|
ВСТУПЛЕНИЕ
Стр. 3
Рано утром в моей московской квартире раздался звонок. Дома, кроме меня, никого не было. Я с досадой поднялся из-за письменного стола и пошел открывать.
На лестничной площадке в полумраке раннего хмурого утра стояла женщина с большой кожаной сумкой в руках. Лицо ее худое, с глубоко ввалившимися щеками и темными, исплаканными глазами. На незнакомке было короткое, с кожаным поясом пальто, обделанное по обшлагам рукавов и воротнику мягкой черной кожей. Обута она в высокие, до колен, с очень узкими голенищами, шевровые сапоги. Плотное, невидимое облако каких-то нездешних духов окутывало ее.
- Вам кого? – спросил я.
- Доброе утро. Вы, конечно, не узнаете меня? Часть первая. Глава 1. Более чем секретно...
Она говорила по-русски с едва уловимым акцентом. Ни моей фамилии, ни моего имени она не назвала. Я смотрел на раннюю гостью и мучительно вспоминал, где и когда я видел ее.
- Не мудрено, что вы меня не узнали. – сказала женщина в черном. – Больше десяти лет прошло с тех пор, как мы виделись. Да и не только во времени дело…
Мы вошли в прихожую. Я принял от нее пальто и толкнул дверь, ведущую в большую, светлую комнату.
- Проходите, пожалуйста!
Вглядываясь в гостью при естественном дневном свете и, кажется, начинаю узнавать. Неужели это Велга Рудольфовна, мать моего знакомого американца Сержа? Я встретился с ним за тридевять земель от Москвы, в Соединенных Штатах Америки. Но тогда Велга Рудольфовна была в цвете лет, энергичной, жизнерадостной женщиной. Тогда она двигалась легко, изящно, на ней были белые и воздушные, как на невесте, платья. Теперь она закована в черное.
Какое несчастье обрушилось на счастливую американку? По кому носит траур?
Она присела на край дивана, придвинула к себе пепельницу, достала пачку сигарет, закурила и глубоко, как это делают закоренелые курильщики, затянулась.
- Вспомнили?..
- Да, Велга Рудольфовна! Рад вас видеть. Какими судьбами в Москве? Вы не собирались сюда приезжать, как вы говорили.
- Да, говорила. Но с тех пор многое изменилось. Я осталась одна. Осиротела.
- Умер муж?
- Нет моего Сержа. Убили.
- Когда? Кто?
- ФБР в таких случаях делается бессильным. Убийца до сих пор неизвестен. Будь проклята Америка Гувера! Я не вернусь туда.
- Как это случилось? Где?
- В Ниагара-Фолс. Помните этот городок?
- Как же, помню! Серж так любил Ниагарские водопады.
- Да, очень любил. Во время последней поездки на Ниагару он был у меня и оставил свои записки.
Она подняла большую черную сумку, лежащую на полу, у ее ног, достала толстую тетрадь и протянула мне.
- Вот! Прочитайте, и вам все станет ясно.
Я взял тетрадь. Она показалась мне тяжелой, как брусок свинца.
- Серж просил меня передать вам его дневник, если с ним что-нибудь случится.
- Он предвидел свою гибель?
- Он все время рисковал. Такая была у него работа. Я узнала о его смерти сразу. Кто-то позвонил мне и сказал: «Ваш сын прыгнул в Ниагарскую пропасть». Эта лживая версия была подхвачена газетами и полицией. Серж любил жизнь, он не мог покончить с собой. Его убили. Голос человека, позвонившего мне, дрожал от еле сдерживаемой радости. Не знаю, как я не сошла с ума. Выбежала из дому, вскочила в машину и понеслась. Сто раз я могла кого-то раздавить. Сто раз меня могли разбить. Дорожные полицейские гнались за мной. Успела! Сержа вытащили из пропасти, но еще не увезли. Он лежал неподалеку от башенного лифта. На нем были истоптанные мокасины, старые брюки, замшевая куртка с заплатами на локтях и белая рубашка, повязанная русским галстуком, тем самым, который вы подарили ему, когда гостили у нас. Помните?
Велга Рудольфовна закурила новую сигарету. Но сейчас же бросила ее и разрыдалась.
Через какое-то время, немного успокоившись, она достала из сумки узкий большой конверт.
- Это было приложено к рукописи.
Она снова заплакала. И. вытирая слезы, дрожащим тихим голосом, медленно, переводя на русский, прочитала последнее письмо сына, написанное, возможно, за несколько часов до его смерти:
- «Мамочка дорогая, мой единственный друг! Пишу на тот крайний случай, если со мной произойдет что-нибудь непоправимое. Жизнь моя на волоске. Меня могут покарать за то, что хочу рассказать людям правду о Харте и его команде.
Я даже тебе ничего не говорил о своем замысле. Иначе я не мог поступить. Прости меня, родная. На свой страх и риск отправился я на опасную охоту и вот вернулся со скальпом мистера Миллиарда в руках. Скальп Харта – это мои записки о его тайном бизнесе, о кровавых и грязных деньгах, видимых и невидимых щупальцах, тянущихся от него к Белому дому, Капитолию, Пентагону.
Создавались они по горячим следам событий, большей частью по непосредственным впечатлениям. Я не имел возможности хладнокровно отобрать самые необходимые факты. Будь в моем распоряжении еще хотя бы месяц, я бы кое-что переделал, дополнил книгу документами последнего времени, до конца разоблачающими жадных до чужой крови выкормышей Пентагона. Увы! Каждое мгновение жду, что подосланные убийцы вырвут перо из моих рук.
Я привык к мысли, что могу поплатиться жизнью за попытку показать истинное лицо сильных мира сего. Выбор сделан сознательно. Смерти не страшусь. Боюсь одного: не довести до конца задуманное. Помоги, мама! Сбереги рукопись. Любой ценой. Передай ее… ты сама знаешь кому… Тем, кто сможет опубликовать ее.
Скажи нашим друзьям, что я старался меньше всего говорить о себе, особенно после выстрелов в Далласе, ибо писал не историю собственной жизни. Главное действующее лицо книги – американский образ жизни, культ больших денег, культ насилия, человеческого унижения, культ замаскированного и открытого рабства и убийства во имя этих денег».
Велга Рудольфовна долго молчала, собираясь с силами, закурила и продолжала:
- «Дописываю эти строки при свете начинающегося дня. Сижу у окна и смотрю, как сыплются с неба крупные хлопья рождественского снега и постепенно белеют зеленый газон, подстриженный кустарник и черная асфальтовая дорога. Поседел, посуровел и тряпичный Санта Клаус, охраняющий вход моего дома. Не шелохнутся деревья. Безлюдье. Ни одного следа на свежем снегу. Какая-то птаха перелетела с ветки на ветку, чистит радужные перышки и щебечет со счастливым упоением. Прекрасен мир в момент пробуждения. Остро, как никогда, чувствую свою молодость. Хочу слышать грохот Ниагары. Хочу встречать восход солнца где-нибудь в Скалистых горах. Хочу шагать по песчаным дюнам Невады. Хочу мчаться на мустанге через всю Америку от Чикаго до Лос-Анджелеса. Но еще больше хочу чувствовать себя настоящим человеком, неподвластным ни Пентагону, ни мистеру Миллиарду, ни его оруженосцам. Невыносимо быть подпевалой денежного мешка. Лучше поднять меч на врага, чем ждать его подлого удара из-за угла.
На белой дороге со стороны города появилась первая машина. Оставляя позади себя черный след, она подкатила к моему коттеджу и остановилась. Распахнулась передняя дверца меркурии, и на засыпанную снегом землю выскочил высоченный, плечистый человек в кожаной куртке с меховым воротником. Кто такой? Агент Федерального бюро расследований? Молодчик из команды невидимок «Божественного сервиса» Батистини? Или особо доверенное лицо Большелобого Марка?
Вот, кажется, и все. Запихиваю рукопись и письмо к тебе в тайник.
Пронесло! Человек в кожаной куртке оказался ночным посыльным телеграфа. Доставил твою телеграмму-молнию с рождественским посланием.
Спасибо за ласку. Совсем стало хорошо на душе. Кладу телеграмму в карман, поближе к сердцу, и отправляюсь к тебе встречать рождество, а потом – к водопадам. Если бы мне это удалось!
На всякий случай еще раз прощай! Живи долго-долго. Пусть еще при твоей жизни прекратятся убийства в нашей стране, во Вьетнаме и во всем мире. Пусть в Белый дом не попадают видимые и невидимые президенты, чуждые народу. Пусть правительства нашей страны создаются из народа, для народа.
Твой Серж.
Ниагара-Фолс. Утро 25 декабря 1963 года».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. "БОЛЕЕ ЧЕМ СЕКРЕТНО..."
2. ТРЕВОГА В ИМПЕРИИ "ХАРТ ИНДАСТРИЗ"
3. АДВОКАТ ИЗ ЧИКАГО
4. СТО ПЕРВЫЙ СЕНАТОР
5. БЕЛЫЙ ДОМ
6. ПОЕЗДКА В ЛАС-ВЕГАС
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1. КОПЬЕНОСЕЦ И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ
2. НА ПОДСТУПАХ К ПОЛЮ ЛЮБВИ
3. НА КРЫЛЬЯХ "АНГЕЛА"
|
