5.
БЛИЖНИЕ БОИ
Стр. 314
Возможно, мне повезло. Я дожила до весны. Что и говорить, зима была лютая на погоду и реформы. И поэтому угрюмый народец ругал новую власть, которая, как и старая, кормила только обещаниями. Пустыми, как хлебные котлеты за семь копеек.
После тяжелого воспаления легких командование подразделения «V» и я сама пришли к выводу, что мне лучше будет законсервироваться, как это делает медведица в берлоге. И спать сутками, набираясь сил для новых подвигов. Что я и сделала на своей утепленной даче, куда мои боевые товарищи завезли продукты, телевизор, радио и книги.
Навещал Старков. Однажды в сопровождении Педро, другой раз вместе с Арсением. Исключительно для того, чтобы заполнить холодильник. А я думала: лучше бы не приезжал совсем и вспоминала то недолгое время, когда мы были вместе счастливы.
Мне ничего не оставалось, как подозревать его в измене, есть с Джульбарсом овсяную полезную кашу, смотреть старые фильмы, слушать новые песни, листать пустые книги, иногда принимать в гости деда Евсея и… делать неутешительные выводы.
Гибель Помпеи ничто по сравнению с обвалом, случившимся на одной шестой части мировой суши. Последствия его никому не известны. Власть бодрится, как честная девушка после группового изнасилования, делая вид, что все происходит так, как и должно происходить. И что интересно: все руины уже плотно облеплены непобедимой бюрократией с крысиными повадками. Запах нефти, газа, леса, золота и прочих природных богатств прельщает крыс, вот в чем дело. От них не спасения. Только термоядерные взрывы: одна бомба на один чиновный кабинет. Словом, народ в революционном угаре получил то, что хотел: великую кучу «Г».
Впрочем, каждый выбирает свою кучу, и поэтому я, плюнув на мировые процессы, занималась, повторю, исключительно собой. И своим здоровьем. Воспаление легких - это не тульский пряник в день именин. И посему я спала, ела и снова ела, когда не спала.
Да, я жила растительно-животной жизнью. В этом было мое будущее. Хотя какое может быть будущее у потенциальной покойницы? Утешало только то, что я была не одна. Нас были миллионы и миллионы. И лишь единицы понимали, что пришли новые времена. Оно наступило, новое время. Время, когда умереть вовремя и красиво – это счастье.
Деревянные, как выражается Евсеич, тулупчики сбиты для многих. Для безымянных, завшивевших бомжей, подыхающих в канализационных коллекторах, и для известных широкой общественности бизнесменов-коммерсантов, которых пули снайперов освобождают от уплаты налогов на добавленную стоимость; для стариков, копающихся в мусорных баках в поисках пропитания, и для юнцов, выполняющих свой воинский долг на пылающих окраинах империи; для отцов семейств, посланных супругами в соседнюю булочную за свежим хлебом и неловко угодивших в бандитскую разборку, и так далее.
Словом, для всех слоев населения наступили трудные времена.
Передел власти, собственности, территорий требует беспредела. Со стороны тех, кто пытается выйти победителем из кровавой бойни за лакомый кус. Но какие могут быть победители на пире во время чумы?
Однако жизнь продолжается. Несмотря ни на что. Да и главная цель была мною достигнута: однажды я проснулась и обнаружила за окном ослепительное светило и веселую, беспечную капель: кап-кап-кап!
Весна, обновляющаяся природа!
Полагаю, у меня тоже появилось много новых проблем: посадить дерево, построить дом и родить ребенка. Проблемы ну очень трудные, так что жить мне вечно. Посадить деревце, конечно, можно, но есть опасность появления лесоруба с бензопилой «Дружба»; построить дом тоже, конечно, можно, но есть опасность появления налогового инспектора; и родить ребенка, разумеется, можно и нужно, но есть опасность появления очередного кремлевского царедворца, для которого человеческие жизни - понятие невразумительное…
Так что лучше не торопиться. С новыми делами. В нашей стране всегда найдется место подвигу. Например, дожить до весны - это тоже героизм и мужество. Со мной, находящейся под «крышей» СБ, все понятно, а вот как весь умордованный псевдореформами народец пережил зиму?
Диво-дивное: любой лихтенштейнский народ копытца безвозвратно отбросит, а русский - от демократического мора лишь только крепчает, да телом сахарится, да от души матерится:
- Ах вы, курвы! Ишь, хари отрастили, не объедешь на кобыле!
И так далее. Такой зловредный народец да живучий победить нет никакой возможности. Разве что бомбу дустовую сбросить, и то впустую переводить полезный для сельского хозяйства продукт. Тем более грядет весна-красна, и яд нужно использовать по прямому назначению: для крыс и мышей, этих жадных стервятников российских полей и весей.
Трац-трац-трац! — играла капель за окном.
Солнце било прямой наводкой по таяющим сугробам. Небесная пронзительная синь резала глаза, и слезы, как капель… Воздух казался чистым и прозрачным. Весна идет, весне дорогу! И я чувствовала: ее целительная энергия заполняет меня, как легкий газ – воздушный шарик.
Я вышла на крыльцо и от легких чувство подняла руки к небесам. И не успела их, руки, опустить. К воротам лихо подкатил танковый джип. С моими боевыми подругами Ликой и Маней. О, какая это была встреча – шумная, бестолковая и пьяняще радостная. Под восторженный лай и визги Джульбарса, который прекрасно понял, что жизнь продолжается. И будет, как всегда, полна неожиданностей.
…Привокзальная площадь кишела привозом южного направления. Продавали и покупали все, что можно было продать и купить. Яркими красками выделялся цветочный ряд. Сильный пол нес оттуда над головами букеты, как мужественные спортсмены – факелы с олимпийским огнем.
Мои подруги тоже решили поучаствовать в олимпийском движении. Я осталась в джипе: мне показалось, что где-то там, в базарном вареве, торгует тюльпанами бывший дипломат Фаддей Петрович Фирсунков. Зачем ломать ему рыночный антураж, а себе праздничное настроение?
|
|
|
