|
Альманах «Ровесник»
№ 5, май 2002 г.
Лети, ласточка, лети!
КЛАССИКА: SOFT MACHINE
«Джаз-рок изобрели Soft Machine, а те, кого мы считаем изобретателями, чуть позже пришли к нему с другой стороны».
К англичанам Soft Machine невозможно относиться «со смешанными чувствами»: во все времена, начиная с середины 60-х, их либо беззаветно любили, либо ненавидели и презирали изо всех сил. Собравшись на год раньше Pink FLoyd, пионеры так называемого «кентерберийского рока» Soft Machine первыми приступили к исследованию психоделии, чьи рамки в большей степени очерчивались джазом, нежели роком, и их вклад в развитие и становление такого рода экспериментальной музыки соизмерим разве что с Майлзом Дэвисом и King Crimson. Один лишь третий альбом Soft Machine, названный просто «Third» (то есть «Третий»), до сих пор вызывает споры специалистов - они, понимаете ли, не уверены, какой ярлычок прицепить на диск: то ли это джаз, то ли такой странный рок, то ли не музыка вовсе, а может, даже, место третьей пластинке вообще в сокровищнице мировой культуры. Недоумение противоположного знака демонстрируют знатоки и поклонники «чисто конкретной музыки»: эти точно знают, что Soft Machine - музыкальные шарлатаны, и не помещают они группу на самые зады свалки только потому, что колеблются в оценке ее первых двух дисков. То ли это «неправильно понимаемые шедевры», то ли из зловредности взятый фальстарт.
В английской популярной музыке 60-х годов существовали школы и Школы, одна из них - Школа Soft Machine, через которую прошли музыканты, ставшие сливками британского рока 70-х, 80-х, 90-х и XXI века. Основавший группу барабанщик и вокалист Роберт Уайатт «всего лишь» развернул английский рок в плоскость интеллектуального катарсиса, и с конца 60-х английский мэйнстрим тем и отличается от американского, что чуть умнее, чуть сложнее, чуть разнообразнее - просто интереснее. Мультиинструменталист Кевин Эйерс, также стоявший у истоков Soft Machine... Описать роль этого музыканта в грандиозном спектакле британского рока очень просто: это - Сид Барретт, только Сид Барретт вменяемый. Клавишник Майк Рэтлидж - еще один камень в фундаменте Soft Machine - был со своей группой до самого ее конца в 1976 году, возрождал в 1981-м, занимается ею сегодня; это один из самых сильных сейшнменов Англии, его орган - не «Хэммонд», заметьте, а редкий, даже в эру психоделических органов, суховатый и аскетичный «Лаури» - звучит, наверное, на нескольких сотнях дисков. Через Soft Machine прошли и Энди Саммерс (позже Police), и Аллан Холдсуорт (Gong, Gongzilla, Tempest, играл с Жан-Люком Понти и в U.K.), и Джек Брюс (в чьем послужном списке нет только The Beatles и «роллингов»). И все же музыку, и, тем более, музыку, которая то ли поднимает над суетой, то ли морочит голову, создают не люди, а идея - в данном случае, это «идея Soft Machine», объединившая музыкантов и сделавшая великими их и их музыку.
Вышедшая в начале этого года антология раннего творчества Soft Machine - того творчества, которое даже скептики признают заслуживающим внимания, - «Man In A Deaf Corner: Anthology 1963-1970», может, и не опровергает скептиков окончательно, но приводит к такому вот выводу: Soft Machine были последней великой английской группой 60-х годов. Ей нет равных и в настоящем. Даже не самый большой знаток и любитель Soft Machine вряд ли упустит возможность послушать, как звучали концерты группы за пять лет до выхода ее первого «официального» студийного диска (композиция 1963 года «Dear Olde Benny Green Is А-Turning In His Grave»), а услышав, задастся вопросом: почему музыкальные чиновники Англии ждали так долго? И следующий вопрос: если бы мир услышал музыку Soft Machine в год, когда The Beatles только выбирались из пеленок кавер-версий, - не стал ли бы мир настолько иным, что в нем уже не нашлось бы место «битлам»? Кто знает, как сложилась бы история второй половины XX века, если бы Soft Machine получили право на творчество пятью годами раньше?
Мы слышим голос молодого Роберта Уайатта и чувствуем, что почти за сорок лет существования поп- и рок-музыки так и не поняли, что такое совершенство, - если бы мы это поняли, наши авансы были бы чуть менее щедрыми, и выдавали бы мы их другим. А три первых диска Soft Machine мы поставили бы в первый ряд на полке «Английская психоделия», - вместо трех других, не столь очевидно классных. Мы до сих пор думаем, что джаз-рок придумал Майлз Дэвис и что первой ласточкой музыки, которая до сих пор делает погоду во всем «продвинутом» музыкальном поднебесье, был его альбом 1969 года «In А Silent Way». Мы думаем неправильно и не о том: джаз-рок изобрели Soft Machine, - Майлз Дэвис и King Crimson просто пришли к нему с другой стороны.
Ксения ПОЛИНА
РОВЕСНИК №05, 2002
Опубликовано:
29 декабря 2014 г.
|
