|
Язычество и христианство древней Руси.
Н.И. Толстой
Контакты Руси с Византией начались задолго до Крещения Руси, да и само христианство, как известно, проникло на Русь до всеобщего крещения киевлян Владимиром тысячу лет тому назад. Однако его крещение положило начало многим преобразованиям, структурам и институтам вероисповедного, политического, государственного, социального социально-экономического, юридического и экономического характера, для которых византийский образец нередко играл решающую роль. Понимая, что Крещение Руси привело восточных славян к решительному историческому повороту почти во всех сторонах их жизни религиозной, обратимся сейчас только к одной сфере, к сфере культурной – смыкающейся и пересекающейся со сферой религиозной. Культура в применении к древности, да и к современности - понятие широкое и глубокое, оно включает в себя и мировоззрение, и мировосприятие, и поведение, одним словом основные проявления человеческого духа в целом.
Принято считать, что актом Крещения Руси древняя славянская культура, славянское язычество было замещено или заменено на русской земле византийским христианством, воспринимаемым после разделения церквей в 1054 г как особый вид христианства - православие. Это православие постепенно обрусевало. чему способствовало и богослужение на славянском языке, и появление русской богословской школы и русского церковного быта, а также периодическое ослабление Византии, а затем, почти полтысячелетия спустя после Крещения Руси, и ее падение. Это падение привело к тому, что Москва стала считать себя «вторым Константинополем», «третьим Римом» и «третьим Иерусалимом», т. е. хранительницей и защитницей всего православия перед иноверным и враждебным православию миром.
Таковой была перспектива, созданная актом Крещения Руси. Но какова была культурно-религиозная ситуация в эпоху Крещения Руси и ближайшую эпоху? Привело ли принятие христианства к исчезновению, вытеснению язычества на Руси, или оно продолжило свое существование или сосуществование с христианством, с православием? Было ли столкновение, противоборство язычества с христианством острым, жестоким и непримиримым или довольно скоро и в общем безболезненно возникли формы сожительства, разделения сфер влияния и бытования? Короче говоря, было ля язычество уничтожено христианством сполна и если нет, не сполна, то в какой мере и на каких условиях? Наконец, в чем различие между русским христианством (православием) и язычеством в структурно-функциональном отношении и ' плане культурологическом, а не догматическом (теологическом)? Естественно, что в чисто богословском ключе вопросы бы ставились и решались иначе.
Безусловно, все эти вопросы интересны и сами по себе, как вопросы, касающиеся характера и структуры русской культуры прошлого, а в какой-то мере и настоящего, но эти же вопросы оказываются важными для истории древних русско-греческих (византийских) культурных связей и отношений, для определения характера и результатов греческого (византийского) влияния в славянских землях, на Русской земле прежде всего.
Ученые прежних поколений, как и современные ученые, по-разному отвечали на поставленные вопросы, одни усматривали в акте Крещения Руси не только «большие преобразования, расширение международных связей», но и «большую национальную трагедию», выражавшуюся в «вынужденном отказе от своего языческого прошлого, казавшегося темным и не отвечавшим требованиям новой христианской религии». Выход из трагической ситуации они видели в образовавшемся в древней Руси двоеверии, в результате которого «в целом духовная жизнь русского общества оказалась расколотой - с двумя параллельно существовавшими уровнями культурного развития (Пуцко, 1987 г.).
Другие полагали, что с принятием новой веры «процесс шел более или менее безболезненно... древние боги ушли, а вот язычество в своих земледельческих и бытовых нравственных формах живо до сих пор» Но это не привело к «двоеверию», так как «двоеверие - кабинетный миф» и «двоеверие не могло существовать, потому что вы не можете одновременно верить в языческих богов и быть христианином» (мнение Д.С.Лихачева). Что же касается язычества, то оно оценивается Д.С.Лихачевым так: «Язычество не отрицательная величина. Оно представляет собой определенную культурную ценность, которая с принятием христианства не обесценивается, а поднимается на высоту иного миропонимания» (Лихачев, 1988).
К приведенным выше вопросам добавляются новые: было ли, если язычество не исчезало в древней Руси (и у древних славян), после Крещения двоеверие? Если оно было, то в чем и как это двоеверие выражалось?
Заметим при этом, что коли язычество сохраняло в основном свои славянские корни, а христианство X века было греческого (византийского) происхождения, возникала еще одна проблема - проблема соотношения «своего» и «чужого» в тысячелетнем периоде истории русской культуры. И по этим, как и по перечисленным выше, вопросам наблюдается различие мнений, и потому, не останавливаясь на их изложении, перейдем к рассмотрению общей культурно-исторической ситуации на Руси в эпоху Крещения и к нашему пониманию этой ситуации.
Тысячу лет тому назад на Руси, а несколько ранее и в других славянских землях, столкнулись две религии, две системы культурных ценностей - старая, языческая, и новая, христианская. Новое должно было сменить старое, но произошла не полная замена одной системы другой, а произошло возникновение более сложной, более богатой и разветвленной системы духовной культуры, произошло неравноправие взаимообогащение культур новой и старой при доминирующем положении новых христианских культурных ценностей и при известной редукции ценностей; старых, языческих.
Христианство как религия и культура книжная, зафиксированная в сакральных, строго кодифицированных книгах, религия, в принципе стремящаяся к максимально сохранению своих догматических основ, символических ритуальных форм и проявлений, известно нам довольно хорошо и полно, тем более в том греко-византийском варианта X века, который был принят на Руси. Что же касается славянского язычества того же X века, то непосредственных сведений о нем очень мало, источниковедческая база, относящаяся к тому времени, очень узка и слаба, и мы, как это делается в языкознании, черпаем материал из источников, чаще всего XIX - XX вв., и исследуем путем ретроспективного анализа и метода реконструкции при которой большую роль играет сравнительно-исторический анализ, опирающийся на данные мифологических систем родственных этносов (балтийского, германского и др.).
Славянское язычество ко времени Крещения славян было локально весьма неоднородным, разноликим. Даже если считать, что киевский пантеон 880 года (Перун, Даждьбог, Стрибог, Хорс, Симаргл, Мокошь) был не временным изобретением князя Владимира, собравшего местных русских богов-покровителей воедино, чтобы демонстрировать единство Русской земли, а общевосточнославянским кругом богов высшего порядка, полная несхожесть киевского пантеона с так называемым Поморским пантеоном на острове Руяне (Рюген), со святилищем Свентовита и другими языческими богами подобного рода убеждает нас в том, что язычество было территориально различным, разнообразным. Славянское язычество было и генетически неоднородным, так как содержало и иранские (Хоре, Сварог), германские и другие элементы. Наконец, славянское язычество ко времени Крещения Руси было некоторым, хотя и диалектным, целым, содержащим многочисленные культурные наслоения и пережитки разных периодов духовного развития, начиная от элементов анимализма и анимизма в кончая этапом приближения к монотеизму. Русское и славянское язычество, как и русский и славянский фольклор, разрастались и эволюционировали в сторону сожительства и почти равноправного совмещения нового со старым. Христианство приостановило этот процесс, заняло доминантную позицию, потеснило язычество на периферию, значительно сократило его функции, в отдельных зонах и его обрядовый и символический инвентарь и установило иерархию культурных ценностей. Христианство греческого, византийского образца утвердило на Руси и в других славянских странах примат книжной культуры над культурой устной, примат нормированной культуры над культурой диалектной, ненормированной, примат культуры устойчивой, стремящейся к постоянному сохранению традиции, над культурой, находящейся в относительно свободном движении и постепенном изменении Так на основе христианства (православия) в вчерашнего язычества в ближайшее время после Крещения Руси произошло первое усложнение и обогащение культуры славян, древнерусской культуры по принципу корреляций «книжный» - «устный», «нормированный» - «ненормированный», «общеэтнический» или «надэтнический» - «диалектный, Местный». Произошла своеобразная соединительная реакция «своего» и «чужого» - языческо-славянского и греко- (византийско-) христианского. Показатели «книжности», нормированности» и «надэтничности» принадлежали в начале отмечаемого тысячелетия «чужой», греко-византийской, воспринимаемой культуре, а не «своей», исконной, устной, диалектной, ненормированной.
Некоторые видные историки русской литературы и культуры указывали, что в ходе развития литературы и культуры чужое (иноземное) влияние чаще всего сказывается в моменты переломные, когда на почве общего культурного развития происходит смена направления и мировоззрения (напр. Бем, 1939; 1939а).
Миссионерская мысль и миссионерский принцип Византии и в особенности святых и равноапостольных солунских братьев Кирилла и Мефодия, проповедовавших христианство и вводивших богослужение на родном для славянской паствы языке, снимали для новообращенных остроту восприятия христианской культуры и обрядности как чужой и непонятной слуху. Русская летописная легенда к тому же, как известно, повествует, что при выборе веры русские послы пришли в Греческую землю, и ввели их туда, где служат греки Богу своему, я не знали послы, на небе или на земле они: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знали послы, как рассказать об атом. Красота эта была ославянена и не только в греческом, но и в славянском звучании распространялась по Руси. Ученые-филологи обозначили этот акт и временной период как «первое южно-славянское влияние на Руси», ибо священные славянские книги были написаны на старославянском языке. Однако с культурологической и той же филологической точки зрения правильнее бы было назвать этот период и процесс первым греческим или греко-южнославянским влиянием, не только потому, что "в старославянском языке содержалось греческих слов не многим менее одной пятой всего словарного фонда (около 1800 слов), значительное число кaлек, синтаксических оборотов и т.п., но главным образом потому, что старославянский возник и развивался по образцу классического для него греческого «общего» языка, а позже он сам для всех православных славян стал таким классическим, его в виде образца принимали древние «вульгарные» славянские языки (Бицилли, 1932, с. 221-222; Виноградов, 1961а). Период второго южнославянского влияния XIVв., также, как показывает ряд новых исследований (1983 и др.), отличался в лингвистическом отношении не просто заимствованием южнославянских форм и норм, а новыми переводами с греческих образцов, созданием слов и конструкций по греческо-южнославянским образцам, и был по сути дела вторым греческим влиянием на Руси. С полным основанием можно говорить о еще одном повторении кирилло-мефодиевской ситуации на Руси, уже в XVI-XVII вв. - ситуации, которую Б. А. Успенский называет третьим южнославянским влиянием (Успенский, 1987, с.275), но следовало бы, вероятно, считать скорее третьим греческим влиянием, так как вновь обращение к греческим образцам становится принятым во многих случаях.
Вырабатывается как бы единая «еллино-славянская» модель, нормализуется древнеславянский (церковнославянский) язык по греческому («еллинскому») образцу. В период всех трех влияний русские книжники говорят о «еллин-ско-славенском» языке.
В эпоху третьего греческого влияния, в эпоху русского раскола грек Паисий Лигарид, опровергая челобитную старообрядческого попа Никиты, писал: «РЋхъ, як о первiе языку греческому изучитися лЋпотствует того ради, занеже бо есть корень и прiискренiй (подлинный) языкъ. Тiи бо, иже гречески писаша, яко же святiи и евангелистове, духа святаго вдохновенiемъ писанiя греческая изобразиша. Ибо большая есть чистота источника, нежели потока. Отнюду же началу греческихъ реченiй, аки къ твердыни, въ недоумЋнныхъ вещЋхъ прибегаемъ, паки же аки къ источнику нетлЋнному жаждущiй притекаемъ...» (Материалы для истории раскола, 1894, с. 236). Таким образом греческий язык есть источник, а церковнославянский язык - поток. Подобные свидетельства можно найти и у русских авторов, и новые цитаты заняли бы много места. Остановимся кратко на древнерусской многовековой языковой ситуаций (вплоть до XVIII века), которая была ситуацией двуязычия или диглоссии, когда параллельно и в дополнении друг к другу существовали церковнославянский (древнеславянский) язык как общий язык православных славян и язык древнерусский, приближенный к диалектному, народно-разговорному.
Аналог атому явлению мы находим в еще более сложной истории греческой литературно-языковой ситуации, получившей свое отражение в современном противопоставлении кафаревусы (???) и димотики (???). Отмечу, что русский литературный язык, в отличие от других современных славянских литературных языков, более всего и дольше всего следовал этой греческой модели.
Наше внимание к языковому вопросу и некоторое отклонение от культурологических и религиозно-культурологических проблем вызвано тем, что язык есть средство культуры и в то же время одна из форм культуры. Языковые ситуаций и мутации можно рассматривать внутри культурных процессов и параллельно с ними, и автономно от них. И в том; и в другом случае они достаточно показательны, и они также могут служить аналогом ситуаций культурологического характера.
Возвращаясь к эпохе Крещения Руси, отметим, что от этой знаменательной даты, безусловно, можно вести начало нашей национальной русской литературы, притом акт Крещения приобщил Русь к литературе общеславянской, в значительной мере уже надэтнической, в основе своей переводной с греческого. Переводы с греческого ввели русского читателя в круг византийской литературы и образованности, а элементы античности, принятые" с тем"же византийским христианством, ввели нас в орбиту мировой литературы. Древняя Русь сама вскоре после Крещения начала вносить свой вклад в эту общую сокровищницу. Достаточно вспомнить имена Кирилла Туровского, митрополита Иллариона, Нестора Летописца и др.
Появление книжной культуры, литературы, церковной догматики и практики не устранило фольклора и ряда языческих представлений и воззрений среди древнерусского народа. Фольклор, как система достаточно открытая и не строго нормированная, воспринял многое от христианства, чему примером могут служить хотя бы духовные стихи, повлиявшие на русские былины и другие жанры народного творчества. Но тот же фольклор сохранил многие языческие представления и образы в народном быту, наделив ими христианские праздники и христианских святых. Так, Илья-Пророк принял функции и облик Перуна, Параскева-Пятница - облик Мокоши, а Никола - или Белеса, или других языческих богов и духов; Троица-Семик, как и Вербное воскресенье, сохранили культ растительности, а Иван Купала (по-христиански - Рождество Иоанна Предтечи) - культ растительности, огня и воды.
Принцип совмещения старого с новым, действовавший в языческие времена, оказался жизненным и после принятия христианства, и после его проникновения в народную среду. Создалась, однако, как говорилось выше, определенная иерархия культурных ценностей, в которой православие занимало высшие ключевые позиции, и произошло, как и в литературно-языковой сфере, о которой мы тоже говорили выше, распределение «книжной» и «устной», «нормированной» и «ненормированной» культуры по жанрам, возникло так называемое «дополнительное распределение», которое мы обычно фиксируем в языковой ситуации диглоссии. Но в принципе этнокультурная диглоссия не вела к двум культурам, к существованию двух культурных систем, к двоекультурью или двоеверию, а была результатом функционирования одной осложненной, богатой культурной системы. Этого вопроса мы коснемся позже, а пока попытаемся объяснить, почему после Крещения Руси столкновение двух различных систем - христианской и языческой - не привело к непримиримому конфликту, к исчезновению одной из них, а создало, как говорилось выше, определенные условия для культурного сосуществования и взаимодополнения.
Христианство, в отличие от множества других религий, основанных на мифологии, - религия историческая. Историчны священные христианские книги, исторично и богослужение, проникнутое и земной жизнью Христа, и событиями из истории церкви. Историчность христианства и в том, что оно представляет в нашем сознании судьбу человечества как некоторое долгое странствие (Блок, 1986, с. 6-7). Христианство и его церковный календарь ежегодно побуждает паству переживать земную жизнь Христа и уже тем самым задумываться над своим жизненным путем. Язычество же побуждало человека переживать вместе с природой цикличность ее годового развития, ее пробуждение, цветение, увядание и зимний сон, равносильный временной смерти. Вероятно, это сближало две религии, два восприятия мира, как сближало и то, что обе религии были экологическими: язычество было направлено на экологию природы, а христианство - на экологию человеческого духа. Не потому ля и древняя Русь, восприняв христианство, не делала уже попыток его отвергнуть, и процесс полного закрепления новой веры шел довольно быстро?
В древней Руси, вероятно, не было двоеверия в той его форме, как оно было известно, например, в Скандинавии, где совершались и катехуменические обряды «предварительного крещения» (Кардини, 1987, с. 195). Как отмечалось выше, довольно рано возникла и стала развиваться единая система представлений, где небесная сфера была замещена христианским культом, а земля и особенно преисподняя заселена природной, в большой мере нечистой силой. В представлении древнерусского селянина, да и селянина XX века, это силы противопоставленные, но в одной системе. Селянин этот имеет одну синхронную систему верований, а не две. Если же на эту же систему посмотреть диахронически, посмотреть, из каких генетически различных систем она состоит, то нам придется признать, что древнерусская, как и любая другая древняя православная славянская система, состоит исторически по меньшей мере из трех компонентов: из славянского язычества, греческого (византийского) христианства и из греческого (византийского) ахристиавства, нехристианства, проникшего на Русь вместе и одновременно с христианской культурой. Этот третий компонент древнерусской культуры еще четко не выявлен и мало изучен, но есть основания предполагать, что к нему относятся элементы поздней античности, сохранявшиеся в Византии, и такие, например, институты, как институт скоморошества и юродства. Социально они были больше связаны с городами и имели на Руси свое особое развитие. Юродство, например, возникнув в Византии, где-то у сирийских пределов, проникло в города, а затем и на Русь, где лишь в XVI в. пережило свой расцвет, уже воспринятое как духовный христианский подвиг.
Опубликовано: 28 ноября 2014 г.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ:
Загадки крещения Руси
Так называемого татаро-монгольского ига не было
Занимательные исторические факты о Древней Руси
Откуда пожаловал Рюрик?
Кем были варяги
|
|
|
