|
II.
Батум - Константинополь
С борта «Великой княгини Ксении» очертания Батума открылись через сплошную пелену дождя. Вдыхая пронзительную влагу, Каютенко чувствовал, как подкрадывается беда. Начинался приступ малярии, схваченной много лет назад в тропическом плавании. Надо успеть добраться до гостиницы раньше, чем хворь свалит с ног.
Почти не помня себя, еле дождался, когда «Великая княгиня Ксения» прильнула высоким бортом к жалобно скрипнувшему под ее натиском причалу. Галдели, толкались пассажиры, толкался и Каютенко, быстрым шагом, почти бегом, спускаясь по шаткому трапу.
Под крупным дождем зашагал вдоль набережной, отыскивая взглядом гостиничную вывеску.
Ага, вот! «Приют друга».
Пышноусый абхазец, сидевший за барьерчиком у хлипкого столика, сразу понял, в чем дело:
- В-ва! Заболел?
- Д-да…
-Бери ключ, ложись иди, второе одеяло дам, согреешься.
- Сп-пасибо, - била дрожь, мгновениями проваливался в глубокую темную яму.
Абхазец вышел из-за своей загородки, бережно провел Каютенко по коридорчику, открыл дверь. Номер был маленький, грязноватый, сыроватый, но ни о чем этом не думалось. Хотел одного – скорее лечь, укрыться с головой, забыться. Абхазец помог раздеться, уложил на просторную деревянную кровать, ушел, вернулся с одеялом.
- В-ва, бледный какой!
Под вторым одеялом стало теплее. Вышедший абхазец опять вернулся со стаканаом в руке.
- Пей! Чача, самая крепкая.
Виноградный самогон – чача – действительно оказался крепчайшим. Захватило дух, комната закружилась медленно и мягко.
ГЛАВА III. ПЕРЕД РЕЙСОМ
|
