|
Кстати, именно он и дал название группе, подразумевая под «Малиновым Королем» сразу несколько персонажей – например, Карла Великого и Властелина Колец Саурона. Однако согласно многим исследователям творчества группы, также оказывается, что в стихах Синфилда многое говорит о том, что под «Малиновым Королем» подразумевается Фридрих II Гогенштауфен (1194-1250), сицилийский и германский король, правитель Священной Римской империи, которого Данте назвал «последним императором римлян». Согласно историку Фридриху Хееру, «друзьям он казался Мессией, предвестником мира во вселенной, Богом-Императором новой эпохи, а враги видели в нем безжалостного тирана и воплощение Антихриста, чей приход предрекал крушение и конец света». В любом случае, он представлял собой весьма противоречивую фигуру, в которой столкнулись две эпохи – управляемое церковью средневековье и управляемая мирской властью современность. Он был очень образованным и веротерпимым человеком – гуманистом, намного опередившим свое время, однако именно при нем шла самая ожесточенная борьба между папством и империей, возглавляемой Фридрихом.
Сам Роберт Фрипп утверждал, что «Малиновый Король» – не кто иной, как Вельзевул, арабская форма имени которого Биль Сабаб означает «человек с целью», хотя на самом деле имя этого главного сирийского бога означает «повелитель мух» – либо потому, что он был богом солнца, а мухи появляются именно днем, либо в связи с тем, что его призывали отогнать мух от мест жертвоприношений.
Две этих точки зрения соединяются в одной из карт Таро, которые также очень важны для понимания связанной с группой символики. Она называется Император, но изображает Зевса-Громовержца, у которого, кстати, было прозвище Апомий, «Прогоняющий мух», причем изображен он в красной мантии. Кстати, римляне называли Юпитера Богом Мира, а у Фридриха II было прозвище Повелитель Мира. И еще одна интересная деталь – на ранних картах Таро изображались средневековые персонажи, чтобы напомнить игрокам о важных исторических событиях, и на карте Император был именно Фридрих, «бич Церкви».
Первая сторона пластинки (1-3) имеет дело с современностью и реальным миром, в то время как вторая переносит нас в мир фантазий (4), а затем в далекое прошлое (5).
1) «21st Century Schizoid Man». Инспирированная творчеством Джими Хендрикса тема, начинающаяся со звуков, напоминающих машины на автостраде. Затем в дело вступает агрессивная ритм-секция с по-металлически риффующей гитарой, саксофоном, звучащим в стиле Van Der Graaf Generator, и ударными, исполняющими довольно сложный ритмический рисунок. А какой вокал! Он искажен и полон неподдельной ярости из-за того, что происходит вокруг. В середине звучит весьма быстрый инструментал под названием «Mirrors», слушая который ощущаешь, словно куда-то несешься с ужасающей скоростью – видимо, к смерти. Заканчивается композиция самым настоящим инструментальным хаосом, прекрасно дополняющим общую картину не самого приглядного предапокалиптического будущего, в котором невинных людей жгут напалмом, поэты голодают, а дети истекают кровью (явные намеки на Вьетнамскую войну). Страх, которым пронизана эта вещь, прекрасно иллюстрирует обложка альбома, на которой нарисовано застывшее в крике ужаса лицо.
2) «I Talk to the Wind». Абсолютная противоположность предыдущей композиции, показывающая, насколько разнообразной может быть эта группа. Макдональд создал красивейшую балладу с клавишными, духовыми и меллотроном, вместе создающими атмосферу нахождения на природе, где-нибудь вдали от цивилизации. Если сопоставить первые две композиции с образом Фридриха II, то в них мы видим две его сущности – стремление действовать при помощи силы и способность к поэтической созерцательности. В лирике нам представляются образы двух людей – консерватора и нонконформиста; второй видит вокруг беспорядок и крушение надежд и не желает, чтобы ему указывали, что делать, однако первый его не понимает, словно тот пытается разговаривать с ветром. Можно также предположить, что оба эти человека – два альтер-эго одного, того же Фридриха. В любом случае, основной идеей песни становится положительное отношение к тем, кто идет по своему пути, а не подчиняется обществу. В конце звучит постепенно стихающий приятный инструментал, в котором замечательно солирует флейта.
3) «Epitaph». Плавно переходим к следующей теме. Тревожно звучит меллотрон и гитары, а потом наступает пауза. Вокал появляется под размеренные ударные и бас, потом в музыкальную канву вплетается меллотрон и редкие отрывистые гитарные аккорды. По обе стороны этой грустной композиции находятся лирические вещи, а к тем, в свою очередь, примыкают более жесткие, так что она становится связующим звеном между двумя сторонами пластинки. Основной темой этой становится беспокойство за судьбу человечества, ответственность за которую, к сожалению, несут разные глупцы, готовые, например, использовать науку в военных целях, однако здесь говорится не только о настоящем и будущем, но и о прошлом. Вполне можно найти аллюзии на Фридриха II. Фраза «железные врата», например, отсылает нас к предсказанию о смерти императора, которое также можно назвать его эпитафией. Фридрих умер в одном из своих замков, а его постель стояла напротив ворот одной из башенок. После его смерти долго продолжались споры о его достижениях – таким образом, его эпитафией действительно стало «замешательство» (confusion). В припеве музыка становится особенно запоминающейся, а вокал – наиболее эмоциональным. Здесь уже имеется целых два инструментала, имеющих свое собственное название: предваряемый акустической гитарой марш «March for No Reason» (возможно, еще одна аллюзия на Фридриха, по приказанию папы отправившегося в бессмысленный крестовый поход, из которого он вернулся через пару дней из-за чумы, настигшей его войско) с гулко звучащими редкими ударными и соло на флейте и завершающий «Tomorrow and Tomorrow» (название взято из шекспировского «Макбета», акт V, сцена 5, где говорится о глупцах, идущих к смерти, и скоротечности жизни) с очень тревожной атмосферой, которую эффектно создают и ударные, временами выдающие быстрый проход, и напоминающий оркестр меллотрон, и пронзительно звучащий вокал.
4) «Moonchild». Самая экспериментальная вещь, которую однозначно можно назвать худшей. Начало вполне хорошее – под гитару и меллотрон нам рассказывают о прекрасной девушке, «лунном дитя», которая любит гулять среди природы и, видимо, влюблена в «солнечное дитя». Грустная музыка показывает всю тщетность этого желания, а Лейк поет нежно и тихо, добиться чего от него было несколько сложно, поскольку ему было легче показывать всю мощь своего голоса. Стоит отметить также отличную игру ударника, использующего как глухо, так и звонко звучащие перкуссии. Синфилд посвятил эту балладу некоей Стефани, в которую он влюбился в то время. В то же время здесь вновь можно найти аллюзию на Фридриха, ведь солнце является его символом. Через несколько минут после начала милая баллада заканчивается и идут два эмбиентных бесцельно звучащих инструментала, слушать которые в течение примерно десяти минут достаточно скучно: «The Dream» с создающими умиротворяющую атмосферу клавишными и несмело звучащей гитарой и «The Illusion» с бессистемными гитарными и клавишными аккордами и ударными. Первый из них иллюстрирует мечту (в узком смысле, о воссоединении с любимым), а второй показывает, что мечта эта несбыточна. Сами участники группы позднее утверждали, что им просто нужно было заполнить пространство на диске, вот они и попытались сделать что-нибудь спонтанное в духе ранних Pink Floyd, причем Грег Лейк при этом не присутствовал. Получилось, впрочем, не так уж и плохо – встречаются в современной музыке экспериментальные вещи и похуже. В конце гитара и клавишные звучат, напоминая начало, однако постепенно замолкают без какого-либо эффектного окончания.
5) «In the Court of the Crimson King». Запоминающееся мощное начало, показывающее как бы окончание ночи, которая описывалась музыкальным языком в предыдущей композиции, и наступление дня; вокал под акустическую инструментовку, темповые смены от лирики к более тяжелой ритм-секции. Повторение одних и тех же музыкальных фрагментов, как ни странно, не наводит скуку, поскольку они все-таки видоизменяются. Здесь вновь выделяется два инструментала: первый, «The Return of the Fire Witch», представляет собой приятную мелодию с красивой флейтой, а второй, короткий «The Dance of the Puppets», основан на игре духовых, действительно вызывающих в голове картину танцующих кукол, и звучит так, словно записан специально для детей. В песне описывается двор загадочного Малинового Короля, действительно очень напоминающего Фридриха II, у которого была целая труппа разных артистов, а также собственный зверинец. В песне упоминаются дудочник в пурпурном (Фома Аквинский, родственник императора и автор нескольких церковных гимнов), черная королева (Прозерпина, жена Плутона, богиня подземного царства, требующая для того, чтобы дух покинул тело, определенной жертвы – локона волос), огненная ведьма (алхимик Михаэль Скот, которого считали могущественным колдуном), садовник (папа, который не видел в будущем церкви без богатства и власти, как желал того Франциск Ассизский), жонглер (бог), по воле которого играет оркестр, мудрецы (представители трех религий – иудаизма, христианства и ислама – из книги каталонского поэта Рамона Ллулля, которые пытаются убедить одного неверующего в существовании бога) и не желающий играть на струнах шут в желтом (символ заходящего солнца, т.е. смерти). Император смотрит на себя и свой двор как бы со стороны и размышляет о том, правильно ли он поступал, выбирая путь разрушения. Кстати, то, что он боролся против пережитков, свойственных предыдущим поколениям, и избегал традиционности, делает его сродни хиппи, движение которых было заметным как раз в то время, когда записывался альбом. Завершается композиция инструменталом, повторяющим основную тему, словно говоря о воскресении (а ведь в музыке группы этот король действительно воскрес), но в более жестком и атональном ключе, и коротким сумбуром, иллюстрирующим, по-видимому, смерть правителя по крайней мере в одном из воплощений. Кстати, интересный факт: годом позже Фрипп сыграл на гитаре в одной из песен группы Van Der Graaf Generator, а называлась она «The Emperor in His War-Room», т.е. была посвящена еще одному императору – правда, не какому-то конкретному, а соединившему в себе основные черты большинства правителей.
King Crimson – весьма удачное название, если под ним действительно подразумевается император Фридрих II. Как император был человеком Возрождения до наступления этой эпохи, так и King Crimson представила слушателям прогрессивный рок до того, как он стал достаточно популярной музыкой. В Фридрихе сочетались совершенно разные элементы, и то же самое можно сказать о группе. Как сказал Роберт Фрипп, «King Crimson живет в разных телах в разное время, и определенная форма, которую принимает группа, меняется. Когда появляется музыка, которую может сыграть только King Crimson, рано или поздно King Crimson появляется и играет эту музыку». По-моему, прекрасное описание того, что представляет собой эта замечательная команда.
После выпуска данного альбома Питер Тауншенд из The Who назвал его «непостижимым шедевром», а журнал Melody Maker – «грандиозным потрясением». Ждал этот альбом и коммерческий успех. Впрочем, Rolling Stone отнесся к этому творению как к «претенциозному», и что бы там ни говорили о шедевральности и оригинальности данного творения, у него действительно есть недостатки. В первую очередь, это некоторая эклектичность и местами затянутость, однако все равно дебютник King Crimson выглядит более цельным, чем многие последующие работы, и показывает группу как единый организм, способный создавать действительно замечательные вещи, в отличие от дальнейшего творчества, когда Фрипп стал все больше доминировать. Альбом «При дворе Малинового Короля» во многом повлиял на появившиеся позднее арт-роковые команды, а тяжелые риффы на нем – даже на некоторые хэви-металлические коллективы.
|
