|
"Природа и Люди"
№ 32, 1910 г., стр. 506
Часть I.
МОГИЛА "ПОЛЯРНОЙ ЗВЕЗДЫ"
- Да, джентльмэны! Это говорю вам я, Абрагам Стоун, - и будь я трижды проклят, если мои слова не чистейшая правда. «Отец Вод» умирает! В этом не может быть ни малейшаго сомнения! Разумеется, речонка еще течет. Но водицы в ней куда меньше того, сколько было лет пятьдесят назад, не говоря о начале девятнадцатого века. И этой водицы хватит еще на несколько сотен, может быть тысяч лет, так что в этой стороны безпокоиться, джентльмэны, нет покуда оснований. Но, тем не менее, - «Отец Вод» умирает! Вспомните, какие колоссальные плоты гнались когда-то по Миссиссипи! Где они теперь? Я за целый день сегодня насчитал десять плотов, - и то разве в старые годы позволяли себе рубить такой молодняк, джентльмэны, как теперь? Тогда в верховьях Миссури и Арканзаса валили деревья в добрых два метра в диаметре, - и из их стволов вязали плоты. А пароходство? Я, я лично, еще помню годы, когда пароходов было столько на Миссиссипи, что, поставив их в ряд, вы могли переходить по их палубам от Сэн-Луи до… черт знает как далеко!
- До Нью-Орлеана? – прозвучал из угла иронический вопрос.
- На триста километров дальше! – не смущаясь, ответил оратор. – На триста километров, джентльмены. А теперь…
- Ну, положим, пароходов и теперь на Миссиссипи достаточно! – перебил оратора пессимиста один из слушателей.
- Да, но какие пароходы, джентльмэны? Пароходы наших дней были пловучими дворцами. На них ездили плантаторы южных штатов, мэр. Люди утопали в роскоши и платили за каюту тысячу долларов! Ездили благородные люди лучших фамилий юга, аристократы чистой воды. Но их поголовно разорили все эти господа аболиционисты, да! По Миссиссипи теперь ходят какия-то баржи с гнилыми днищами, годныя только для того, чтобы перевозить переселенцев и их скарб. Вот, и с нашей «Полярной Звездой» идет целая партия этого люда, оборванцы, люди, двух слов не могущие связать по-английски! Чуть ли не какие-то китайцы или новозеландцы… И своими земледельческими орудиями загромождают всю палубу, так что порядочному человеку повернуться негде. Помяните мое слово: не пройдет от сегодня и десяти лет, - ни один джентльмэн не покажет и носа на Миссиссипи. Тут будут разъезжать какие-то «трампы», чуть ли не из Гренландии, а нам, прирожденным джентльмэнам, придется придумать что-либо другое...
- Полетите по воздуху! – отозвался из угла тот же иронический молодой голос.
- Если нужно, полетим, сэр, по воздуху! – ответил с чувством собственнаго достоинства мистер Абрагам Стоун. И потом крикнул пробегавшему мимо лакею негру:
- Бой! Подай бутылку шэрри-коблер. Моментально!
- Никаких гренландцев, китайцев или новозеландцев, однако, на «Полярной Звезде» не имеется, мистер Стоун! – опять заговорил неугомонный оппонент, молодой янки с открытым выражением лица и спокойными уверенными движениями знающего себе цену человека.
- Разве? А кто же эти господа, которые жмутся в кучу и никогда не заказывают ничего в буфете? Культурные люди, по вашему, мистер Оклэй? – вскипел мистер Стоун, субъект лет пятидесяти с оловянными глазами, челюстями бульдога и бычьим затылком, по виду – не то кабатчик, не то барышник, а по профессии земельный спекулянт.
- Не менее, чем мы с вами. А, может быть, и более! – сказал Оклэй, поднимаясь из своего угла и выходя на середину роскошного «салона» парохода. – Я познакомился с некоторыми из них еще в Сэн-Луи и, смею вас уверить, что эти русские...
- Ах, так это – русские? Но это, кажется, все равно что китайцы...
- Может быть, в ваших глазах, мистер Стоун! Но эти русские оказались гораздо более благовоспитанными, чем многие из наших соотечественников. Ни один не клялся и не божился, как клянетесь и божитесь по сущим пустякам вы. И ни один не позволил себе наградить лакея таким пинком в зубы, как вы!
- Ба! Негра какого-нибудь… Черную каналью! Недоставало еще, чтобы мы должны были стесняться в обращении с этою африканскою сволочью?!
- Прекратим этот разговор. Он, очевидно, ни к чему не ведет.
Оклэй, - скромно, но чисто одетый молодой человек, рослый, в меру широкоплечий, стройный и гибкий, - поднялся со своего кресла в углу переполненной пассажирами каюты, с коротким полупоклоном прошел мимо своего пестро и крикливо разодетаго собеседника. Проводив его злым взглядом тусклых глаз, спекулянт вновь принялся ораторствовать все на ту же тему, - об «умирании» Миссиссипи для коренных американцев, о переполнении Америки, в частности Соединенных Штатов, чужеземцами.
- Америка должна очиститься от этого международного сброда! Америка для американцев! – орал он.
Оклэй, постояв у борта, прошел в третий класс, где укладывались уже на ночлег многочисленные пассажиры.
- Не спите еще, мистер Грэй? – обратился он к сидевшему там на скамье средних лет русоволосому молодцу с голубыми глазами и чисто славянскими чертами лица.
- Не спится что-то. Знаете, странное чувство испытываю: как будто сейчас должно случиться что-то, нечто особенное. Может быть, какая-нибудь беда идет! – ответил тот, жестом предлагая янки сесть на свободное место.
Оклэй добродушно засмеялся, садясь рядом с переселенцем.
- Сразу видно человека из Европы! Вы там, кажется, все заражены суевериями. Поди, в привидения верите?
По лицу того, кого Оклэй назвал мистером Грэем, и кого на самом деле звали Андреем Николаевичем Граевым, - пробежала легкая тень.
- В привидения я не верю! – сказал он спокойно. – Но в предчувствия, каюсь, верю. Особенно в последнее время, с тех пор, как на меня обрушился ряд несчастий, заставивший меня покинуть родину и идти скитаться по белу-свету, начинать жизнь заново…
- Это, должно быть, очень тяжело? – участливо сказал Оклэй, кладя руку на плечо Граева.
Тот печально улыбнулся.
- Я был не богатым, но зажиточным человеком. Имел хорошую службу. Думал, так и доживу свой век! – сказал глухим голосом Граев. – И, вот, налетел вихрь, и мне пришлось идти на чужбину. От моего состояния остались только жалкия крохи. Жена умерла с печали. У меня на руках два сына. И вот, теперь я с сыновьями пробираюсь в Луизиану. Хочу купить клочок земли, устроить ферму. Я, ведь, по образованию инженер, но по призванию агроном, и там, в России, у меня недурно шло мое маленькое хозяйство. Может быть, удастся поставить дело здесь… Господи! Что это? Что…
Граев не договорил: уже несколько минут пароход почти безпрерывно подавал какие-то сигналы; на палубе, над головами пассажиров третьяго класса, шла какая-то суетня, слышались крики, крепкия словечки, топот ног бегающих матросов. А в то мгновение, когда Граев заговорил о своих мечтах пожить жизнью скваттера, - страшный толчок потряс все тело парохода, задрожали стены, пол покосился, уплывая из-под ног, и с палубы донесся нечеловеческий вопль:
- Спасайся кто может! Тонем! Погибаем!
Сбитый толчком с ног, Оклэй упал сначала на Граева, не удержался и скатился на пол. Едва он успел подняться на ноги, как новый и еще более сильный толчок, положивший пароход почти на бок, опять сбил молодого американца, и Оклэй покатился в угол, где уже барахталась куча человеческих тел. Граев летел за ним, широко разставив руки. В это мгновение боковая стенка каюты третьяго класса вдруг словно разорвалась, и в широкую змеящуюся щель хлынула потоком мутная вода…
Несколько секунд спустя все, что было живого в помещении третьяго класса, неслось, сломя голову, выбираясь по довольно, к счастью, широкой лестнице на палубу пестрым волнующимся потоком. Толпа беглецов кричала на все голоса, - но слышался только тревожный гул, так как отдельные крики тонули в хаосе звуков, плача, стонов, проклятий, треска, топота, женскаго истерическаго визга.
Граев не помнил даже, как в толпе спасающихся пассажиров он протискался на палубу, таща за руки обоих своих сыновей, подростков пятнадцати и шестнадцати лет, - старшаго Всеволода, и младшаго, Юрия.
Но и на палубе приходилось держаться настороже. Пароход, видимо, тонул, быстро погружаясь в воду носовою частью, пассажиры живым потоком заливали всю палубу, переливаясь по ней из края в край, затаптывая друг друга, лезли на груды палубных грузов, лезли на мачты, свирепо дрались из-за спасательных шлюпок. Там, около шлюпок, гремели револьверные выстрелы, сверкали ножи, падали люди под ударами других людей…
А темная, черная, как чернила и холодная, как лед, вода Миссиссипи уже вскидывалась короткими сердитыми волнами на уходящую из-под ног палубу и смывала одного пассажира за другим.
- Проклятье! Нас потопил этот корабль! – кричал Оклэй, стоявший рядом с Граевым. – И теперь уходит, удирает…
- Нет, он только совершает поворот. Сейчас подойдет на помощь подбирать тонущих! – сказал Граев, глядевший в ту сторону, где в ночном тумане слабо блестели отличительные огни огромнаго пассажирскаго парохода, столь несчастливо столкнувшегося в эту весеннюю ночь с злополучною «Полярною Звездою» в восьмидесяти киллометрах к югу от Мемфиса.
- Не успеет! – тоскливым голосом сказал Оклэй. – Мы затонем через две минуты…
- Если не раньше. Боже! Хотя бы спасти детей!
- Папа, не говори так! – отозвался один из подростков, жавшихся к Граеву.
- До берега полкилометра. Не выплываешь! – говорил, быстро оглядываясь, Оклей.
- Нельзя ли хоть как-нибудь плот соорудить?
- Не успеем, Грэй! Нечего и думать!
Но Граев не сдавался: он оглядывал все, что было на палубе… Вот целый ряд тюков… Нет, это хлопок, не годится. Вот боченки. С чем они? Может быть, с каким-нибудь салом? Может быть, поплывут?..
Молнией бросился Граев к привлекшим его внимание боченкам, привязанным друг к другу целою сетью веревок.
Оклэй последовал его примеру.
- Режьте канат! – скомандовал он, ударяя по веревкам большим складным ножом.
Удар его был настолько силен, что одна веревка оказалась перерубленною. Небольшой боченок выкатился из груды других бочек и покатился по палубе, за ним последовал еще один.
- Дети, берите! – крикнул Оклэй сыновьям Граева. – Держите крепко! Боченки удивительно легки. Они поддержат вас на воде.
Говоря это Оклей рубил веревки, освобождая боченки, а Граев, у которого оказался только никуда негодный маленький карманный нож, надрывался, стараясь распутать узлы веревок, чуть не плача от бешенства.
- Спасите! Погибаем! Тонем! – ревела безтолково мечущаяся и затаптывающая людей толпа. Мистер Стоун, только что обличавший в некультурности все человечество, кроме чистокровнейших американцев, растолкал загораживавших ему дорогу полуодетых женщин и вскочил в переполненную людьми шлюпку.
Через несколько мгновений там, где Оклэй и Граев возились, освобождая могущие спасти их боченки, - уже не было видно палубы парохода. «Полярная Звезда» затонула, перерезанная, словно ножом, форштевеном «Гросвенора», легла на дно «Отца Вод», увлекая с собою почти две сотни людских тел…
Если бы не было тумана, ночныя звезды видели бы ужасную картину: короткия сердитыя волны пенистой, черной воды быстро мчались среди пологих берегов, - и в этих волнах мелькали, то всплывая, то погружаясь, обломки погибшаго судна и человеческие тела…
Мелькнет белая рука, покажется на поверхности голова, пронесется отчаянный призывный крик, молящий о помощи, и оборвется: набежала новая волна, захлестнула тонущаго. Водоворот затянул в глубь «Отца Вод» погибающаго. Смерть взяла еще одну жертву, как будто ей не было достаточно тех, которых она застигла в каютах «Полярной Звезды».
«Гросвенор» пускал ракеты, пытаясь осветить место катастрофы. Две его большия шлюпки плясали по мутным волнам, подбирая тех, кто еще держался на поверхности. Откуда-то отзывался короткими хриплыми гудками еще один спешивший на помощь пароход.
Но Граев, судорожно уцепившийся за пару связанных веревками боченков, на которые он посадил полумертвого Юрия, - сознавал, что помощь эта придет слишком поздно: импровизированный плот, быстро, безумно быстро, несло вниз по течению. Весенняя вода была холодна, как лед; не было сил пошевельнуть рукою, и к сердцу подкрадывался холод смерти.
- Спаси-и-и-ите! – крикнул он.
И лишился сознания.
Но судьба не желала его гибели: в то мгновение, когда эмигрант, оторвавшись от двух боченков, на которых с трудом держался его младший сын Юрий, готовился погрузиться в воду, - Оклэй, котораго несло рядом с Граевым на импровизированном плоту, попросту – на сорванных с петель дверях, поддерживаемых тоже парою бочек, - схватил его за волоса и не без труда втащил на плот.
- Держись, Джордж! – крикнул неутомимый американец окоченевшему Юрию. - держись! Я привяжу и ваши боченки к дверям, тогда плот выдержит нас троих. А где твой брат?
Юрий ответил дрожащим голосом:
- Я видел… он плыл впереди нас, уцепившись за доску. Но теперь не вижу больше. Должно быть, унесло. Может быть, потонул…
- А может, и выплыл? Ну, перебирайся сюда! Кажется, твой отец приходит в сознание. Если бы раздобыться чем-нибудь в роде весла, - мы могли бы плыть и плыть, словно совершая прогулку. Где мы, вот вопрос, черт возьми? Хоть бы знать, куда нас гонит! У тебя хорошие глаза? Посмотри, кажется, блестят огоньки там, налево, впереди? Так и есть! Это – Нью-Бромберг, должно быть.
Американец приподнял голову и, сложив обе руки в виде рупора, закричал:
- На помощь! Тонем! На помощь!..
В то же мгновение плот сильно качнуло, так что лежавший посередине его Андрей Граев едва не упал в воду.
Плот стал неподвижно, упершись одним концом во что-то.
- Отмель! – закричал Оклэй. – Мы спасены!
(До след. №-ра).
ПРОДОЛЖЕНИЕ РОМАНА:
ЧАСТЬ II. АМЕРИКАНСКАЯ ЛОТЕРЕЯ
Обновлено: 29.03.2017 г.
Страница закончена: 24.11.2017 г.
|
