|
ГЛАВА 2.
Стр. 52.
Что же такое страх?...
Илья Корнилов никогда не задавал себе этот вопрос – несмотря на то, что за его плечами был двадцать один прожитый год. Человек по натуре стихийный, щедрый, он не боялся никого и ничего – качество, за которое в жизни так или иначе всегда надо платить.
И Илья честно платил – и в родном районе-«микраге», когда приходилось драться с другим районом-«микрагой» «стенка на стенку», и в профтехучилище, где доводилось махаться с тремя-четырьмя амбалами-старшекурсниками, куда более сильными, чем он, и в армейской учебке, когда доказывал сержанту-«деду», что он вовсе не намерен драить своей зубной щеткой унитаз…
Ударь первым, чтобы не успели ударить тебя, а если уж пропустил удар, ответь двумя – столь нехитрую, но тем не менее верную истину Илья впитал едва ли не с молоком матери.
А что еще делать, когда с самого рождения живешь в небольшом городишке, затерянном где-то на болотно-зеленой карте дальнего Подмосковья, среди правильно нарезанных однообразных квадратов широты и долготы бескрайней средней полосы России, где местных достопримечательностей – товарная станция Сортировочная, спиртзавод и камвольный комбинат, Дом культуры, или, как там принято говорить, ДК, переделанный из заброшенной кирпичной церкви, с танцами и драками в субботу-воскресенье до фильмами из жизни гангстеров и терминаторов в будние дни, а чаще – мутная от сбрасываемого со свинофермы навоза безымянная речка, скорей просто ручеек, где голопупые мальчишки с ранней весны и до поздней осени ловят пескарей. Развлечений – никаких; остается или в этот самый ДК на вечерние сеансы да дискотеки ходить, или пить неразведенный спирт, ворованный с недалекого заводика («микрага», где жил Илья, так и называлась – «Спиртзавод»), или же драться…
Телевизор смотреть? Муть там одна, далекая от реальной жизни городка.
«Козла» в беседке забивать? Когда пенсионером станет, тогда и будет – если еще доживет…
Лобзиком по дереву выпиливать? Он же не конченый идиот…
Общеизвестно: палитра развлечений в маленьком городке, как правило, невелика.
Дрались не по злобе; частично – по традиции давней вражды между микрорайонами, частично – из-за девчонок, но больше из-за невозможности употребить себя каким-нибудь другим образом. Дрались один на один, двое на двое, двор на двор, район на район… В конце восьмидесятых ребята постарше, посильней, по примеру знаменитых «люберов» ездили в Москву и, сами не зная за что, от души колошматили всех этих панков, хиппи, рокеров, брейкеров да хайлайфистов, но потом это поветрие как-то само по себе затихло, и подогреваемая спиртом отрицательная энергия, не находя иного выхода, оборачивалась вовнутрь. Дрались едва ли не каждый день – а в субботу или воскресенье, особенно под клубом с «гоцалками», то есть дискотечными плясками, - по нескольку раз. «Спиртзаводские» пользовались здесь заслуженно серьезной и авторитетной репутацией – они с конца восьмидесятых прочно «держали» городок. Правда, еще в школьные годы Ильи Корнилова по негласному распоряжению начальника местной милиции многих стали грести на «малолетку» по стандартной 193-й статье, части второй (сопротивление сотрудникам органов МВД или дружинникам), но «спиртзаводские», по слухам, даже там держали масть.
Илью невольно уважали даже самые непримиримые противники – он действительно никого и ничего не боялся. «Спиртзаводовские» частенько отправляли его парламентарием к соперникам – в один из таких походов кодла, подло налетевшая на Корнилова, сломала ему ребро и выбила зуб, в другой раз сломала ключицу.
«Бычок» Ильи – резкий удар лбом во вражескую переносицу, его коронный удар правой в челюсть снизу вверх, не раз решали исход битв. Правда, и получать приходилось за это много больше других, но такова уж плата за непонимание того, что есть страх…
Семья Корниловых в районе, да и вообще в городе, особо ничем не выделялась: отец, бывший моряк, как и все обитатели городка, отличался буйством нрава и свирепостью поступков: в субботу, традиционно напившись, он выходил на улицу, наматывал на кулак ремень с краснофлотским якорем и просто так, от нехрен делать, как сам говорил, гонял мужичков-соседей. Те лениво трусили к станции Сортировочная и восхищенно оборачивались: силен, дескать, мужик гулять! Мать была уже на покое – бывшая швея с камвольного комбината, из-за производственной травмы она рано ушла по инвалидности на пенсию.
Когда Илье исполнилось девятнадцать, в семье Корниловых произошло сразу три серьезных события: у отца, Сергея Ивановича, открылась прободная язва, четырнадцатилетний брат Леха с подачи нового участкового, старлея Кацапова, уже известного в районе как Вася Колдырь, был сбагрен на «малолетку», а сам Илья, благополучно закончив родное профтехучилище, пошел в армию.
Как ни странно, самым сильным ударом для стариков стало последнее, потому что в то время как раз начиналась Чечня. Мать, насмотревшись по «ящику» ужасов про войну, тоненько причитала; отец, несмотря на язву, пьяный уже с утра, сурово и веско напутствовал старшего: себя в обиду не давай, не ломайся – мол, один раз по голове получишь, два, три – в четвертый не полезут, потому что рядом всегда найдутся слабей тебя. А если даже в ту Чечню заберут – ничего, мол, страшного: кто-нибудь да должен воевать…
ДАЛЬШЕ:
ГЛАВА 3.
Обновлено:
28.8.2018 г.
(12.3.2019)
|
