|
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Стр. 78
Когда 19 августа 1991 года по радио объявили о создании ГКЧП и в мгновение ока ставшие вновь металлическими голоса дикторов целый день зачитывали грозно-туманные постановления, в областном Совете народных депутатов не растерялся только Иван Дмитриевич Балашов…
Коридоры облсовета сразу опустели. Едва только служащие пришли на работу, как их тут же «шарахнуло» по радио – и все забились по своим кабинетам, боясь высунуть нос. Только наиболее смелые или скандально настроенные шли к начальству и сдержанно интересовались, какие указы теперь выполнять – ГКЧП или, как они издевательски говорили, «законного» правительства…
Они произносили слово «законное» именно издевательски, как бы желая показать, что все случилось именно так, как они и предполагали с самого начала. Что демократам дали поиграть в свои игрушки, те распустили хвосты и почувствовали себя хозяевами, а вот теперь пришли серьезные, настоящие люди – и демократам, возомнившим о себе, сейчас настанет хана. Разгонять это «законное» правительство в два счета, и опять никто не будет обижать их, чиновников районного и областного масштаба, и никто не будет смеяться над ними и выгонять с работы.
Словом, опять наступит хорошая, прежняя, советская жизнь.
Так были настроены девяносто пять процентов исполкомовских чиновников. Депутатский корпус успел поменяться, пришло много демократов, а чиновники как сидели, так и остались сидеть на своих местах. Они последний год вынуждены были исполнять решения демократического Совета депутатов, но при этом скрежетали зубами и только и ждали, когда же наведут порядок и разгонят этих завравшихся людишек. Теперь, казалось, настал долгожданный час.
Так не считал только Иван Дмитриевич Балашов – заместитель председателя областного Совета.
Председатель Совета, Сергей Сергеевич, как только с утра услышал про путч, так немедленно послал секретаршу Любочку в буфет, та принесла бутылку коньяку, и Сергей Сергеевич заперся у себя в кабинете с этой бутылкой, велев не пускать к нему никого, отключить все телефоны, кроме правительственной связи, да и эту «вертушку» переключить на него лично…
Иван Дмитриевич, как заместитель, пытался прорваться в кабинет шефа, но тот не пустил и его.
- Занят, не могу, - сказал он через запертую дверь. – Вот утрясется все, тогда и заходи…
Балашов понял, что Сергей Сергеевич, как бывший старый партийный аппаратчик, просто собирается ждать прояснения обстановки, а до того не хочет вообще ничего обсуждать. Сергея Сергеевича научила этой мудрости долгая работа в партийных органах. Пока не стало окончательно ясно, кто победит, - молчок… Потому что вдруг он неосторожное слово какое скажет? А потом найдется много охотников напомнить. Да еще переврут, исказят, придадут иной смысл словам… Нет уж, лучше вовсе молчать, запершись в кабинете.
А Иван Дмитриевич вернулся к себе, весь кипя гневом. Он был, так сказать, руководителем «первого демократического призыва». До этого всю жизнь проработал обыкновенным учителем в школе и думал, что так до конца своих дней и будет тянуть эту лямку – нищую и безрадостную.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
|
