|
Журнал "Ровесник", № 11, 2014 год
Английский музыкант Тревор Болдер прославился еще в начале 70-х – в составе аккомпанировавшей Дэвиду Боуи группы «The Spiders Of Mars». Присоединившись в 1976-м к «Uriah Heep», он стал неотъемлемой ее частью на долгие годы. Был Болдер в составе «хипов» и на исходе 1987 года – во время их исторических концертов в Москве, прорубивших окно в Россию западным рок-группам. Вот как вспоминал об этом Тревор.
Я не очень хорошо помню все детали нашей поездки в Москву в конце 1987 года, но, без всякого сомнения, те десять концертов в спорткомплексе «Олимпийский» стали очень важной вехой в карьере "Uriah Неер". Команда переживала тогда не лучшие времена: последний записанный ею альбом «Equator» получился откровенно слабым, группа пребывала в глубоком творческом кризисе и, похоже, была близка к распаду. Но Мик Бокс - настоящий боец. Он произвел ряд важных кадровых перестановок. Первым делом Мик уволил певца Питера Голби и на его место взял Берни Шоу, который, как показало время, идеально вписался в коллектив. Клавишника Джона Синклера заменили на Фила Ланзона, а что касается меня, Мик нашел весомые аргументы, чтоб я вернулся в группу. У нас поменялся менеджмент, и новый менеджер Стив Паркер начал искать возможность полномасштабных гастролей. И она представилась с совершенно неожиданной стороны.
В 1987 году у нас было турне по клубам Германии, где аудитория составляла тысячу-полторы зрителей. И вдруг на Стива вышел венгерский промоутер Ласло Хегедюш и предложил организовать серию концертов в Советском Союзе в огромном спорткомплексе, вмещающем более 30.000 зрителей. Они все решили между собой: с нами никто не советовался, просто поставили перед фактом, что мы дадим десять концертов в главной стране коммунистического блока. Итак, в конце 1987 года мы полетели в Советский Союз. Нам сказали, что мы вписываем имя группы в историю рока, ибо "Uriah Неер" - первый рок-коллектив, который выступит в этой стране. Ранее там пели западные поп-исполнители, но рокеры - ни разу! Естественно, мы этим гордились, - но и жутко боялись: все были наслышаны о «зверствах КГБ», «железном занавесе», «бесправии населения» и «могуществе коммунистической партии». И чтобы как-то перебороть страх, жутко напились в самолете. Когда мы приземлились и проходили бесконечный таможенный досмотр, это здорово помогло нам. Мы невпопад отвечали на какие-то вопросы, но были веселы и дружелюбны, и, похоже, люди из КГБ не увидели в нас заклятых врагов и антикоммунистов. Как я потом узнал, серьезные проблемы возникли при растаможке концертного аппарата. Ласло Хегедюш взял его в аренду у главной рок-группы Венгрии "Omega", никаких документов на груз не было. И аппарат удалось выгрузить, лишь когда на это дал «добро» крупный чиновник, до которого дошло, что глупо срывать исторические концерты по банальной бюрократической причине.
Помню свое первое потрясение в Москве, когда я увидел огромный спорткомплекс, где нам предстояло играть. Гигантское сооружение заставило забыть и о мерзкой погоде, и о каких-то бугаях в меховых шапках, которые не отходили от группы ни на шаг, и о жутко чадящей машине с набившимися в нее крепкими парнями, которая нас везде сопровождала. Мик спросил Хегедюша: «Ласло, неужели в СССР найдется столько рок-фэнов, чтобы забивать такой огромный стадион десять вечеров подряд?» На что Ласло невозмутимо ответил: мол, так оно и будет, ибо поклонников рок-музыки в этой стране очень много, и она долгое время была под запретом, что еще больше подстегивало к ней интерес. К тому же многие фэны никогда в жизни не видели живьем зарубежной рок-группы. Выяснилось также, что на время наших шоу спорткомплекс будет поделен пополам и на другой половине будет проходить хоккейный турнир. Так что наша аудитория ограничивалась восемнадцатью тысячами человек, что тоже было немало.
Еще одним, но уже негативным потрясением стал наш первый выход на сцену: мы увидели перед ней огромное пустое пространство. Потом начинались трибуны, а - по всему их периметру были построены ряды солдат, смотревших на публику. Начали играть, - и создалось впечатление, что мы выступаем перед пустым залом: движения на трибунах практически никакого!
Мы были в недоумении, но потом нам объяснили, что зрителям запрещалось вставать с мест, танцевать, размахивать руками и вообще проявлять любую активность. A еще мы узнали, что на дебютный концерт в первые ряды посадили молодых коммунистов, которых поощрили билетами на "Uriah Heep" за заслуги перед режимом. Естественно, они сидели как на партийном съезде, соблюдая определенные правила. В общем, мы отыграли концерт в пустоту, совершенно не ощутив ответной энергетики от публики, и это здорово напрягло. После шоу нас завели в прокуренную комнату, где сидело несколько человек с каменными лицами и в одинаковых пиджаках. Обстановка здорово давила на психику, хотелось побыстрее очутиться в гостинице, поэтому на вопрос, нет ли у нас претензий, ответили, что таковых не имеем. Менеджер нас заранее предупредил, что во избежание лишних проблем лучше не конфликтовать и делать вид, что мы всем довольны. В остальном так и было: нас поселили в «люксы», отлично кормили, возили по Москве и показали кучу интересных вещей. Но Мик Бокс все-таки не сдержался. И в какой-то момент спросил: «А почему между сценой и публикой такое большое пространство?», на что получил лаконичный ответ: «Так надо».
Похоже, эта фраза не удовлетворила Мика, и перед следующим концертом он договорился с Берни, что они сделают попытку побрататься со зрителями, соскочив со сцены и добежав до них через пустое пространство. Чисто технически эта затея была вполне осуществима благодаря радиомикрофонам, которые только-только начали тогда использоваться на концертах.
И вот шоу началось, и через какое-то время Мик и Берни действительно побежали к трибунам. Я не видел, что там в темноте происходит. А Фил, чтобы рассмотреть происходящее в зале, подошел к боковому краю сцены, но, наверное, не заметил, где она кончается, сделал еще шаг и упал вниз. Слава богу, охранники оказались на месте. Они быстро подняли Фила и затащили за кулисы. Двигаться он, вроде бы, мог, поэтому, выпив стакан водки в качестве обезболивающего, вернулся на сцену и доиграл концерт. После шоу его все-таки отвезли к врачу, но тот констатировал лишь сильные ушибы.
Концерты продолжались, и хотя активность публики с каждым разом явно росла, нас все равно здорово напрягало это огромное пустое пространенство перед сценой. И мы решили схитрить. Договорились с одной радиостанцией, чтобы они передали в эфир: в субботу "Uriah Неер" устраивают открытый саундчек и приглашают на него всех желающих - причем абсолютно бесплатно! Удивительно то, что с администрацией спорткомплекса тоже удалось договориться. И потом мы с удовольствием наблюдали, как к «Олимпийскому» стягиваются нормальные рок-фэны: в джинсе, длинноволосые, раскрепощенные. Несколько сот человек заполнили место перед сценой, и мы дали для них полноценный концерт под видом саунд-чека. Это было наше лучшее московское выступление: толпа бурно реагировала на каждую песню, и мы, чувствуя ее реакцию, заводились все больше и больше. Такое запоминается надолго! Думаю, этот концерт стал самым важным для "Uriah Неер" в той поездке.
После мы не раз приезжали в Россию со своими шоу. практически все они были успешны. Но фундамент этого успеха мы заложили именно зимой 1987 года, когда делали все возможное и невозможное, чтобы расшевелить российских фэнов.
Автор:
Валерий КУЧЕРЕНКО
Опубликовано: 23 января 2017 г.
|
