем будто что-то щелкнуло. Шоу в хьюстонском Coliseum" было громким. Чертовски громким в том турне это был самый громкий их концерт. Во время первой песни сидевший за микшерским пультом паренек-шотландец наклонился ко мне и с характерным северным акцентом прокричал: "А мощный сегодня звук, верно? Это настоящие Deep Purple!"
И как же прав он был! За "Burn" последовала подборка новых треков из "Come Taste The Band" - "Lady Luck", "Gettin' Tighter" (выпущенная в Штатах в виде сингла) и "Love Child". Играя новые песни, Болин почувствовал себя более уютно. Он начал расхаживать по сцене в своей обычной, слегка чванливой манере.
Как и следовало ожидать, наибольшее оживление в толпе вызвала "Smoke On The Water". Болин держался очень уверенно, он даже дерзнул слегка исказить знаменитые первые аккорды ("Интересно, а сошло бы это ему с рук в Британии?" - подумал я.) и добавить от себя пару диссонирующих нот.
Вероятно, именно тогда я принял Болина как нового гитариста Purple. Да, было непривычно слышать, как он искажает эти уже почти священные риффы, но какая великолепная дерзость и отвага! Вот так ему удалось "присвоить" эту практически самую популярную и знаменитую песню Purple.
Таким же было и его долгожданное соло. Иными словами, оно было достойно вступления. Не зря его называли "лучшим молодым гитаристом мира"!
До сих пор соло Болина - думаю, вы догадываетесь, почему - были вполне обычными, а подчас даже откровенно не впечатляющими. Я часто спрашивал себя: "Неужели тот торнадо в "Spectrum" и этот парень на сиене, который едва играет простейшие перпловские пассажи, - один и тот же человек?"
Но хьюстонское соло Болина было блестящим и агрессивным - короче, настоящий тяжелый рок. Оно началось с весьма оригинального эха, то затихающего, то накатывающего волной. Поначалу Болин играл тихо и нежно - это напоминало самые утонченные моменты из "Teaser", но постепенно его соло нарастало, превращаясь в шестиструнную оргию. Публика была очарована его игрой, и Томми, почувствовав себя еще увереннее, потряс бледным кулаком, а потом жестом пригласил ее хлопать поактивнее - и народ наградил его шумными аплодисментами.
Даже с микшерского пульта была видно, как засветились от удовольствия глаза Болина, когда он внезапно понял, что аудитория - его всецело, что именно ему она внимает в молчании и именно ему дарит восторженные овации.
Той ночью в Хьюстоне Болин достиг вершины своего могущества. Воистину, он жил в соответствии с лозунгом на своей футболке - "На Пределе".
Гленн Хьюз сегодня: "Да, Томми уже нет с нами, но я его часто вспоминаю, он был мне как брат. Я любил его. Ты ведь знал Томми, Джефф. Он был добрым и милым, но его сгубили наркотики. Знал ли я, что он плотно сидит на героине? Нет. Я был наивным. Знал ли я, что в Индонезии он вколол себе морфий? Нет. Все, что я знал, - это то, что он был классным парнем".
А ПОТОМ...
Что же случилось с Purple после Техаса?
Deep Purple не смогли сохранить в себе драйв того хьюстонского концерта. К тому времени как они добрались до Ливерпуля и выступили там в "Empire Theatre" 15 марта 1976 года, все было почти что кончено. Фанаты Ричи Блэкмора жаждали крови Болина, и Томми сник, замкнулся в себе и сыграл свои соло очень зажато. Как сказал бы Тед Ньюджент, он был "парализован".
Барабашник Purple Иан Пэйс впоследствии вспоминал: "Насколько замечателен Томми был в студии, настолько же беспомощен он был на сцене. Когда он выходил на большую площадку, он просто терялся". Пэйс добавил, что, когда Болин бывал не в настроении, он иной раз переставал играть и принимался дискутировать с кем-нибудь из зрителей. И мне почему-то сразу вспомнились слова, сказанные матерью Томми Барбарой много лет назад: "Если вы не можете принять его таким, какой он есть, то он нас - тоже".
В Ливерпуле состав Mark IV просто-напросто освистали. Дэвид Ковердэйл, к примеру, покинул сцену в слезах. Намеченное турне по Германии пришлось отменить, и Болин вернулся в Америку.
Когда он приехал домой, его друзья едва смогли его узнать. Он уже не был тем застенчивым, очаровательным пареньком, которого они когда-то знали. Теперь привязанность Болина к тяжелым наркотикам была не просто опасной, она угрожала его жизни. Он был постоянно озабочен тем, где бы достать следующую дозу, и горе тем, кто стоял у него на пути.
Естественно, как всегда случается в подобных обстоятельствах, внутренне Болин тоже очень изменился. Как сказал один из его друзей, он "заболел Голливудом". Ах, если бы только это!
И все же жизнь еще теплилась в диком волке. Болин вернулся на сцену, стал гастролировать вместе со Стивом Марриоттом и Робином Тровером, а затем записал пластинку "Private Eyes" - вторую после "Teaser". Он даже нашел время, чтобы отыграть несколько сессий с начинающей канадской хард-рок-группой Моху.
Потом у Томми было намечено еще несколько выступлений - сперва на разогреве у Джеффа Бека, затем на совместных концертах с Fleetwood Mac. Но с Mac он так и не выступил. По правде говоря, он и с Беком-то едва-едва отыграл первый цикл концертов.
4 декабря 1976 года Болин был найден мертвым в номере 902 в "Newport Resort Hotel", что на севере Майами, в штате Флорида. Причиной смерти стала передозировка героина. Предыдущим вечером он играл на разогреве у Бека. А на следующее утро его уже не было в живых. Он умер после бурной и затяжной вечеринки, участники которой всю ночь по нарастающей потребляли пиво, шампанское, кокаин и героин.
Один из его друзей сказал: Томми не хотел умирать, он просто принял слишком большую дозу, это была чистая случайность, исключительно по невнимательности". Другой подтвердил: "Это был несчастный случай. Томми вовсе не собирался сводить счеты с жизнью".
Что ж, может быть, он и не собирался "сводить счеты", но трагедия остается трагедией. Врач констатировал "смерть в результате сильного наркотического опьянения".
Томми Болину было всего двадцать пять.
ДИЛЕРЫ
В альбоме Deep Purple "Come Taste The Band" есть трек "Dealer". Однажды Томми Болин сказал, что "это песня о наркотиках - когда они у тебя есть, это лучшая штука в мире, а когда их нет - хуже них ничего и быть не может".
Что ж, конечно, в феврале 1976 года, в своем техасском турне. Deep Purple не испытывали в них недостатка.
Не так давно я спросил у Гленна Хьюза (который в 1991 году сделал грандиозное усилие и поборол свое двадцатилетнее пристрастие к кокаину и алкоголю), что случилось с теми двумя техасскими наркодилерами, которые едва не погубили его.
"Один из них отбывает пожизненное заключение, - сказал Хьюз. - При аресте у него нашли огромное количество наркотиков. Он был Злом с большой буквы, причем пассивно-агрессивным: сперва очень-очень милым, а потом в один "прекрасный" день превращался в форменную сволочь".
От этих воспоминаний лицо Хьюза искажается гримасой: "Я взял его и его жену в наш самолет, и они полетели на Гавайи вместе с Purple. Потом я купил его жене рояль "Steinway". Я думал, этого достаточно, чтобы расплатиться с моим долгом. Ну, а потом уже я узнал, что его арестовали, когда он снабжал наркотиками другую группу".
А как же второй? "Он умер от передозировки. А я - нет. Таков конец истории: ты видел меня в самый мрачный период моей жизни - ну, может, не самый-самый, но все же. И вот теперь один из тех ребят мертв, второй - в тюрьме, а третий... Ну, а с третьим ты сейчас разговариваешь. Вот это-то и помогло мне стать таким, какой я теперь, - сильная вера в то, что "я смогу пройти через все это".
|
|
|
Чудесный сентябрьский полдень, бабье лето, год 1975. Начинающий 20-летний репортер из британского музыкального еженедельника "Sounds" (это я, Джефф Бартон) стоит в вестибюле лондонского Swiss Cottage Holiday крутит диск телефона, пытаясь дозвониться до номера Болина.
Болина мои вопросы не смущают. "Думаю, пластинка им понравится, - предрекая он, причем вовсе не том сиплым голосом, что я слышал по телефону, а лениво и вальяжно. - Новый альбом не так прост, как старые релизы Purple, хотя, я думаю, дело не только в этом. Наши слушатели подросли и поумнели, так что, по-моему, они оценят альбом высоко. Очень высоко".
Но что делает игру Болина в "Spectrum" действительно выдающейся - так это его симбиоз с клавишником Дженом Хаммером, тоже бывшим участником Mahavishnu Orchestra. Синтезатор Хаммера змеей обвивается вокруг гитары Болина и стремительно увлекает ее в неведомые дали. А Кобэм лупит в барабаны, словно целая армия зайчиков "Duracell". В результате мы имеем скоростную, драйвовую, мощную эклектику самого высокого класса.
И мне не нравилось то, какой оборот принимают события в Purple, - продолжает он. - В студии мы были пятью эгоистичными маньяками и выкручивали ручки микшера так, чтобы звучать громче остальных. Мы уже не были командой. Казалось, о песнях все вообще позабыли. С другой стороны, наша музыка стала слишком модной и слишком... крутой. Это уже не Deep Purple. Deep Purple были нахальной, дерзкой бандой".
Критики приняли альбом Deep Purple "Come Taste The Band" без особых восторгов. Purple отправились в глобальный промо-тур. Но повсюду уже судачили о том, что теперь их сценическим выступлениям недостает блеска и публика реагирует на них довольно апатично. В довершение ко всему, когда они выступали в Индонезии, в Джакарте произошел трагический инцидент: Пэтси Коллинз, член гастрольной команды и по совместительству телохранитель Болина, погиб при подозрительных обстоятельствах - упал с шестого этажа в шахту лифта. Разъяренные полицейские со свирепыми собаками и пулеметами ворвались прямо на концерт и переколотили 200 фанатов Purple... И, тем не менее, впоследствии, уже уйдя из группы, Томми Болин скажет: "Первые наши концерты были лучшими. Потом они пошли все хуже и хуже'.