|
Тони Айомми. Гитарист Black Sabath. Именно он создал их звук - тяжёлый и тягучий, узнаваемый. По сути - все кто играет с перегрузом обязаны знать этого человека, ибо он первый, кто превнёс тяжесть в музыку.
За сорок два года существования Black Sabbath (первой и величайшей хэви-метал-группы) гитарист Тони Айомми был её единственной константой. Он родился 19 февраля 1948 года в больнице Хитфилдроуд, расположенной недалеко от центра Бирмингема. Айомми был единственным ребёнком в семье итальянских эмигрантов, и был назван в честь своего отца Энтони.
Он мог бы вообще не стать успешным профессиональным гитаристом, поскольку в 17 лет в результате травмы он лишился кончиков двух пальцев правой руки. Однако, благодаря самодельным искусственным накладкам на пальцы, он смог разработать свой уникальный хэви-риффовый стиль, который помог создать целый жанр в рок-музыке.
Название автобиографии Айомми «Железный человек: Мое путешествие сквозь рай и ад с Black Sabbath» кажется весьма удачным, ведь и в плохие, и в добрые времена судьба гитариста была тесно связана с судьбой группы. Эта книга появилась в тот самый момент, когда слухи о том, что участники оригинального состава Back Sabbath (Айомми, Оззи Озборн, Гизер Батлер и Билл Уорд) собираются воссоединиться для записи альбома и мирового турне, похоже, материализовались.
В своей книге ты вспоминаешь, что в подростковые годы ты много дрался. Почему?
Думаю, что это помогало справиться с эмоциями. Я жил в довольно опасном районе. На улице было много всяких банд и группировок, часто случались потасовки. Моя мать не любила, чтобы я выходил гулять. В своей комнате я занимался поднятием тяжестей, а затем увлёкся дзюдо, карате и боксом.
Тебе нравилось метелить людей?
Дело было не столько в этом, сколько в том, что если ты их не отметелишь, они отметелят тебя. Тебя бы всё равно стали задевать, и дело всё равно закончилось бы дракой.
Ты даже носил с собой нож.
В какой-то момент да. Я входил в одну банду, и, если тебя видели члены другой группировки, они могли напасть. Я дрался почти каждый вечер. Однако когда я увлёкся музыкой, многое из прежней жизни ушло в прошлое.
В 1969 году ты был 20-летним гитаристом в Black Sabbath. Каковы были твои мечты и надежды относительно будущего групы?
Моей мечтой было выступить в Лондоне. Однако самым важным для нас на тот момент было записать альбом. И когда нам выпал такой шанс, мы никак не могли в него поверить.
Трудно было смириться с плохими отзывами на первый альбом Black Sabbath?
Критики разнесли этот альбом в пух и прах. Никто из них его не понял. Это было больно и обидно. Мы были молодые, ещё совсем зелёные, мы восприняли это как личное оскорбление.
Почему музыку Sabbath в то время не поняли?
В то время популярностью пользовались блюз и соул, а наш альбом был совершенно иным. Люди говорили: «Господи, какой он жёсткий!». Мы не имели никакого отношения к изображению перевёрнутого креста на обложке альбома, но многие решили, что мы занимаемся чёрной магией. Нас стали бояться.
Ты помнишь, когда впервые осознал, что Sabbath могут и будут иметь успех?
Это случилось во время наших первых гастролей в Америке в 1970 году. В Нью-Йорке мы выступали в Fillmore East. Это было потрясающе.
Почему музыка Sabbath пробудила глубокие чувства в таком большом количестве людей?
Мы простые люди из рабочего класса, наша музыка это отражала. Люди понимали то, что мы делали. В начале творческого пути Sabbath менеджером группы был Дон Арден, импресарио, печально известный своей беззастенчивостью, и отец Шэрон Осборн.
Дон тебя пугал?
Думаю, его все боялись. К тому же, то, как они обращались тогда с людьми, отличается от происходящего сегодня. Сейчас всем заправляют адвокаты. Тогда босс отправлял своего человека, чтобы набить неугодному морду. Мы много раз видели такое. Однако когда в 80-е Дон снова стал менеджером группы, я уже не боялся его. На самом деле, мне было его немного жалко. Он вызывал меня на совещания просто для того, чтобы с кем-нибудь поговорить. Он был довольно одиноким человеком.
В своей книге ты пишешь, что у тебя были «отношения» с Шэрон ещё до того, как с ней сошёлся Оззи.
Ну, в 70-е Дон был нашим менеджером. Шэрон работала на Дона. Так что когда мы были в Лос-Анджелесе, я всегда вёл свои дела с Шэрон. Мы встречались, иногда ходили ужинать, но больше ничего не было. Никогда ничего нельзя знать наверняка. Мы испытали сильные эмоции, когда после столь многих лет вышли вместе на сцену и начали выступать. Аудитория тоже пережила потрясение. Самым тяжёлым моментом в моей карьере были 80-е и 90-е, когда мне пришлось стараться сохранить группу. Я сохранил название Sabbath, и мне пришлось выдержать целый шквал критики за то, что я приглашал других людей в команду. Я просто не позволял группе распасться.
Когда в 1984 году вышел фильм This Spinal Тар, группа Black Sabbath успела выступить в огромной декорации, изображавшей Стоунхендж. Когда ты увидел фильм (и особенно знаменитую миниатюрную декорацию Стоунхенджа), ты воспринял это как насмешку над тобой лично?
Нет. Мне показалось, что это забавно. Я хочу сказать, наш Стоунхендж показался мне смешным, когда я увидел его. Когда мы начали репетировать на сцене NEC, рабочие стали заносить декорации, и я не мог поверить своим глазам: они принесли столько камней. Мы использовали эти декорации всего-то в паре концертов.
Когда в 1985 году оригинальный состав Black Sabbath воссоединился для Live Aid, казалось, вы все были пьяными или под кайфом. В каком состоянии вы были?
В паршивом (смеётся). Мы не видели друг друга очень долго, так что в предшествующий вечер мы все надрались в стельку. У меня было ужасное похмелье. А мы должны были выступать в 10 часов утра. Мне пришлось надеть мои тёмные очки. Я ужасно себя чувствовал. Однако предыдущий вечер был превосходным.
У тебя жестокое чувство юмора?
Немного. И в начале карьеры Sabbath главный удар пришлось выдерживать Биллу Уорду. Точно. Мы все прикалывались над Биллом. И ему это нравилось. Если мы его не трогали, он спрашивал, всё ли в порядке.
Что бы ты назвал пиком и провалом своей карьеры в Black Sabbath?
У нас были невероятные взлёты с Оззи и Ронни Джеймсом Дио, да и воссоединение с Оззи в 1997 году было фантастическим. Я всегда думал, что однажды это случится.
Оглядываясь назад, не считаешь ли ты, что было немного жестоко поджигать бороду Билла? Ты также здорово напугал продюсера Мартина Бёрча во время записи альбома 1980 года Heaven And Неll.
Ну, я ничего не мог поделать. Мартин был таким доверчивым. Я достал кусок пробкового дерева длиной в один фут и вырезал из неё фигуру. Я завернул её в чёрную тряпку и держал в своём чемоданчике. Однажды я открыл свой чемоданчик в студии и специально сделал так, чтобы все увидели голову фигурки. Когда Мартин увидел её, он спросил: «Что это?» Я ответил: «О, ничего особенного», и захлопнул чемоданчик. Мартин много дней подряд пытался выспросить у меня, что это было. В конце концов, он сказал: «Это я, правда»? Он был просто в ужасе.
Каковы твои отношения с Биллом сегодня?
Я всё ещё много общаюсь с Биллом. Я беседую с ним, Гизером и Оззи. Правда, когда я звоню Биллу в Калифорнию, он всегда болтает по два часа, поэтому мне приходится звонить ему перед сном. С Оззи ситуация ещё хуже. Телефон звонит в два часа ночи, я лежу в кровати и недоумеваю, кто это трезвонит в такое время. А это оказывается Оззи. Он говорит три минуты, а потом заявляет: «Ну всё. Пока!» А я ему в ответ: «Ну-ка, погоди! Я только-только проснулся!»
У вас с Оззи всё ещё близкие отношения?
Мы понимаем друг друга, хотя многие считают, что это не так. У нас были разногласия, мы говорили друг другу обидные вещи, но, в конце концов, всё приходит в норму. Мы поддерживаем связь, это самое главное.
Ты считаешь, Оззи в самом деле простил тебя за своё увольнение из Sabbath?
Ну, то, что это произошло из-за наркотиков и алкоголя, было печально. Правда, я и сам принимал наркотики, я ведь не ангел. Но когда Оззи пил и принимал наркотики, рабочий процесс просто останавливался. Он просто не мог ничего больше делать. Группа была вынуждена искать новое начало.
Кто был самый большой наркоман, с которым тебе пришлось столкнуться: Оззи или Гленн Хьюз?
(Смеётся). Мне вообще немало наркоманов довелось повидать, но Гленн… Ему повезло, что он смог с этим справиться. Когда Гленн был в Sabbath, мы старались помочь ему. Я отправлял его в реабилитационную клинику, но он сбежал оттуда. Ты сам должен всё для себя решить, в конце концов, Гленн принял правильное решение. Его наркотик сегодня - музыка, но раньше с ним было трудно.
В своей книге Гленн рассказывает, что когда он был в Sabbath, то принимал кристаллизованный героин. Ты знал об этом тогда?
Одному Богу известно, что он принимал. К нам со всех сторон являлись наркоторговцы, и мы прогоняли их. Но каким-то образом наркотики всё равно к нему попадали. Я нанял телохранителя, чтобы присматривать за ним, но он все равно умудрялся доставать героин.
Но ты же не всех торговцев прогонял.
Нет, некоторых я приглашал к себе.
Ты был наркоманом или мог контролировать ситуацию?
Я бы сказал, что я один из тех, кто может держать подобную ситуацию под контролем, но другие назвали бы меня наркоманом. Я не знаю, кем я был. Однако я должен сказать, что принимал много кокаина.
Сколько кокаина ты мог принять за раз ?
О Боже… иногда по два или три грамма.
Ты когда-нибудь баловался героином?
Нет. Мне он никогда не нравился. Мне нравилось принимать кокаин, но потом он стал плохо на мне сказываться. Со временем мне начало становиться от него хуже, а не лучше. Я становился всё большим параноиком. Наконец я взял себя в руки и прекратил принимать его. Периодически я вынюхивал дорожку, но это было уже нерегулярно.
Какова твоя отцовская позиция в отношении наркотиков?
К счастью, моя дочь видела, что это такое ещё в детстве, и это полностью отвратило её от них. Было бы трудно ругать своего ребёнка за то, что делал когда-то и сам.
С твоими родителями у тебя были близкие отношения?
Не особенно. Когда я был молод, то не слишком ладил со своим отцом. Я не часто видел его. Его никогда не было дома, он всё время работал. А позднее, хотя наши отношения наладились, дома часто не было уже меня.
Когда в 1981 году твой отец умер от эмфиземы, ты был рядом с ним. Ты рассказывал, что работа стала твоим спасением от горя.
Да, это был единственный способ справиться с ним. Мне нужно было занять себя. Но, конечно, ты все равно возвращаешься к тому, что с ним произошло. Эта картина навсегда остаётся в памяти. Я начал писать песни. Это может показаться мрачным, но, когда он лежал в гробу, я зашел в комнату, где он лежал, и стал сочинять инструментальную композицию. Я до сих пор её не издавал.
Что в твоей личной жизни может удивить фаната Sabbath?
У меня самая обычная жизнь. Мне нравится ходить на прогулки. У меня есть отличные друзья: Бев Беван [бывший ударник Sabbath и ELO], Джаспер Кэрротт. Мы называем друг друга бирмингемской мафией.
Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы сбрить усы?
В последний раз я их сбрил во времена Sabbath Bloody Sabbath. Я брился и случайно сбрил один конец. Я постарался сбрить второй для симметрии, и всё кончилось тем, что я сбривал всё больше и больше то с одной стороны, то с другой до тех пор, пока у меня не остались усики в стиле Гитлера. Тогда я сбрил всё окончательно. А через пару дней нам пришлось фотографироваться для обложки альбома. Сейчас я и не думаю о том, чтобы сбрить их. Иногда мне надоедает подрезать и подкрашивать их, но они всё же ещё на месте (смеётся).
В своей книге ты рассказываешь, что в прошлом тебя частенько обкрадывали. Сегодня ты проверяешь свой банковский баланс, хотя бы просто для того, чтобы не волноваться?
(Смеётся). О да. Мне повезло, что сейчас я занимаю то положение, которое занимаю. Я заработал денег и могу жить так, как хочу. В 70-е мы много времени проводили на гастролях и не видели, что творилось вокруг. Деньги разлетались направо и налево. Они просто вылетали из окна.
За 42 года с тех пор, как появилась группа Black Sabbath, ты написал столько прекрасных риффов. Случались ли моменты, когда ты чувствовал, что твоё вдохновение иссякло?
Да. Мы записывали в Лос-Анджелесе. В 1973 году мы вернулись, чтобы поработать над Sabbath Bloody Sabbath, и я не мог ничего сочинить. Мои мозги попросту ни на что не реагировали, ничего не помогало. Это была катастрофа. Мы вернулись в Великобританию, немного передохнули, а затем отправились в замок Клиэруэлл в Уэльсе. Там мы репетировали в подземельях, пытаясь набраться энергии и атмосферы. И это сработало. Первое, что мне пришло в голову, была песня Sabbath Bloody Sabbath. Она стала отправной точкой всего альбома. Ну, а как только тебе приходит в голову тот самый нужный первый рифф, то с остальными уже легче.
Существует ли секретная формула для создания отличного риффа?
Рифф просто рождается в твоей голове. Даже сейчас каждый час мне приходит в голову несколько риффов. Но я стараюсь не перебарщивать. Рифф должен мне нравиться.
Ты перфекционист? С тобой трудно работать?
Так было раньше. Музыка должна была быть в точности такой, какой я слышал её в своей голове. Это и было одной из проблем, когда Ронни в первый раз присоединился к группе. Лишь позже я понял, что все могут иметь право голоса.
|
