|
Спецназ царицы Клеопатры
Клеопатра… Белая, словно мрамор, и мягкая, будто китайский шелк, кожа. Иссиня-черные густые волосы, под рукой опытного куафюра способные превратиться в истинное произведение искусства.
Царственное, несколько удлиненное книзу лицо, тонкий, с легкой горбинкой нос, выразительные в чувственности своей губы, по-детски ласковые мочки ушей. И, конечно же, глаза, чья истома и горделивая насмешливость могли свести с ума престарелого египетского жреца и утонченного местного аристократа, греческого воина и сирийского царевича, римского центуриона и купца с побережья Красного моря. Да что там эти простые люди, если перед ее красотой не устояли такие политические гиганты своего времени, как Помпей-младший и Юлий Цезарь, Габиний и Марк Антоний. Даже суховатый Октавиан Август, разговаривая с ней, изо всех сил старался не поддаться ее неземному очарованию.
…Жаркой июльской ночью 32 г. до н. э. укрепившаяся на троне предков при содействии Рима Клеопатра VII, шестнадцатая правительница страны из семейства Лагидов, дочь Птоломея XII Авлета, находясь в собственной резиденции на окраине Александрии, видела воистину кошмарный сон. Поначалу ее буквально атаковал призрак недавно погибшего в междоусобном сражении младшего брата, причем последний, выставив напоказ свой размозженный при падении с боевой колесницы череп, пытался схватить жертву за пышные волосы. Через минуту из мрака туманного забытья вдруг появилась удушенная чужеземными агентами в эфесском храме Артемиды Арсиноя: указывая мертвенно белым пальцем на изуродованную веревкой некогда прекрасную шею, она весело смеялась, не сводя, однако, при этом с родной сестры злобного, ненавидящего взгляда. Потом ее сменил укутанный в окровавленную тунику Цезарь, чьи тонкие губы противно извивались язвительным шепотом: «Ты, милая моя, в большой политике так ничего и не поняла! Глядя же на меня, берегись, ибо это и тебя приведет к неминуемой гибели!». А в последнюю минуту невесть откуда взявшаяся рука схватила Царицу за горло, да так отчетливо и крепко, что прекрасная кожа Клеопатры вмиг покрылась отвратительно липким потом.
С перекошенным от страха лицом вылетела она из будуара, желая звать на помощь, вязать и уничтожать внезапно пробравшихся в ее опочивальню неприятелей. Однако снаружи господствовала полная тишина, лишь изредка нарушаемая тихими шагами вооруженных острыми мечами евнухов внутренней стражи, редкими вздохами неподвижно стоящих вдоль стен чернокожих гигантов внешней охраны да сигнальной перекличкой ветеранов – галлов, несших караул по наружному периметру царских апартаментов.
Придя в себя и с трудом проглотив слюну, Клеопатра вернулась на мягкое ложе. «И все же надо усилить бдительность, ведь опасность может угрожать и маленькому Цезариону!» - это было последнее, о чем, засыпая, все же успела подумать тогда наследница бессмертной Исиды…
СВЯТАЯ СВЯТЫХ
«В каждом таком видении – говорили древние, имея в виду ситуацию, только что описанную выше, – несмотря на всю его фантастичность, есть доля правды!». Примерно так было и в случае с Клеопатрой: находясь на вершине абсолютной власти, она, тем не менее, нуждалась в личной безопасности не меньше, чем самый последний из ее подданных, ютившийся в жалкой лачуге на окраине большого города. Стараясь обеспечить личную защищенность, Клеопатра использовала разные способы: от окружения себя внешне «мирным» персоналом, главным достоинством которого была личная преданность именно ей, могучей Владычице Обеих Земель, и до создания, подчинявшихся лично Царице боевых мобильных отрядов, состоящих из специально отобранных воинов. Эта военная элита была экипирована по последнему слову техники и владела всеми тайными премудростями ратного искусства. Впрочем, вести себя иначе в ситуации, когда Царский Трон находился в эпицентре пересечения враждовавших между собой придворных группировок, было практически невозможно.
Ближе всего к особе той, кого еще при жизни считали богиней Египта, находились особо доверенные невольники, вернее, если быть точным, - две рабыни, одну из которых, ливийку, звали Ираида, а другую, чьи родители происходили из Нубии – Хармиона. Особенностью же данного типа «стражниц», чьи хрупкие фигурки никак не подходили под грозное определение «центурион», было то, что, во-первых, они являлись, пожалуй, единственными лицами из окружения Клеопатры, получившими свои высокие должности по выбору самой Царицы, а во-вторых, без их распоряжения ни один смертный не мог даже приблизиться к покоям их драгоценной Повелительницы. И миссию свою обе выполнили сполна! Вплоть до того момента, когда в последний месяц лета 30 г. до н. э., пораженные ядом нильского аспида, коченеющими руками поправляя золотую диадему на голове уже мертвой Клеопатры, холодеющими устами произнося фразу: «Да, так лучше всего, ведь Она была наследницей стольких Царей!», они почили у тела Державной Госпожи. Которая, в свою очередь, не желая становиться пленницей разгромившего ее войска под Александрией Октавиана Августа, за час до этого отошла в вечность, позволив той же змее ужалить себя в левое плечо.
Следующий круг ближайшей охраны составляли личные врачи Августейшей Хозяйки страны. Следуя афоризму «Горы существуют вечно, а Царица наша должна жить еще дольше!», будучи допускаемы к исполнению своих профессиональных обязанностей лишь после самой тщательной проверки, они не только следили за здоровьем Государыни и заботились о ее безопасности в смысле разного рода мистических приворотов, но и выполняли иногда очень рискованные поручения дипломатического свойства. История сохранила для нас имена нескольких таких деятелей. Первый из них, Олимпиос, принимал на свет Божий рожденного Царицей от Гая Юлия Цезаря первенца и Наследника Птоломея XV. Второй, Диомед, при помощи заклинаний обеспечивал духовную защиту той, «чей один волос был дороже тысяч жизней». Третий, Диоскорид, изготавливал для Нее различного типа полезные снадобья. А четвертый, Аполлодор, прославился тем, что еще осенью 48 г. до н. э., в период, когда Клеопатре, временно отстраненной от Престола своими алчными родственниками, для спасения собственной жизни нужно было попасть в покои будущей жертвы заговора Брута и компании, «завернул ее в драгоценные сирийские ковры и сам отнес их в подарок римскому Императору. Когда же последний приказал развернуть доставленный груз, то обнаружил внутри рулонов прекраснейшую в мире молодую женщину, к тому же на редкость умную и образованную».
Наконец, в третий и последний эшелон доверенного окружения прекрасной и величественной Распорядительницы страны пирамид входили так называемые «дегустаторы стола Царева», причем за время реального пребывания Клеопатры у власти (47-30 годы до н. э.), было их не более пяти человек. Фанатично преданные своей Госпоже и отличавшиеся особой неподкупностью, они пробовали на вкус всю пищу, которая только после этого могла попасть на Царский стол. Разумеется, каждую минуту рискуя пасть жертвой самого гнусного заговора.
…В то время, когда, объятый пламенем, центр Александрии практически догорал, а легионы Октавиана, пытаясь живьем захватить бывшую супругу Божественного Цезаря, рвались ко дворцу, в его темных коридорах встретились двое.
«Свинья, - процедил сквозь зубы немолодой египтянин из личной охраны поверженной Царицы, - как ты мог предать нашу Госпожу, ту, которая так часто одаривала тебя своим Высоким доверием!».
«Безмозглый дурак, - бросил ему в ответ собеседник, - я всегда служил только Риму!».
Взмах короткого меча – и африканец, выронив из правой руки серебряный скальпель, замертво упал на холодные плиты каменного пола.
«Лекарь, наверное, - мелькнуло в голове у бросившегося дальше победителя. – Впрочем, кто их поймет, этих погрязших в роскоши гнусных туземцев!»…
У ИНТИМНОГО ПОЛОГА
Произнося слово «евнух», мы, как правило, представляем себе жалких существ, которых хирургическое вмешательство из полноценных мужчин превратило в бесполых охранников царского гарема, безопасных для его обитательниц уже хотя бы тем, что они вынуждены жить по принципу «Хочу, но не могу!». Возможно, некая часть означенного контингента действительно была таковой. Но то, что члены этой, порожденной спецификой древнего Востока, корпорации далеко не всегда являли собой образец неповоротливых уродов, свидетельствует, к примеру, история с захватом власти персидским царем Дарием I, отряды которого, сражаясь с самозванцем Гауматой, столкнулись с упорным сопротивлением евнухов последнего. Нечто подобное можем сказать и о долине Нила эпохи ее последней независимости.
Высших служителей этого ранга находилось в распоряжении Клеопатры лишь трое. Разодетые в шикарные белые одежды, они вызывали у большинства окружающих ироническую улыбку: «Подумаешь, какие очаровательные в своем безобразии дутые куклы!». Но лишь единицы из посвященных знали, что каждый из тех, чья наружность порой не внушала ничего, кроме отвращения, прекрасно стреляет из лука, ловко метает копье, мастерски владеет спрятанным под туникой кинжалом, умеет руководить тяжелой боевой колесницей. Кроме того, всякий, кто входил в ее спальню, первым делом сталкивался именно с ними, безмолвными служителями постельной кисеи и ночных тапочек. И не приведи Господи, чтобы посетитель явился с дурными намерениями: безгранично преданные Царице евнухи, заметив малейшую для нее опасность со стороны «гостя», даже в светлое время суток были способны разорвать его на части в течение секунды. А ночью их тихих шагов боялась даже ко многому привыкшая кухонная обслуга.
…Уже, наверное, не было в живых последнего любовника Клеопатры по имени Марк Антоний, покончившего с собой 1 секстилия (первоначальное название месяца августа) 30 г. до н. э., да и сама Царица, наверное, также отправилась в вечность, а в темных галереях того здания, где еще совсем недавно они вдвоем так изумительно проводили личный досуг, заканчивался кровопролитный бой, сошедший, впрочем, на нет лишь тогда, когда последний из защитников был поражен насмерть. «Сучьи выродки, проклятые кастраты, - матерились уцелевшие после дела, густо перемазанные вражеской кровью солдаты 37 римского легиона. – Именно они – больше ведь некому! – прекрасно зная все коммуникации данного помещения, устроили нам тут подобную бойню!»…
«МОИ НУБИЙЦЫ!»
Этих ребят отбирали особенно тщательно, ведь именно им предстояло охранять покой Клеопатры вне спальни, сопровождать Ее Величество везде, куда бы она не изволила выехать. А раз так, то царский вербовщик при отборе кандидатов на службу строго следил за соблюдением критериев, которые были прописаны в специальной инструкции. В правилах были отражены жесткие требования к претендентам, а именно: рост – не менее двух метров, плечи – в четыре локтя, красивое лицо, смышленый взгляд, молниеносная реакция. И, конечно же, черная, будто смоль, гладкая и лишенная малейших дефектов, кожа. Загляденье, а не охрана – ни дать, ни взять, ходячий символ Державы, бойцы, в чьем окружении не стыдно появляться при любых ситуациях!
Пройдет совсем немного времени, и каждый из означенных неофитов, не важно – раб он был в прошлом или свободный, пройдя через сито изнурительной физической подготовки, станет тем, кем их, собственно говоря, и желала видеть Хозяйка: огромными, покрытыми буграми железных мышц истуканами, стремительными, словно ветер, и жестокими, как гром среди ясного неба. Теми, кто, надев на бритые головы вышитые золотом голубые платки, безмолвными глыбами встанут вдоль дворцовых стен, у входа в залу для пиршеств, возле решетки подземной тюрьмы, у балдахина Её походного шатра, на палубе украшенной золотом шикарной царской барки. Кого станет панически бояться простонародье, ибо когда она, Клеопатра, движется по улицам какого-нибудь своего города, все его жители – если они, конечно, не желают испытать на своих головах силу удара эбеновых палиц её стражей! – обязаны поплотнее вжиматься в стены окружающих домов. Хладнокровными убийцами, не боящимися в свободное от караулов время подрабатывать даже на гладиаторской арене!
…Подчинив себе египетские провинции, Август Октавиан, разумеется, не преминул устроить себе шикарный триумф. Основным украшением которого было несколько десятков чернокожих гигантов, влачимых улицами Рима связанными попарно. «Наверное, личная гвардия самой нильской царицы!» - шептались почтенные матроны, с восхищением глядя на лоснящиеся на солнце могучие тела. И не подозревая, что один из их обладателей по имени Ра – Харахт, сделал то, что в Риме делают только за деньги – спас Её Величество от покушения со стороны группы молодых аристократов…
«ЗОЛОТЫЕ ЩИТЫ»
В их среде звучала разная речь, хотя предпочтение, безусловно, отдавалось греческому. Рабочий день этих солдат начинался рано, часов этак с шести, и продолжался, собственно говоря, до поздней ночи, пока так называемая «смена второй луны», сменив дневных товарищей, заступала на ночное дежурство. Охрана укреплений самого дворца и прилегающей к нему площади, а в случае необходимости – и посты внутри самой Царской резиденции – вот далеко не полный перечень обязанностей тех солдат из охраны Клеопатры, которых за одну из деталей их вооружения – «Когда идут маршем, - восхищались александрийцы, - то, кажется, горят, будто солнце!», местные жители и прозвали «золотыми щитами». Несколько уступая коллегам – нубийцам по уровню телесного развития, они, тем не менее, представляя собою нечто среднее между персональной стражей и пехотными частями, имели гораздо больше навыков держать строй и сражаться единой массой. Прекрасно зная расположение городских стен, воины данной части, основная задача которых также состояла в охране Царской Особы, но уже со стороны, образно говоря, внешнего мира, вступали в бой во время массовых беспорядков в столице или же в случае прямого вражеского нашествия.
…Осматривая поле минувших боев, римские военачальники обратили особое внимание на то, как же много среди трупов их солдат находилось тел, рядом с которыми, словно опрокинутые панцири диковинных животных, валялись диковинные щиты. «Да, очевидно, чего-то мы не учли, - размышляли некоторые из них, - раз эти варвары сражались против нас с таким остервенением»…
Александр Машкин
Обновлено:
30 июля 2017 г.
14.12.2017 г.
Опубликовано:
11.9.2018 г.
|
