|
Стр. 109
Стивен Кинг - один из самых популярных современных американских писателей - родился в 1947 году. Он автор таких романов, как "Мертвая зона", "Воспламеняющая взглядом", "Светящийся", "Позиция", "Кристина" и др. Многие его произведения с успехом экранизируются.
Рассказ "Дети кукурузы" впервые опубликован в журнале "Пентхауз" в 1977 году. Прилагаемый перевод с английского, выполненный Сергеем Мануковым, взят из сборника "Весь свет '89" (Сборник современной зарубежной литературы, Москва, издательство "Молодая гвардия", 1989) и является уникальным.
Барт на всю громкость включил радио и не уменьшал звук, так как вот-вот должна была вспыхнуть ссора, а он этого не хотел. Он отчаянно не хотел ссориться.
Вики что-то сказала.
- Что? – закричал он.
- Убавь звук! Ты хочешь, чтобы лопнули мои барабанные перепонки?!
Несмотря на кондиционер в «С-Бэрд» (прим. пер. – «С-Бэрд» - марка автомобиля), стояла духота, и Вики, словно веером, обмахивалась шарфом.
- Где мы?
- В Небраске.
Она холодно взглянула на него.
- Неужели? По-твоему, я не в курсе? Но, черт подери, где мы конкретно находимся?
- Дорожный атлас у тебя. Посмотри сама. Или читать не умеешь?
- Как остроумно. Видимо, мы специально свернули с главной дороги, чтобы проехаться три сотни миль по кукурузным полям, наслаждаясь остроумием и мудростью Барта Робсона.
Он сжал руль так сильно, что побелели пальцы. Барт решил покрепче держать баранку, боясь, как бы одна из его рук ненароком не обрушилась на осточертевшую Мадонну и не сделала из неё отбивную. «Тоже мне попытка спасти семью, - сказал он сам себе. – Легче было восстанавливать руины после войны».
- Вики, - осторожно начал он, - с тех пор, как мы выехали из Бостона, мы проехали полторы тысячи миль. И всё это время я был за рулём, потому что ты отказывалась вести…
- Я не отказывалась, - горячо прервала Вики. – Я не могу долго вести машину из-за мигрени.
- Когда я попросил тебя помочь мне ориентироваться на дорогах, ты ответила: «Конечно, Барт». Буквально: «Конечно, Барт». А затем…
- Иногда я удивляюсь, как меня угораздило выйти за тебя замуж?
- Стоило только произнести эти два маленьких слова.
Какое-то мгновение она смотрела на мужа с побелевшими от злости губами, затем схватила атлас и стала яростно переворачивать страницы.
Напрасно свернули с главной дороги, угрюмо подумал Барт. Вдвойне напрасно, потому что до поворота всё было почти хорошо. Иногда ему казалось, что их совместная поездка на западное побережье, затеянная якобы с целью повидать брата Вики, на самом деле последняя попытка сохранить семью, и попытка эта обязательно должна увенчаться успехом.
Но с тех пор, как они свернули с главной дороги, отношения их опять испортились. И не просто испортились, а стали невыносимыми.
- Мы свернули в Гамбурге (прим. пер. – Гамбург, Гатлин – маленькие города в штате Небраска), правильно?
- Правильно.
- Значит, поблизости ничего нет, кроме Гатлина, - сказала она. – До него миль двадцать. Это всего лишь маленький городок. Думаешь, мы сможем там остановиться перекусить? Или согласно твоему всемогущему графику мы, как и вчера, должны ехать без остановок до двух часов?
Он посмотрел на неё.
- С меня хватит, Вики. Мы можем развернуться и поехать домой, чтобы немедленно переговорить с адвокатом. Все попытки бесполезны…
Словно окаменевшая, она смотрела на дорогу. Внезапно на её лице появились страх и удивление.
- Барт, смотри. Ты сейчас…
Он тут же взглянул на дорогу и лишь успел заметить, как нечто исчезло под бампером «С-Бэрд». Через какую-то долю секунды, только начиная тормозить, Барт почувствовал, как передние, а затем задние колёса что-то переехали с отвратительным глухим звуком. Из-за внезапной остановки автомобиля их резко качнуло вперёд, а на дороге остались чёрные следы от шин.
- Собака, - сказал Барт Робсон. – Ведь это была собака, да, Вики?
Её лицо было белым, как мел.
- Маленький мальчик. Он выбежал из кукурузы и… поздравляю тебя, супермен.
Она открыла дверь и вышла из машины.
Барт продолжал сидеть за рулём. Некоторое время он не чувствовал ничего, кроме запаха удобрений.
Затем он увидел в зеркале, как Вики, спотыкаясь, неуклюже идёт к чему-то лежащему на дороге, похожему на кучу тряпок. Обычно она двигалась очень грациозно, но сейчас вся её грациозность исчезла.
«Они называют это непредумышленным убийством. Я просто отвлёкся от дороги».
Барт выключил мотор и выскочил из машины. Ветер негромко шелестел в огромной, в человеческий рост, кукурузе, и этот шелест жутко напоминал чьё-то дыхание. Барт услышал, как Вики начала рыдать над кучей тряпок.
Он уже прошёл половину расстояния от машины до жены, когда слева, среди зелени кукурузы, его внимание привлекло что-то яркое, красное, похожее на пятно амбарной краски.
Барт остановился и посмотрел на заросли. Стараясь как-нибудь отвлечься от того, что лежало на дороге, он подумал, что нынешнее лето, наверное, фантастически урожайное для кукурузы. Стебли росли близко друг к другу, початки почти созрели. Можно было заблудиться в этих кукурузных рядах и целый день тщетно пытаться выбраться оттуда. Однако в том месте, которое привлекло его внимание, аккуратности не было. Несколько верхушек стеблей оказались сломанными и наклонились в разные стороны. А в глубине виднелся какой-то непонятный предмет.
- Барт! – закричала Вики. – Разве ты не хочешь посмотреть, кого ты сбил в Небраске, чтобы потом рассказывать своим друзьям по покеру? Ты не?... – она вновь зарыдала. Был почти полдень. Солнце стояло над головой, и у её ног лежала маленькая тень.
Барт вошёл в кукурузу и сразу погрузился в полумрак. Красная амбарная краска оказалась кровью. Тихо жужжа, к крови подлетали мухи и тут же улетали, чтобы, вероятно, поделиться новостью с приятельницами. На листьях было ещё больше крови. Но не могла же она разбрызгаться так далеко от дороги? Наконец он добрался до непонятного предмета, нагнулся и поднял его.
Ровность и безупречность рядов в этом месте тоже была нарушена. Несколько стеблей пьяно качались, а два валялись сломанные. На земле Барт увидел следы крови. Вокруг тихо шелестела кукуруза. Слегка задрожав от страха, Барт вышел на дорогу.
У Вики началась истерика – она что-то кричала, плакала, смеялась. Кто бы мог подумать, что всё закончится такой мелодрамой? Он смотрел на жену и испытывал ненависть. Подойдя ближе, Барт сильно ударил её по лицу.
Она сразу же замолчала и приложила руку к щеке, на которой краснели отпечатки его пальцев.
- Ты попадёшь в тюрьму, Барт, - тожественно произнесла она.
- Не думаю, - ответил Робсон и поставил найденный в кукурузе небольшой чемодан у её ног.
- Что?..
- Не знаю. Думаю, что это его чемодан, - он показал на лежащую на дороге ничком фигуру. Судя по всему, ребёнку было не больше тринадцати лет.
Чемодан оказался старым. Коричневая кожа истерлась. Он был обмотан двумя кусками ткани, завязанными большими узлами. Вики нагнулась, чтобы развязать узлы, но, увидев кровь, отпрянула.
Барт опустился на колено и осторожно перевернул тело.
- Я не хочу смотреть, - произнесла Вики, с усилием пытаясь отвести взгляд. Когда она всё же взглянула вниз, то опять закричала. На грязном лице мальчика застыл ужас, а его горло было перерезано.
Вики начала шататься, Барт быстро поднялся и обнял её.
- Не падай в обморок, - спокойно сказал он. – Слышишь, Вики? Не падай в обморок.
Он повторял эту фразу снова и снова, пока, наконец, жена не пришла в себя и не ухватилась за него. Со стороны могло показаться, что они танцуют в полдень на дороге, а у их ног лежит труп мальчика.
- Вики…
- Что? – Она уткнулась лицом ему в грудь, и её голос прозвучал приглушенно.
- Вернись к машине и вытащи ключи. С заднего сиденья возьми одеяло и моё ружьё. И принеси их сюда.
- Ружьё?
- Кто-то перерезал ему горло. Может быть, сейчас он следит за нами.
Она подняла голову и широко раскрытыми глазами посмотрела на заросли кукурузы. До самого горизонта вокруг них раскинулось зелёное море.
- Кажется, он ушёл, но лучше не рисковать. Пойди и принеси то, что я просил.
Она пошла к машине, шатаясь, как пьяная. За ней, словно ангел-хранитель, следовала её тень. Когда Вики открыла дверь и наклонилась над задним сиденьем, Барт опустился на корточки рядом с мальчиком.
Белый мальчик без каких-либо отличительных примет. Через него переехала машина, но горло ему перерезала не «С-Бэрд». Оно было перерезано грубо и грязно – вряд ли убийцу обучал этому армейский сержант, - но эффективно. Последние тридцать футов, смертельно раненный, он бежал или был вытолкнут из кукурузы. И Барт Робсон переехал через него. Если в этот момент мальчик и был жив, то его жизнь сократилась максимум секунд на тридцать.
Когда Вики дотронулась до плеча мужа, он подпрыгнул.
Вики встала рядом, отвернув лицо. Через левую руку она перекинула коричневое армейское одеяло, а в правой держала футляр с ружьём. Барт взял одеяло и расстелил на дороге. Когда он перекатил на него тело мальчика, Вики застонала.
- Вики, с тобой всё в порядке? – он взглянул на неё.
- Да, у меня всё о’кей, - прерывистым голосом ответила она.
Барт накрыл краями одеяла труп и с отвращением поднял его. Тело выгнулось и чуть не выскользнуло из рук, но Барт успел крепко сжать его и направился назад, к машине.
- Открой багажник, - приказал он жене.
Багажник был наполнен вещами, которые обычно берут в дорогу туристы. Вики перебросила большую их часть на заднее сиденье. Положив одеяло с трупом на освободившееся место, Барт закрыл багажник и облегченно вздохнул.
Вики стояла с левой стороны, все еще держа в руках футляр с ружьем.
- Положи его назад и садись в машину.
Он взглянул на часы. Минуло всего пятнадцать минут, а ему показалось, что прошел не один час.
- А куда девать чемодан? – спросила она.
Барт вернулся к чемодану, стоящему на белой полосе, как на картинах импрессионистов. Он взял его за тряпочную ручку и на мгновение остановился. У Барта Робсона было сильное ощущение, что за ним следят. Он читал об этом чувстве в бульварных романах, но в его существовании всегда сомневался. Теперь сомнения исчезли. Ему казалось, что в кукурузе прячутся люди, может быть, много людей, которые хладнокровно решают, успеет ли женщина выхватить ружье и воспользоваться им, прежде чем они схватят Барта, затащат в заросли и перережут горло…
С бешено бьющимся сердцем он побежал назад, вытащил ключи из замка багажника и сел в машину.
Вики опять плакала. Барт быстро включил мотор, и уже через минуту в зеркале невозможно было разглядеть место происшествия.
- Какой, ты сказала, ближайший город? – спросил он.
- Ох, - она снова нагнулась над атласом. – Гатлин. Мы должны добраться до него минут через десять.
- Как ты думаешь, в нем есть полицейский участок?
- Вряд ли. Это всего лишь точка на карте.
- Может быть, там есть констебль?
Некоторое время они ехали молча. Слева мелькнула силосная башня. Вокруг, кроме кукурузы, ничего не было. По дороге они не встретили даже фермерского грузовика.
- Нам что-нибудь попалось с тех пор, как мы свернули с главной дороги, Вики?
Она подумала.
- Легковая машина и трактор на перекрестке.
- Нет, я имею в виду с тех пор, как мы повернули на эту дорогу №17?
- Кажется, нет.
Раньше Вики добавила бы ещё какую-нибудь колкость. Сейчас же она молча смотрела в свое зеркало на прямую дорогу и бесконечную кукурузу.
- Вики, ты можешь открыть чемодан?
- Думаешь, в нем что-то важное?
- Не знаю. Возможно.
Пока она возилась с узлами (на ее лице было особенное выражение, с крепко сжатыми губами, как у его матери, когда она потрошила воскресного цыпленка), Барт опять включил радио.
Неожиданно поп-музыку, которую они слушали, заглушили помехи, и он начал крутить ручку настройки. Сельскохозяйственные передачи, Бак Оуэнс, Тэмми Вайнетт, все доносилось издалека, слышимость была никудышной. Затем, когда красная ниточка почти достигла края шкалы, из радио донеслось одно слово, но такое громкое и отчетливое, что казалось, будто диктор сидит рядом с ними.
- Искупление! – громко произнес голос.
От удивления Барт ойкнул, а Вики – подпрыгнула.
- Мы можем спастись только с помощью крови агнца! – орало радио, и Барт поспешно уменьшил звук. Да, станция была где-то близко. Так близко, что… да, вот и она. Из кукурузы, устремясь в голубизну неба, торчал красный треножник радиовышки. – Только искупление вины, братья и сестры, - вещал голос, уже ставший тихим.
Где-то сзади, за микрофоном, голоса прошептали:
- Аминь.
- Некоторые думают, что можно войти в мир и остаться чистым. Разве этому учит нас Бог?
- Нет, - громко ответили голоса за микрофоном.
- Господи, Иисусе! – закричал проповедник, и слова полились мощным потоком, похожим на ритмы рок-н-ролла. – Когда они поймут, что это смерть? Когда они поймут, что им придется расплачиваться не здесь, а там? Когда? Господь сказал, что в доме Отца его обителей много, но в нем нет места для прелюбодеев, завистников, осквернителей кукурузы. Нет места…
Вики быстро выключила радио.
- Меня тошнит от этой бессмыслицы.
- Что он сказал? – спросил Барт. – Что он сказал о кукурузе?
- Я не расслышала. – Она развязывала второй узел.
- Он что-то сказал о кукурузе. Я точно слышал.
- Наконец-то, - воскликнула Вики, когда лежащий у нее на коленях чемодан раскрылся.
В это время они проезжали мимо знака, на котором было написано: ГАТЛИН 5 МИЛЬ. БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ. БЕРЕГИТЕ НАШИХ ДЕТЕЙ. Этот дорожный указатель был поставлен Лосями (прим. пер. – Лоси – масонская ложа в Америке). В нем зияли дырки от пуль 22-го калибра.
- Носки, - заметила Вики. – Пара штанов… рубашка… пояс… узкий галстук. – Она показала мужу галстук с позолоченной застежкой. Вики опять заплакала.
Через несколько секунд Барт Робсон спросил:
- Тебе не показалось, что в это радио-исповеди было что-то смешное?
- Нет. Я еще в детстве наслушалась этой ерунды. Помнишь, я тебе рассказывала об этом?
- Тебе не кажется, что у него молодой голос? У проповедника?
Она невесело рассмеялась.
- Может быть, подросток. Ну и что? Они хотят овладеть душами детей, которые еще не сформировались. Они знают много фокусов, чтобы добиться этого. Если бы ты видел хотя бы одно из тех собраний, куда меня таскали родители… где я была «спасена». Вот, к примеру, Бэйби Гортенс, Поющее Чудо. Ей было восемь. Она пела «Опершись на вечные руки», пока ее папаша ходил с тарелкой и говорил: «Давайте побольше, чтобы это маленькое дитя божье не погибло». Еще был Норман Стаунтон. В костюмчике «а-ля лорд Фаунтлерой» и в коротких штанишках он проповедовал геенну огненную. Ему было только семь. – Увидев на его лице недоверие, она продолжила: Да, их было много, очень много. Они были хорошими приманками. – Вики почти выплюнула последнее слово. – Десятилетняя Руби Стэмпнелл была чудесной исцелительницей. Сестры Грейс обычно выходили с маленькими нимбами и… ох!
- В чем дело? – он быстро посмотрел на жену и на то, что она держала в руках. Вики, как завороженная, смотрела на предмет, который вытащила со дна чемодана, пока рассказывала мужу о святых детях. Барт вытянул шею, чтобы лучше видеть. Вики молча протянула странную вещь.
Это было распятие, сделанное из скрученных кукурузных листьев, когда-то зеленых, но сейчас высохших. С помощью сплетенных метелок к нему была приделана карликовая кочерыжка. Большинство зерен из нее аккуратно удалено, возможно, перочинным ножом. Оставшиеся зерна образовали грубую, желтую распятую фигуру. Чтобы обозначить зрачки, в глазах-зернышках были сделаны продольные надрезы. Ноги вместе, а руки расставлены в стороны. И все это из кукурузных зерен. Над фигурой – четыре буквы, вырезанные на белой, как слоновая кость, кочерыжке: INRI (прим. пер. – INRI – Иисус Назаретянин, король иудейский).
- Фантастика, - сказал Барт.
- Какая гадость, - ровным, но напряженным голосом произнесла Вики. – Выбрось это.
- Вики, может быть, полиция захочет взглянуть на него.
- Зачем?
- Ну, я не знаю, зачем. Может…
- Выбрось. Сделай это для меня, пожалуйста. Я не хочу, чтобы оно было вместе с нами в машине.
- Я положу его обратно в чемодан. Как только найдем копов, сразу же избавимся от него. Я тебе обещаю. О’кей?
- А! Делай с ним, что хочешь! – закричала она. Все равно ты сделаешь по-своему.
Встревоженный, он положил распятие назад, в чемодан, в кучу вещей. Машина опять тронулась с места. Во все стороны от «М-Бэрд» полетел гравий.
- Мы передадим тело и чемодан со всем содержимым копам, - пообещал он. – И наши мучения закончатся.
Вики молча смотрела на свои пальцы.
Примерно через милю кукурузные поля отошли от дороги и уступили место маленьким сельским домикам и постройкам. В одном дворе Барт и Вики увидели грязных цыплят, беспрерывно что-то клюющих. На крышах амбаров стояли выцветшие плакаты, рекламирующие кока-колу и жевательный табак. Они проехали высокий щит, на котором было написано «Только Иисус может спасти», и кафе с бензоколонкой. Барт решил ехать в центр городка, если таковой существовал. Если нет, то можно вернуться на это место. Только после того, как они проехали дальше, до Барта дошло, что на паркинге, за исключением старого грязного пикапа со спущенными шинами, не было ни одной машины.
Внезапно Вики начала смеяться. Барт понял, что с ней вот-вот опять начнется истерика.
- Что смешного?
- Плакаты, - задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух, выдавила она. – Разве ты не читал их? Да, этот район всерьез назван Библейским поясом. О боже! Вот еще!
Она разразилась новой вспышкой истерического смеха и закрыла рот руками.
На каждом плакате было только по одному слову. Они висели на выкрашенных в белую краску очень давнишних, судя по их внешнему виду, шестах. Краска выцвета и местами отвалилась. Щиты стояли через восемьдесят футов. Барт прочитал:
- Туча… днем… столб… огня…ночью.
- Они забыли только одну вещь, - не в силах сдержать смех, заметила Вики.
- Что? – нахмурившись, спросил Барт.
- «Бурма Шейв» (прим. пер. - «Бурма Шейв» – крем для бритья). – Чтобы снова не расхохотаться, она зажала рот кулаком, но, несмотря на это, оттуда, как мыльные пузыри, вырывались истеричные всхлипы.
- Вики, с тобой всё в порядке?
- Все будет в порядке, когда мы отъедем отсюда на тысячу миль в солнечную грешную Калифорнию, когда между нами и Небраской будут Рокиз. (прим. пер. – Рокиз (Роки Маунтинз – Скалистые горы) – самая протяженная горная цепь Северной Америки, высшая точка – гора Эльберта, 4329 м, штат Колорадо).
Они молча прочитали еще одну группу плакатов.
- Возьми… это… и… съешь…говорит… господь… Бог.
«Интересно, - подумал Барт, - почему неопределенное местоимение «это» у меня сразу ассоциируется с кукурузой? Кажется, так говорят при причастии. Я слишком давно был в церкви и уже не помню». Он бы не удивился, если бы узнал, что здесь для просфоры используется кукурузный хлеб. Он хотел поделиться своими мыслями с Вики, но потом передумал.
Они преодолели некрутой подъем, и перед ними раскинулся Гатлин с тремя кварталами, похожими на декорации к картине Великой Депрессии (прим. пер. – В. Д. – экономический кризис 1929-1933 годов).
- Здесь должен быть констебль, - сказал Барт и почувствовал, что вид этого дремлющего под солнцем странного городка вызывает у него страх.
Они проехали очередной плакат, который ограничивал скорость до тридцати миль в час. На другом, ржавом, было написано: «Вы въезжаете в Гатлин, самый лучший маленький городок не только в Небраске, но и на всем свете. Нас. 5431».
По обеим сторонам дороги стояли пыльные, большей частью увядшие вязы. Барт и Вики проехали мимо Гатлинского лесного склада и заправочной станции с 76-м бензином. Жаркий полуденный ветерок слегка раскачивал ярлыки с ценами: «Обычный – 35,9; высокооктановый – 38,9» - и плакат: «Дизельное топливо за углом».
Они пересекли Элм-стрит, затем Бэрч-стрит, и впереди показалась городская площадь. Дома были деревянные, с крытыми крылечками, какие-то угловатые, некрасивые, но удобные. Перед домами располагались унылые желтые лужайки. На середину Мэйпл-стрит медленно вышла дворняжка. Она несколько секунд смотрела на машину, потом улеглась и спрятала морду в лапы.
- Останови, - попросила Вики. – Останови здесь.
Барт послушно подъехал к тротуару.
- Развернись. Давай отвезем тело в Грэнд Айленд (прим. пер. – Г. А. – маленький городок в штате Небраска). Это ведь не очень далеко? Давай.
- Вики, что случилось?
- Ты не понимаешь, что случилось? – срывающимся голосом спросила она. – Барт, это пустой город. Кроме нас, здесь никого нет. Разве ты не чувствуешь это?
Да, он что-то чувствовал, но…
- Это просто кажется, - сказал Барт Робсон. – Может, жители устроили на городской площади ярмарку-распродажу или увлеклись игрой в бинго (прим. пер. – Б. – разновидность лото).
- Там никого нет, - странным, напряженным голосом произнесла она. – Неужели ты не видел бензоколонку?
- Конечно, видел, около лесного склада. Ну и что?
Его мысли где-то витали, среди ленивого жужжания цикад. Он чувствовал запах кукурузы, пыльных роз и, конечно, удобрений. С тех пор, как они съехали с главной дороги, они впервые попали в город, находящийся в штате, в котором он никогда не был (хотя время от времени он пролетал над Небраской на «Боингах-747» Юнайтед Эйрлайнз). Несмотря на внешний порядок, ощущалось что-то неладное. Где-нибудь впереди наверняка должна быть аптека с фонтаном, кинотеатр под названием «Биджу», школа имени ДФК (прим. пер. – Джон Фицджералд Кеннеди).
- Барт, на ценниках было написано 35,9 за обычный и 38,9 за высокооктановый бензин. Интересно, когда бензин продавался по таким ценам?
- Как минимум четыре года назад, - предположил он. – Но, Вики…
- Мы в самом центре города, Барт, и здесь нет ни одной машины, ни одной!
- Грэнд Айленд находится в семидесяти милях отсюда. Если мы отвезем труп туда, это будет выглядеть смешно.
- Плевать.
- Послушай, давай найдем суд и…
- Нет!
«Черт побери! Почему наш брак оказался таким непрочным? Нет, с меня довольно».
- Вики, - сказал он.
- Я хочу выбраться отсюда, Барт.
- Вики, послушай меня.
- Разворачивайся. Поехали.
- Вики, ну подожди!
- Я подожду, когда ты уедешь отсюда. Поехали.
- В багажнике нашей машины лежит мёртвый ребёнок! - заорал он. Она вздрогнула от испуга, ее лицо искривилось, и это доставило ему удовольствие. Чуть понизив голос, он продолжил: - У него перерезано горло. Его вытолкнули на дорогу, и я переехал через него. Сейчас я собираюсь найти суд или еще что-нибудь, что у них тут есть, и всё рассказать. Если ты хочешь идти, иди. Я позже подберу тебя. Но не проси, чтобы я развернулся и ехал семьдесят миль в Грэнд Айленд, как будто у нас в багажнике куча мусора. Ведь перед тем, как кто-то убил его, у него была мать.
- Скотина! – воскликнула она плача. – Ну что мне с тобой делать?
- Не знаю, - ответил он. – Больше я ничего не знаю. Но все можно поправить, Вики.
Он отъехал от тротуара. Услышав шум, собака на мгновение подняла морду и потом вновь опустила ее на лапы.
Они проехали последний квартал перед площадью. За перекрестком Мэйн-стрит и Плезэнт-стрит Мэйн-стрит разделилась на две улицы. Одна из них вела на поросшую травой площадь с деревянной эстрадой посередине. Там, где Мэйн-стрит опять становилась одной улицей, стояли два административных здания. Барт разобрал надпись на одном из них: «Гатлинский муниципалитет».
- Ну вот, - сказал он, но Вики промолчала.
Барт Робсон остановится примерно в центре площади. Они находились недалеко от закусочной «Гатлинский гриль-бар».
- Куда ты? – с тревогой спросила Вики, когда ее муж открыл дверь.
- Я хочу узнать, где все. Смотри, на окне вывеска «открыто».
- Надеюсь, ты не собираешься оставить меня здесь одну?
- Пошли вместе. Что тебе мешает?
Когда он подошел к ее двери, чтобы помочь, она вышла из машины. Увидев, как она побледнела, Барта на мгновение залила беспомощная жалость.
- Слышал? – спросила она.
- Что?
- Ничего. Ни машин, ни людей, ни тракторов, ничего.
И вдруг где-то, примерно в квартале от площади, они услышали веселый детский смех.
- Я слышу детей, - сказал он. – А ты?
Она встревожено посмотрела на него.
Барт открыл дверь и вошел в сухую, антисептическую ару закусочной. Хромированная стойка потускнела, деревянные лопасти потолочных вентиляторов не вращались. На полу вековая пыль. Возле стойки пустые столы, стулья, зеркало, висящее за стойкой, разбито, и что-то необычное… через секунду он понял, что именно. Все пивные краники были отломаны и аккуратно сложены в рядок на стойке. Почти срывающимся, веселым голосом Вики воскликнула:
- Конечно, спроси, кого хочешь. Извините, сэр, вы не могли бы сказать…
- Заткнись, - безучастным голосом отрезал он. Они стояли в пыльном баре, освещенном солнцем через большие окна. У него опять возникло ощущение, что за ним следят. Он подумал о мертвом мальчике, лежащем у него в багажнике, и о веселом детском смехе. Безо всякой причины в его голове закрутилась высокопарная фраза: «Невиданное зрелище. Невиданное зрелище».
Его глаза наткнулись на заляпанное пальцами, пожелтевшее от времени меню, лежавшее на стойке: «Сыр – 35 ц, лучший в мире кофе – 10 ц, пирог с клубникой и ревенем – 25 ц, ветчина с красной подливкой – 80 ц».
Когда он видел в закусочной такие цены в последний раз?
- Смотри! – пронзительно закричала Вики, показывая на настенный календарь. – Похоже, у них одно и то же меню двенадцать лет.
Он подошел к календарю. На картинке были нарисованы два плывущих через пруд мальчика и собачка с их одеждой. Внизу надпись: «Поздравления от Гатлинской ремонтной мастерской. Вы ломаете, мы чиним. Август, 1964».
- Не понимаю, - запинаясь, произнес Барт, - Но я уверен…
- Ты уверен! – истерично завизжала она. – Конечно, ты уверен! В этом твоя беда, Барт, что всю свою жизнь ты всегда был во всем уверен!
Обновлено:
11 июня 2019 г.
|
