|
В СТРАНЕ ПОЛУНОЧИ
Повесть Марка Волохова
Глава V
По стране будущаго
Было мрачное, дождливое, чисто осеннее утро, когда наш поезд-автомобиль тихом шагом пробирался по улицам Монреаля. Тоска сжимала сердце, а глаза упорно глядели в туманную даль, туда, куда гнала нас, навстречу неведомым испытаниям, наша судьба.
И вслед, мне казалось, несется еще голос провожавшей нас до выезда из города мисс Арабеллы Графтон.
- Да поможет вам Бог, друзья!..
И я не мог отделаться от мысли о том, что, прощаясь со мною, крепко сжимая мне руку и заглядывая мне в глаза, молодая девушка прошептала беззвучно:
- Но вы будете оберегать Джэка? Да? И… Я знаю, я знаю: вы спасете моего беднаго отца, мой друг! Правда?
А в кармане у меня лежало полученное перед самым отъездом письмо:
«Вы, собственно говоря, большой глупец, мистер Волохов! Это вам говорит старая лисица, Арчибальд Кольт.
Но, если вас там, куда вы отправляетесь, не съедят белые медведи, возвращайтесь в Монреаль или Квебек: у меня найдется для вас лучшее дело, чем шляться по ледяным пустыням. Ваш Арчибальд Кольт».
К этим характерным строкам рукою Дюпона было приписано кратко:
«Не забывайте, что у вас есть друзья. Дюпон».
С такими-то напутствиями я отправился в страну Полуночи.
Как я и предполагал, наше путешествие совершалось далеко не с «теоретическою» быстротою.
Только в первые дни нашего путешествия по Канаде, когда мы проходили еще более или менее культурныя области, нам удавалось делать в день около пяти или шести-сот километров. Один день, пойдя по шоссе, мы ухитрились пролететь семьсот верст. Но «дни те быстро пролетели», и чем дальше продвигались мы на север, тем медленнее становится ход «Кольт-палэста»… А бывали и дни, когда мы подвигались всего на каких нибудь полтораста километров.
Из эпизодов нашего странствования этих дней иные врезались мне неизгладимыми чертами в память, и я позволю себе зачертить их хотя бы беглыми чертами.
Не могу забыть одной сцены, которая показалась мне фантастическим сном. Мне грезилось, что я вернулся на родину, попал в сибирскую тайгу и наткнулся на становище переселенцев, устроившихся в дремучем лесу на берегу говорливаго потока временным лагерем из шалашей и бараков. Иллюзия сходства обстановки была разительная.
На кострах, около которых возятся русоволосые и голубоглазые ребятишки и бабы в красных платочках, - кипят котлы с каким-то немудреным варевом. У полудесятка крепких телег пофыркивают пасущияся лошадки. Около гигантских деревьев возятся высокорослые, серьезные, молчаливые, тоже светловолосые и голубоглазые парни: стучит звонко и четко топор, врубаясь в сочную древесину, визжит пила. И лесорубы перекликаются, давая указания друг другу; кто-то поет приятным тенорком старинную заунывную русскую народную песню, сложенную еще тогда, когда русским сектантам приходилось прятаться, разбегаться, уходить в дремучие леса, в неведомыя степи:
«Я в пустыню удалюсь
От прекрасных здешних мест»…
А кругом меня степенно гуторят почтенные старички, - седобородые, степенные патриархи:
- Нечего Бога гневить, милый человек! Оно, конечно, не то, что в своем краю, скажем, в России-Матушке, где, как говорится, каждый кустик, каждый камушек знаем… Но, однако, по совести сказать, - и тут жить можно. Можно жить! Спервоначалу – жутко было. Ой, как жутко. Ни ты их не понимаешь, ни они тебе ни единаго слова. А только как обвыклись, да пригляделись, - увидели: ничего себе люди… Наши, которые молодые, особенно ребята, - так это ловко тебе по ихнему чешут…
И говорящий подзывает шустраго сероглазаго паренька лет двенадцати.
- Митяйка! А Митяйка! Ну-ка, поговори ты по ихнему, - предлагает подошедшему ко мне пареньку удивительно похожий на Митяйку старик, ласково гладя своего любимца по голове.
И Митяйка начинает «чесать» по английски, с чисто американским выговором. А старик доволен от души. Он поглядывает на меня светящимися радостью глазами, хитро помигивает мне, словно говоря: «А? Слышишь ты, милый человек… Вон они, наши-то!».
Высокая, статная молодая женщина с уверенными, спокойными движениями и кротким взглядом ясных глаз подходит к нам:
- Батя! А ты бы гостю кулеша предложил. Хорош кулеш…
- Милости прошу к нашему шалашу, к нашему кулешу, - смеется старик, и, кряхтя, поднимается:
- Ну, ты, пострел американский! Веди-ка деда…
Нет, это не сон, не грезы! Я видел все это – и так далеко, так безконечно далеко от родины! Это была не сибирская тайга, а канадский дремучий лес, временное становище духоборов, собравшихся поселиться в глуши, в верховьях могучей реки Нельсон.
С этим симпатичным людом мы пробыли полдня, потом тронулись опять в путь. И нас провожало все становище.
Старики и молодые, подростки и дети, мужчины и женщины, - все они вышли посмотреть, как «поедет машина» и махали руками, крича нам вслед:
- Помогай вам Бог Господь Всемилостивый!
А несколько часов спустя – новая встреча: мы остановились возобновить запас воды у какой-то обширной фермы, в центре которой возвышалось нечто, походящее на средневековый замок, - и оказались гостями владельца этого замка мосье Анри-Жоффруа-де-Малэрб, потомка французских гугенотов, первых поселенцев Канады. Алиса, дочь нашего гостеприимнаго хозяина, молодая девушка, только весною вернувшаяся из Парижа, весело болтала со мною о своих парижских знакомых, о спектаклях Гран-Опэра, о лоншанских скачках, выставке картин в «Салоне»…
Еще сутки, и опять стоит наш «поезд автомобиль» в самом центре людского поселка. Но на этот раз вокруг нас звучит не английская, не русская, не французская речь, - нас окружают странныя, фантастическия фигуры, чем то напоминающия наших «вечных странников» - цыган.
Это – лагерь рода «Черной Черепахи», осколки загнаннаго белыми далеко на север племени некогда могучих, воинственных и свирепых гуронов.
На лесной полянке раскинуто десятка полтора «вигвамов» - нечто родственное юртам наших кочевников Сибири, - оригинальное сооружение с остовом из жердей, обтягиваемых шкурами. В вигвамах и около них суетятся «сквоу», - жены воинов племени, и ползают полуголые, а то и совсем голые ребятишки с уморительными мордочками, словно выкрашенные красноватою охрою или отлитые из светлой бронзы. А сами «сыны Великаго Духа Маниту» - заседают в кружке, курят свои калюметы, и обмениваются краткими замечаниями насчет никогда еще ими не виданной и, должно быть, кажущейся им чудовищною и нелепою машины.
Впрочем, и краснокожие приняли нас радушно, обходились дружелюбно, и были в восторге, когда мы снабдили мужскую половину лагеря «Черной Черепахи» небольшим количеством пороху и пуль, несколькими галлонами рому, а женщин и детей кое-какими тряпками и сластями из нашего еще почти не тронутаго запаса.
(До след. №-ра).
ЧАСТЬ VI
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ПУТИ
Страница начата:
29.10.2020 г.
Закончена:
06.11.2020 г.
|
