|
СЕВА НОВГОРОДЦЕВ
Предупреждение для читателя!
В статье присутствуют некоторые досадные ошибки, допущенные именитым автором в неизвестных целях. В основном это касается дат выхода некоторых альбомов и некоторых подробностей смерти Курта Кобейна. Оставляем эти неточности на совести Севы Новгородцева, но в качестве альтернативы имеем необходимость поместить соответствующие сноски внизу статьи.
Вот уже сколько лет не затихают педагогические споры: можно ли дарить детям игрушечное оружие, разрешать смотреть фильмы про преступников или допускать их к компьютерным играм с бесконечным мордобоем? Одни считают, что все это развивает в юном человеке агрессию, пренебрежение к ценности жизни и здоровья. Другие – наоборот, что естественная, заложенная самой природой агрессия получает во всех этих играх естественный выход, пар уходит в свисток, кипящий котел становится безопасным. То же и с рок-н-ролльными биографиями: «Какой пример подают молодежи все эти ваши джими хендриксы, задохнувшиеся рвотной массой блевотины, либо курты кобейны, пустившие себе пулю в лоб?» - говорят моралисты. «Подают, да еще какой! – отвечают им. – Ведь эти судьбы – предупреждение всем, идущим следом: за все излишества приходится платить болезнями или смертью. Молодость бесшабашна, она хочет попробовать всего, в том числе и запретного, и герои рок-н-ролла, сами ни в чем меры не знавшие, становятся для остальных поучительным примером…»
Подобные дискуссии можно продолжить до бесконечности, это мало что изменит – жизнь всегда идет впереди педагогического ее осмысления. Все катится, как обычно: герои рока с прежней беззаветностью помогают голодающей Африке, жертвам войны в Боснии, или выкидывают по пьяному делу из окон своих высотных номеров гостиничные телевизоры. Пишущий люд все это живо подхватывает и раскатывает на страницах прессы, а обыватель, прочитавши, обсуждает это с друзьями, формирует свою моральную позицию. Однако вряд ли кто либо стал бы читать о бесчинствах обдолбанных артистов, если бы не сила и обаяние, остроумное веселье, либо щемящая тоска их песен.
Именно оттого и начинаем мы повествование о Кортни Лав. Каких только гадостей про нее не говорили! И что в прошлом «групписткой» была, и что замуж вышла по расчету, и что мать она – никудышняя, а поведение такое, что вообще неплохо бы и материнства лишить. Многие открыто обвиняли ее в смерти мужа, Курта Кобейна, или наоборот, говорили, что она спасла ему жизнь. Вокруг Кортни Лав намешано столько выдумок и слухов, что в личности ее почти невозможно разобраться непредвзято. И все же попробуем.
Героиня наша появилась на свет в Сан-Франциско в июле 1965 года, по метрике она – Лав Мишель Харристон. Отец ее – Хэнк Харрисон, приятельствовал с группой «The Grateful Dead» и однажды написал о них книгу. Мать, Линда Кэрролл, унаследовала семейное состояние, так что никому в семье на работу к станку ходить не приходилось. Там, где нет работы – нет и дисциплины, а без дисциплины, как мы знаем из курса молодого бойца, вообще не бывает ничего. Другими словами, уже через год после рождения Кортни, семья ее распалась, отец с матерью яростно судились за ребенка, суд оставил девочку с матерью и мать официально изменила ей имя на Кортни Мишель Харрисон. Вскоре Линда снова вышла замуж за Фрэнка Родригеса, у которого было двое детей от предыдущего брака, и вся укрупненная семья решила переехать в город Юджин, штат Орегон. Линда поступила в университет, завела друзей из хипповой интеллигенции, но…
Уже через год стало ясно, что и второй брак продержится недолго. После развода Линда поехала отдохнуть от семейной жизни в штат Колорадо, отдых выбрала активный – спуск по бурной реке на большом резиновом плоту. Вот там то, на плотах, под визги и брызни, она и познакомилась с неким Дэвидом Мэнтли и он стал ее третьим мужем. Девочке снова переделали документы, теперь на – Кортни Мишель Мэнтли. «В городе Маркола, штат Орегон, у нас был огромный дом, - вспоминает Кортни, - он вечно был полон волосатыми хиппи, которые практиковали друг на друге Гештальт-терапию, носились голыми вокруг бассейна и вопили во все горло. Моя мать считала телесный стыд пережитком, в нашем доме никакого деления на мальчиков и девочек не было, стиль жизни был бесполым…»
В такой хипповой вольнице, где разрешено было все, что не запрещено, а запрещенного просто не было, - в такой вольнице юной Кортни рано пришлось задумываться о жизни и о себе. Она вспоминает, например, что родители заставили ее бросить ЛСД еще перед поступлением в начальную школу. Со школой тоже было не все в порядке, у ребенка определили аутизм, неспособность запоминать и усваивать учебный материал. Впрочем, это проявилось еще в раннем возрасте. Кортни заговорила на год позже других детей и в трехлетнем возрасте была уже пациенткой психиатра.
В 1972 году Линда и Мэнли эмигрировали в Новую Зеландию, где купили ферму, чтобы разводить овец. Семилетняя Кортни осталась в Орегоне с подругой матери. Эмиграция в Новую Зеландию была, возможно, просто бегством от несносной дочери, дочь же, оставшись без родительского наказа, стала еще несноснее. Из всех школ ее выгоняли, она стала завсегдатаем полицейских участков, куда нередко попадала за мелкую кражу в универсамах. Наконец, материной подруге все это надоело, она посадила Кортни на пароход и отправила ее в Новую Зеландию. Мать приняла свою беспутную дочь, но на ферме ей жить не позволила, а сплавила к очередной подруге по имени Ширли. Ширли и Кортни подружились. «У нее была потрясающая библиотека и колоссальный сад, - вспоминает Кортни, - я изменила себе имя на Мишель, мое среднее имя, потому что оно простое и приличное. Целый год все было хорошо, меня любили в школе и дома. И тут мне мать говорит, что Ширли меня терпеть не может и что поэтому я с ней жить больше не должна». Мать приревновала дочь к подруге!
Линда отправила восьмилетнюю девочку назад в Соединенные Штаты к бывшему своему супругу, Родригесу, который по-прежнему жил в Портленде. Был он, судя по всему, человеком сердобольным, но отца Кортни заменить, конечно, не мог. Начались беспрестанные переезды из Портленда в Новую Зеландию и обратно, но ни у матери, ни у отчима, Мишель не прижилась. Худенькая, рыженькая девочка с серыми глазками, сирота при живых родителях… Ну как такую не пожалеть? Она переезжает в город Юджин, к еще одной старой подруге матери. У трудных подростков с хорошими детьми обычно дружба не получается – весьма разный подход к жизни. Кортни непроизвольно и вполне естественно стала тянуться к местной молодой шпане. «Когда я проживала в Новой Зеландии, - вспоминает она, - я очень сильно увлекалась «Bay City Rollers», и потому у меня вся одежда была из шотландки, в клеточку, а прическа – под Дэвида Боуи. В школе, уже в Америке, меня все считали за дурочку, и нещадно лупили. Вот тогда-то мне и пришлось научиться драться – просто я воображала, что собираюсь соперницу убить».
Драки, прогулы, мелкое воровство… Дурная слава быстро росла и ширилась. Продавцы в универмагах не спускали с нее глаз, и Кортни вскоре попалась с поличным: она пыталась вынести из магазина «Вулворт» футболку группы «Kiss» за пазухой. Был суд и не очень длительное заключение, затем – ряд исправительных школ. Именно там, в одной из детских колоний, Кортни познакомилась с английским панк-роком: как-то ей дали послушать три музыкальные пластинки групп «Pretenders», «Squeeze» и «Sex Pistols» («Never Mind The Bollocks»). «Тогда-то я и решила непременно стать рок-звездой», - вспоминает она.
Когда девочке исполнилось 16 лет, она переселилась в Портленд, села на государственное пособие, отыскала себе достаточно уютную квартирку и подходящую компанию. Кортни тянуло к отверженным обществом, к таким же, как и она сама, отщепенцам. Много времени она проводила в известном портлендском клубе «Метрополис», где круглые сутки тусовались голубые, транссексуалы и трансвеститы. Тогда, в 1981 году, Кортни пыталась с двумя подругами организовать трио «Sugar Babylon», но оно оказалось недолговечным.
Кортни беспрестанно манили голубые дали, ее постоянно тянуло на странствия. В 1982-м году она наконец отправилась в долгое и многообещающее путешествие вокруг света, понятно же, с неизбежными остановками. Когда кончались деньги, приходилось подрабатывать танцовщицей стриптиза в ночных клубах. В Ирландии даже поступила на время учиться в Тринити-колледж (будущие биографы посещаемость занятий еще проверят). После Ирландии был Ливерпуль, в этом городе путешественница поселилась в блистательной коммунальной рок-тусовке, где обитал Julian Cope из культовой группы «The Teardrop Explodes», а также ребята из «The Echo And The Bunnymen». Как вспоминает сама Кортни, именно в те дни она и потеряла невинность - подарила ее Майклу Муни, гитаристу из банды «Psychedelic Furs». Происходившее тогда в ливерпульских квартирах разные участники тех событий помнят очень по разному: Например, Майкл Муни факт дефлорации Кортни Лав категорически отрицает и до сих пор. В некоторых своих интервью на роль первого в своей жизни мужчины Кортни, так сказать, примеряла и самого Джулиана Коупа, на что тот отреагировал бурно: «Не приведи Господь столкнуться с какой-нибудь обдолбанной героином Нэнси Спанджен, такие запускают когти в лучшие наши группы, высасывая у них мозги». Упоминание Нэнси Спанджен, подруги Сида Вишеса из «Секс Пистолз» (которую тот самолично зарезал, а потом покончил с собой) здесь не случайно. В Англии Кортни Лав ходила на кинопробу к Алексу Коксу, который снимал фильм «Сид и Нэнси». Главной роли она не получила, но произвела на Алекса Кокса достаточное впечатление, и он предложил ей в своем следующем фильме «Straight To Hell» небольшую роль.
Картину снимали в Испании, в ней участвовали ирландские «The Pogues», Элвис Костелло и Джо Страммер.
Поездив по белу свету, Кортни вернулась домой с серьезным намерением заняться музыкой. Путешествие это дало ей незаменимый опыт и, главное – надежную профессию: она умела теперь безо всякого стыда зазывно оголяться перед незнакомыми мужчинами, посетителями ночных клубов. Когда ни голосом, ни головой заработать не удавалось, всегда можно было подключить руки, ноги, и другие части тела.
В 1983 году Кортни недолго играла в неизвестной тогда команде «Faith No More» - ради исторической справедливости отметим, что ее оттуда попросили. После этого с двумя новыми подругами (это были Кэт Бьолланд, в будущем – лидер «Babes In Toyland», и Дженнифер Финч, которая впоследствии сформирует известную «L7») Кортни возродила свой старый добрый проект «Sugar Babylon». Название изменили потом на «Sugar Baby Doll», но в 1984 году и это трио вдруг распалось. Кортни Лав вспоминает: «Мы носили короткие переднички и играли на 12-струнных «Рикенбакерах». Кошмар!»
Веселье продолжалось недолго. После распада банды Кортни и Кэт собрали новую группу «Babes In Toyland» с некоей Лори Барберо. Впрочем, согласие в товарках закончилось быстро – после творческих споров, проходивших очень громко, Кэт Бьолланд вышибла свою музыкальную подругу из группы. Злая Кортни отправилась снова в Портленд. Конечно же, настроение у нее было весьма скверное. Она вспоминает: «После того, как эта сучка Кэт меня выгнала из собственной же команды, я твердо решила завязать с музыкой завязать, и до конца дней работать в стриптизе». Но не случилось. В один прекрасный момент, в самую трудную минуту, на помощь вдруг пришла песня, которая, как лучший друг, и зовет, и ведет. В одну прекрасную ночь Кортни услышала по радио группу «Mudhoney» с песней «Touch Me I’m Sick». «Услыхав её, я поняла вдруг, что спасена. Я ведь знала, что смогу вот так же вопить и верещать».
Но это было глубокой ночью, практически в полудрёме, а утром снова надо было идти и сражаться, «бороться за живучесть», как говорят подводники. Работа, которой Кортни кормилась до этого, огибая земной шар, здесь, в Нью-Йорке, не пошла. Глядеть на дамские телеса, как культурное развлечение, считалось в «Большом Яблоке» делом старомодным и провинциальным, а в тех клубах, где работа все же была, сцену занимали девушки, у которых и формы были покруче и стыда поменьше. Но ведь – не только бесстыдство требуется в стриптизе. Там нужен самозабвенный артистизм и немалое лицедейство. От стриптиза до актерства – один шаг. И тогда Кортни пришло в голову попробовать себя на сцене.
Как правило, у бродвейских театров постоянных трупп нет, спектакли набираются и утверждаются методом открытого худсовета, и наша дебютантка ходила туда и сюда и пробовалась - с переменным успехом. Ей удалось в конце концов получить какую-то роль в постановке Майкла Мак-Люра, которая называлась «Борода» («The Beard»). Всё это время Кортни следила за нью-йоркской рок-тусовкой с ревнивым любопытством. Очень ей понравились шумовые террористы «Sonic Youth» и особенно их басистка и вокалистка - Ким Гордон.
Но вот однажды кончились спектакли, заработки прекратились, и большой город стал внезапно чужим, и таким холодным… Пора было двигать домой, на запад – сначала в родной Портленд, а затем в тёплые края - в Лос-Анджелес.
Есть на родине Голливуда некая газета с названием «Recycler», в переводе на русский что-то вроде «вторсырье». Обычно там помещают объявления музыканты, ищущие или предлагающие работу. В 89-м году Кортни в этой газете поместила такое сообщение: «Хочу собрать команду. Музыкальные влияния: «Sonic Youth», «Big Black», «Fleetwood Mac». Человек, поместивший такое объявление, берет на себя инициативу, ответственность, хлопоты и заботы, но при этом как бы автоматически становится начальником нового предприятия. Тут уже Кортни выступала в роли худсоветчицы, она встречалась с кандидатами и августейше прослушивала. Ей понравился гитарист Эрик Эрландсон: «…Высокий, худой блондин, одет был стильно, небрежно, знал группу «Sonic Youth»…». Не думайте, что после первой встречи с ним Кортни раскрыл Эрику музыкальные объятья – нет, это было бы не по деловому, не по-американски.
Прослушивания и встречи с другими кандидатами продолжались еще недели две-три, и только приняв окончательное решение, Кортни позвонила Эрландсону в три часа ночи и наседала до тех пор, пока тот не согласился. Кроме Эрика Эрландсона в группу вошли еще две девушки – басистка Джил Эмери и барабанщица Кэролайн Ру. Новую группу назвали «Дыра» («Hole»). Как утверждает Кортни, название она позаимствовала из известной трагедии Еврипида «Медея»: там пресловутая дыра представляла собой внутреннюю пропасть морально-душевного свойства, что расходилось с мнением особо циничных «экспертов», увидевших в этом намёк на женские гениталии. Я, увы, отношусь именно к последним. Почему? Потому, что производственного прошлого Кортни не перечеркнешь, она профессионально понимает – сколько, кому и когда можно показать, она прошла суровую школу ливерпульских гуртожитков и впитала в себя уроки нью-йоркского секс-авангарда. Прибавьте к этому агрессивную опасность юной хугиганки, которая дерется будто насмерть и сиротский надрыв обделенности родительской лаской (вот умру я, умру я, и похоронят меня…) – и вы поймете, какой букет эмоций распускался в музыкальной пропасти под названием «Дыра». На такую модную клубничку потянулась пресса. Почувствовав на себе внимание пишущей братии, Кортни ни за что не хотела разочаровывать журналистов.
Именно в это время, по мимолетной прихоти, она впервые вышла замуж. Избранником стал Джеймс Морленд, вокалист из лос-анджелесской панк-группы «The Leaving Trains». Сочетались в ЗАГСе Лас-Вегаса, столицы развлечений, городе, поднявшимся из бесплодной пустыни. Брак оказался столь же бесплодным: молодожены уже через два дня друг другу совершенно обрыдли и семейная жизнь, да и вообще всякие встречи, на этом прекратились.
В июле 1990-го «Hole» записали и выпустили две песни: «Retired Girl» и «Dicknail». Эти песни быстро приобрели культовый статус, и музыкальная пресса по обеим сторонам Атлантики очень быстро распознала, что волна буйного американского «гранджа» в значительной степени генерируется исключительно женской энергетикой. К примеру, группы «Bikini Kill», «Frightwig», «Ratmobile», «Calamity Jane», «Seven Year Bitch», «Babes In Toyland», «L7» - это всё это были по большому счету «женские» коллективы. Правда, в группе «Hole» был парень – единственный гитарист, однако он сразу же был девушками оттёрт далеко на задний план.
Рок, в общем и целом, не терпит сюсюканья и фальши. Он требует предельной искренности до выворачиванья наизнанку, благородной ярости и пронзительной остроты наблюдений. От игры скуклами, завивания кудряшек или кройки с шитьем таких качеств в себе не выработаешь. В рок-гладиаторы не выйдешь без душевных и телесных шрамов. Значительность происходившего была в том, что на западном побережье Америки вставали новые дамские рок-легионы, то были «женщины в Штатских селеньях», готовые остановить коня на скаку и войти в пресловутую горящую избу. Движение получило название «Riot Girl» («бунтовщица, скандалистка, оторва»). К 1992 году правописание слегка изменили – на «Riot Grrrl», так что нежное и стройное слово «Girl» превращалось, по звучанию, в рык волкодава. Как только определилась форма и пластиночным скаутам стало понятно – о чем идет речь, к движению потянулись цепкие щупальца многочисленных музыкальных корпораций. В частности, большой интерес проявила всем известная Мадонна (она возглавляет с некоторого времени свою собственную компанию «Maverick»). С ней у Кортни даже была достаточно продолжительная встреча. Кортни вспоминает: «Она хотела купить за свои деньги не только нас, но и все андерграундные команды заодно, вроде «Cell» или «Pavement», о которых она не имела никакого понятия. Она всё подчёркивала во время разговора свою революционность, а я при этом сидела и думала: чтобы ты наши пластинки выпускала? Да ни за что!» Итак, сделка не состоялась: никто так остро не видит недостатка революционности в любом человеке, как другой революционер, но помоложе.
Признаться честно, мы вряд ли так подробно описывали бы жизненный путь нашей героини, если бы не её замужество с вокалистом «Нирваны». Впервые она увидела Курта Кобейна в 1989 году в Портленде, в клубе «Сатирикон». Глаз у Кортни тяжёлый, положит – не оторвёшь. Да и Курт о ней был наслышан. Ещё во время выступления со сцены он приметил её столик, в перерыве подошёл, подсел. Налил себе пива и – уставился, не отрывая глаз. «Она похожа была на Нэнси Спанген, классический вариант панк-чувихи, мне она понравилась, даже подумал: может трахнуть? Но она ушла…»
Кортни действительно ушла, засмущавшись. Белокурый паренёк своими синими глазами её в самое сердце ранил. «Не пойму, в чём дело, - сказала она. – Руки у него очень красивые». Несколько дней спустя Кортни через свою подругу Дженнифер Финч связалась с барабанщиком «Нирваны» Дэвидом Гролом и призналась, какое впечатление произвёл на неё Курт. «Так он о тебе то же самое говорит», - сказал ей Дэйв. Тогда Кортни собрала гостинец-подарунок: в красной коробке в виде сердца уложила коллекцию морских раковин и миниатюрную кукольную мебель да и передала его через барабанщика «Нирваны» вокалисту с красивыми руками. Тот на подарок ни словом не откликнулся.
Прошло почти два года. В мае 1991 Кортни и Курт снова повстречались в Лос-Анджелесе, в зале «Палладиум» на рок-концерте. Приметили друг друга из разных концов и… больше не расстались. Кортни неоднократно заверяла, что если бы тогда она знала, что Курт будет таким знаменитым, то держалась бы от него подальше. Скептики, а их немало, считают, что наоборот – ее как раз и привлекал успех или возможность успеха Курта Кобейна. Справедливости ради отметим, что в момент знакомства Кортни в рок-н-ролльных кругах стояла круче «Нирваны».
Тем временем, роман бушевал вовсю и Курт Кобейн вскоре ощутил себя в роли того самого коня, которого останавливают на полном скаку, стал той самой горящей избой, в которую Кортни бесстрашно вошла и, несмотря на жар, искры и дым, выходить не собиралась.
Курт незадолго до этого разошёлся с предыдущей своей подругой и страстно желал свободы, ему хотелось пожить холостяком, а тут – такая белладонна, сладкая отрава... Пришлось Кортни вожжи отпускать. Курт получил свою холостяцкую волю и принялся за работу над известной нам ныне пластинкой «Nevermind». Кортни начала запись дебютного альбома группы «Hole», «Pretty On The Inside». Записывалась пластинка в студии Music Box в Лос-Анджелесе, продюсировали её музыканты Дон Флеминг и Ким Гордон – та самая Ким Гордон из «Sonic Youth», которой Кортни так восторгалась.
Пластинка «Pretty On The Inside» («Симпатичная изнутри») получилась очень сердитой. Слушателю неподготовленному, не закалённому панком, внимать её будет трудновато. Под острые всплески гитарных аккордов Кортни своим хриплым, прокуренным, растленным голосом выпевала песни типа «Когда я была молодою шлюхой…». «Сыромятные эмоции» - как выражаются критики. Не красоту, не мелодичность преследовала тогда группа «Hole», надо было идейную крутизну показать, выдать правду-матку, завоевать доверие улицы, среди своих. А своих было, в общем-то, не так уж и много В Америке (да и в России) грань между посвященными фанатами и мирно щипающей свою травку публикой – остра и непересекаема. Страна большая, перегоны долгие, разобщенность. Крикнешь с крыльца в лесную чащу – а в ответ только эхо. В маленьких же странах, вроде Англии, наоборот – народ географически скучен, с соседом, как в переполненном автобусе знакомишься поневоле, грани (между городом и деревней, между умственным и физическим, между мужчиной и женщиной и т. д.) – стерты. Моды меняются с быстротою афиш на заборах и публика ненасытно ищет нового. Поэтому то, что в Америке казалось экстремальным, в Англии оказалось в самый раз. «Шумовых террористов» принимали как родных.
Летом 91 года три команды отправились в европейское турне: вместе с известными «Sonic Youth» поехали гранджевые «Dinosaur Junior» и «Nirvana». Европейские гастроли заканчивались на Редингском фестивале. Кортни летом 91-го тоже тусовалась в Европе, приятелем её тогда был Билли Корган из «Smashing Pumpkins». На фестивале в Рединге наши герои и встретились. Взыграли старые чувства, Кортни тут же бросила своего спутника и вцепилась в Курта, как в гитарный аккорд.
По отношению к наркотикам Курт вёл себя как запорожец перед котлом с кашей: сколько ни дай, всё съест. «Он принимал все подряд, - вспоминает Кортни, - если была кислота, так кислоту, если грибы, так грибы. И меры не знал: появится у него сорок таблеток, так все сорок и заглотит. Нет, чтобы по две штучки, да на целый месяц растянуть». Здесь надо заметить, что в Штате Вашингтон, с его умеренным климатом, обильными дождями и безлюдными склонами гор всегда буйно росла конопля и гриб-торчок. В дополнение к дикоросам появились скоро вещи и позабористей: в 90-х годах Сиэттл, один из крупных портов западного побережья, превратился в огромный перевалочный пункт для дешевого героина.
В песнях «Нирваны» наркотики упоминаются - явно или намёком – часто. Видно, что на умственном горизонте автора песен, Курта Кобейна, вещества эти маячили крупно. Причины называют разные: постоянные мучительные рези в желудке, желание Курта иметь настоящий рок-н-ролльный порок, его подспудную склонность к саморазрушительству и даже - бремя неожиданно свалившейся на него славы. Кортни охотно поддавалась тлетворному влиянию мужа, но общей перспективы не теряла никогда: «Наркотики дают кайф. Особенно когда ты в 4-х звездочном отеле, когда ты можешь заказать всё, что вздумается, когда ты можешь валяться в кровати и торчать, потому что тебе наплевать на всё – у тебя в банке миллион. Этим занимаются те, кто на всю жизнь хочет остаться подростком».
А теперь представьте: Кортни – говорливая беззастенчивая хабалка, а рядом с ней – скромный и молчаливый Курт, явно человек с тонкой и ранимой душой. Всем сразу ясно становилось - кто на кого дурно влияет. А было-то всё как раз наоборот. Причём когда удавалось достать наркоты, то Курт непременно жадничал, забирал себе почти всё, оставляя подруге какие-то крохи. Может быть, поэтому Кортни никогда не делала тайны из своих наркотических экспериментов: это было несерьёзно – всё равно что выпить для поднятия настроения. А когда Кортни узнала, что беременна, то вообще перестала принимать всякое зелье. Молодые поженились, когда она была на третьем месяце. Произошло это 24 февраля 1992 года на Вайкики (Гавайские острова). Курт был в меру обдолбан, одет в зелёную пижаму. Венчала их священница без конфессии, которую Кортни разыскала через гавайское брачное бюро. В лучших американских традициях молодожёны заключили и подписали брачный контракт. Как говорится, дружба дружбой, а денежки – врозь!
Летом 1992 года известный международный журнал «Vanity Fair» попросил у Кортни Лав интервью и предложил поместить ее на обложку. Штука заманчивая, отказываться глупо. Журналистка Линн Хиршберг, видимо, в совершенстве владела техникой допроса – ей удалось расколоть Кортни, заставить ее сказать такое, о чем она потом очень сожалела. В своей статье Хиршберг так описала Кортни Лав: «…личность, пускающая под откос поезда. Ей наплевать, что будет потом». Фотограф несколько часов мучил ее, заставляя сесть то так, то этак, но главный, призовой свой снимок сделал не во время фотосессии, а в перерыве. Кортни, на тяжелых сносях, сидела в раскоряку, из под кружевного платья торчала комбинация, в руке дымилась сигарета. И самое главное – в интервью она обмолвилась, что во время беременности два месяца принимала героин. Всякий знает, что ребенок в утробе беззащитен, что он с материнским током крови получает из ее организма все, что по нему циркулирует. Получалось, что нерожденный младенец, крошечное существо, уже в животе матери сидел на героине с никотином. Чувствительные американские читатели содрогались от возмущения.
Характеристики, которыми награждала молодоженов пресса, годились бы только для поступления в тюрьму. Более того, Детский Департамент Лос-Анджелоса всерьез предпринял шаги по лишению Кортни и Курта Кобейна родительских прав. А тут еще бульварная пресса всего мира подхватила эту историю. Враги империализма и американского образа жизни во всех странах, хорошие семейные люди, негодовали с чувством глубокого удовлетворения: мы – не такие!
Поначалу Кортни Лав пыталась не обращать внимания на происходящее, но дерьмо шло девятым валом, захлестывало, от него невозможно было спастись. Деваться было некуда – жизнь кончалась. Курт в это время лежал в больнице, в наркологическом отделении на детоксификации. Кортни впала в полнейшую истерику и, боясь наделать глупостей, за две недели до родов тоже поселилась в больничной палате.
Роженица разрешилась в 7.48 утра, 18 августа 1992 года. Девочка родилась здоровой, с хорошим весом, но жёлтую прессу всех стран и народов это мало интересовало. У газет свой интерес – тираж побольше, а для этого нужна сенсация, чтобы никто не устоял. «Новорожденная у рок-звезды появилась наркоманкой!» - вопили заголовки. «У них есть и деньги, и слава, но сердца у них совсем нет!» - вторили другие. Внезапно у супругов объявились сотни, тысячи близких друзей, которые охотно давали интервью. Кто-то даже ухитрился из больницы выкрасть медицинское дело Кортни с её историей болезни. Дурная слава расходилась как сейсмические волны.
Профессионалы говорят, что плохой рекламы не бывает. Всякая реклама хороша. Действительно, для Кортни Лав период, когда она была малоизвестной панк-рокершей, закончился именно в те бурные недели. Пластинка «Нирваны» «Nevermind» вышла на волне не утихших ещё скандалов (*1) и в короткое время стала одной из самых тиражных пластинок в истории – от Навуходоносора до наших дней. Пластиночная фирма Кортни Лав, «Geffen», совершила тактическую ошибку, выпустив её альбом «Live Through This» с отрывом от «Nevermind» всего в две или три недели (*2). Внимание публики и прессы было всё ещё занято пластинкой «Нирваны», на новый диск «Hole» пристально взглянули немногие. А напрасно, материал на ней – любопытный. Все песни, в форме дневника, в виде музыкальных мемуаров, подробно, как в телесериале, рассказывали о перипетиях пьесы о Кортни и Курте. Умышленно говорю «пьесы», потому что на нормальную повседневную жизнь происходившее было мало похоже. Судьбы героев «мыльной оперы» развивались по законам жанра, и по законам этого жанра должен был наступить неизбежный трагический конец.
5 апреля 1994 года, рано утром, на заре, 27-летний Курт Кобейн размозжил себе череп из пистолета (*3). Известна была и предыдущая его попытка свести счеты с жизнью 3 марта того же года в Риме. Вся мировая пресса ухватилась за эту историю, начала просеивать и промывать факты. Некоторым старателям при этом удалось найти крупицы настоящего журналистского золота – Курт Кобейн находился в глубокой депрессии еще и потому, писали они, - что Кортни его разлюбила, закрутила роман с вокалистом из «Lemonheads» Эваном Дандо, а мужа собиралась оставить. Да что там оставить! Она уже и заявление о разводе подала!
Действительно, последние дни жизни Курта Кобейна супруги провели врозь. На это была причина. Родственникам Курта было ясно – он потерял над собой всякий контроль, вошел в такой наркотический штопор, выйти из которого ему будет почти невозможно. Надо было принимать срочные меры, лечить. Одним из методов, который применяют в наркотическом профилактории – так называемый «tough love», что-то вроде «суровая любовь». Пациента отделяют от семьи и родственников, ставят лицом к лицу с реальностью, дают психологическую встряску. В профилакторий Кортни к мужу не ходила именно по просьбе родственников и врачей. Когда Курт сбежал из клиники, она тут же принялась его разыскивать и даже наняла частного детектива.
Смерть Кобейна, как чёрное облако, обволокла всю семью, «Нирвану», Кортни Лав и её группу «Хоул». Басистка «Хоул» Кристен Пфафф была под таким тяжёлым впечатлением, что решила не ехать на гастроли, отделаться от мрачной энергетики Сиэтла и вернуться в родной Миннеаполис. Предчувствия появились не случайно – доехать до дому ей не удалось. В день отъезда Кристен Пфафф нашли в ванной, мёртвой. Она передозировалась героином.
Все эти потрясения нужно было пережить, переварить, залечить. Только к 1995 году переформированная «Хоул» отправилась на всемирные гастроли с материалом пластинки «Live Through This», которые начались в Австралии (во все свои турне Кортни Лав всегда берет малолетнюю дочурку Франсиз Бин).
В музыкальной прессе Кортни застолбила для себя определенную роль. Назвавшись скандальным груздем, она вынуждена теперь залезать в рок-н-ролльный кузов. Журналисты, отправляясь на ее интервью или концерты, обильно заправляют авторучку чернилом, знают – писать придется много. О чем? Да о чем угодно. Например, представляя группу на сцене, Кортни сначала объявляет девушек, барабанщицу Патти Шеннел и басистку Мелиссу Ауф Дер Моор, когда же очередь доходит до Эрика Эрландсона, то Кортни неизменно говорит: «А на гитаре играет какой-то хмырь, мы даже не знаем – кто он такой!» Суровый у девушки юмор. Или ещё: во время перелета из Брисбена в Мельбурн Кортни поругалась с экипажем авиалайнера, по приземлению была арестована и через несколько дней предстала перед судом. Судья вынес суровый приговор: в течение месяца вести себя безупречно. Посмотреть на Кортнино безупречное поведение на ее концертах собирались многотысячные толпы. От бывшей артистки стриптиза многие втайне ожидали «клубнички» и – они ее получали. Редко на каком выступлении Кортни, повинуясь внутреннему порыву не заголяла какой-нибудь филейной своей части, сопровождая это бранными речами в адрес публики. Этакая рок-клоунада со стриптизом и оскорблениями. Весело, особенно если с пивом.
Известно, что Голливуд мимо яркой личности не пройдет. Проникновение Кортни на большой экран было делом времени. Недавно она собрала музыку к кинофильму «Tank Girl», потом снялась в фильме «Feeling Minnesota» (с Кияну Ривзом), который недавно появился на экранах. Готовится новая пластинка.
«Я живу ради поставленной цели, - признаётся Кортни. – И достижению этой цели помешать не может ничто. Пусть обо мне говорят что угодно: что я сука, что я сумасшедшая, - меня не остановить. Я буду вкалывать как в шахте, но - обязательно выдам на-гора!»
А что - такая может. Ещё и в Конгресс пробьётся, дайте только срок.
ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ
1.
Речь идёт о второй половине 1992 г., тогда как пластинка «Nevermind» появилась в продаже в сентябре 1991-го, то есть разница примерно в один год. Явный ляп, наверное автор имел в виду какие-то другие скандалы, о которых в статье не сказано ни намёком.
2.
А вот это уже самая натуральная дезинформация, так как альбом «Live Through This» вышел в апреле 1994-го. Скорее всего, в виду имелся самый первый альбом группы «Pretty On The Inside», который вышел 17 сентября 1991 года против 24 сентября 1991 у «Nevermind» - то есть тут речь идёт не об "отрыве в 2 или 3 недели", а наоборот.
3.
Вообще-то официальная версия гласит, что Кобейн застрелился из ружья.
Опубликовано:
8 декабря 2015 г. (11 июля 2016 г.)
|
