|
КОШМАРЫ И ФАНТАЗИИ
Стр. 572
Дожди кончились. Холмы уже зеленые, а из долины за Голливудскими холмами еще виден снег на вершинах призрачных гор. Магазины мехов объявляют сезонную распродажу. Хорошо идут дела у публичных домов, специализирующихся на шестнадцатилетних девственницах. А в Беверли-Хиллс расцветает жакаранда.
Реймонд Чандлер
«Маленькая сестричка»
1.
Новости от Пеории
Было прекрасное весеннее утро, настолько характерное для Лос-Анджелеса, что казалось, где-то на нем поставлено обозначение товарного знака – ®. Выхлопные газы машин, проезжающих по Сансет-бульвару, слегка отдавали ароматом олеандра, к запаху олеандра примешивалось чуть-чуть выхлопных газов, а небо над головой сияло чистотой, как совесть истого баптиста. Слепой мальчишка Пеория Смит, продававший газеты, как всегда, стоял на своем месте на углу Сансет и Лорел, и если уж это не подтверждает, что Бог на небе есть и в подлунном мире все идет своим порядком, то не знаю, что еще для этого требуется.
Тем не менее с тех пор, как я спустил ноги с кровати в необычное для себя время – 7.30 утра, меня упорно не оставляло смутное и дискомфортное ощущение какого-то непорядка; что-то слегка не так. Только бреясь – вернее, угрожая этим противным островкам щетины бритвой в тщетной надежде напугать их, - я отчасти понял, в чем дело. Хотя я читал почти до двух ночи, я тем не менее не слышал, как Деммики вваливаются в свою квартиру, набравшиеся по уши и обменивающиеся теми короткими нецензурными словами, на которых, видимо, зижделся их брак.
Не слышал я и Бастера, что было еще более странно. Бастер, пес породы корджи, лает на чрезвычайно высоких тонах, которые отдаются в ушах, как звон бьющегося стекла, и вовсю пользуется этой своей способностью. Кроме того, он ревнив. Он начинает пронзительно скулить всякий раз, когда Джордж и Глория Деммик сходятся на кулачках, а Джордж и Глория, если не шпыняют друг друга словесно, как цирковые клоуны, то обыкновенно дерутся. Не раз мне приходилось засыпать под их хохот, а эта псина носилась у них под ногами, отчаянно скуля, и я при этом гадал, насколько трудно будет придушить рояльной струной крепкого пса средних размеров. Однако прошлой ночью в квартире Деммиков было тихо, как в могиле. Это было довольно странно, но отнюдь не выглядело светопреставлением: Деммики не устраивали своих концертов точно по расписанию.
С Пеорией Смитом, однако, все было в норме, как всегда, и он узнал меня по походке, хотя я вышел по крайней мере на час раньше, чем обычно. Он был в мешковатом свитере с надписью «Калифорнийский технологический», доходивший ему до бедер, и в потрепанных фиолетовых бриджах, скрывавших его ободранные коленки. Свою отвратительную белую палочку он прислонил к краю лотка, с которого вел торговлю.
- А, мистер Амни? Как дела?
Обернувшись на звук моих шагов, он протянул мне экземпляр «Лос-Анджелес таймс». Темные очки Пеории отсвечивали на утреннем солнце, и меня кольнула неприятная мысль: это выглядело, как будто кто-то просверлил две большущие черные дыры у него на лице. От этой мысли я содрогнулся, решив про себя, что следует, видимо, принять порцию ржаного виски. А то и двойную.
На первой странице «Таймс» красовался портрет Гитлера, как часто бывало в эти дни. Сегодня опять что-то про Австрию. Я подумал, и не впервые, насколько уместнее выглядело бы это бледное лицо с челкой на доске разыскиваемых преступников перед полицейским участком.
- Замечательно, Пеория, - ответил я. – Как свежеокрашенная стенка.
Я бросил десять центов в коробку от сигар, стоящую на лотке Пеории. «Таймс» стоит всего три, но я с незапамятных времен клал монету такого достоинства в кассу Пеории. Он хороший мальчик и хорошо занимается в школе – я сам проверял это в прошлом году, после того, как он здорово помог мне в деле Уэлда. Если бы он тогда не очутился на яхте Гарриса Браннера, я бы сейчас покоился в залитой цементом бочке из-под керосина где-то на дне возле пляжа Малибу. Сказать, что я перед ним в долгу, - значит ничего не сказать.
В ходе этого расследования (по Пеории Смиту, а не по Гаррису Браннеру и Мейвису Уэлду) я даже узнал настоящее имя мальчика, однако из меня его клещами не вытащишь. Отец Пеории отправился выпить кофе из окна десятого этажа в Черную Пятницу – знаменитый день биржевого краха 14 октября 1929 года, мать вкалывает в китайской прачечной в Ла-Пунте, а сам мальчик слепой. Коль ребенку столько досталось в этом мире, стоит ли кому-то знать, что его окрестили Фрэнсисом, когда он не мог сам постоять за себя?
Если накануне вечером произошло что-то действительно смачное, об этом всегда будет написано в «Таймс» на первой странице, в левом нижнем углу. Я развернул газету и узнал, что известный кубинский джазист получил инфаркт, танцуя со своей певичкой в «Карусели» в Бербанке. Час спустя он отдал концы в первой городской больнице. Мне было немного жаль вдову маэстро, но не его самого. Я считаю, что те, кто отправляется танцевать в Бербанк, заслуживает такой судьбы.
Обновлено:
27.11.2018 г.
|
