|
Предисловие
Стр. 5
Как в большинстве стишков Матушки Гусыни, строчки, посвященные Томминокерам, кажутся очень простыми. Но впечатление это обманчиво. Происхождение самого слова проследить достаточно сложно. Полный толковый словарь Мэриэма Уэбстера утверждает, что это:
А) подземные великаны-людоеды;
Б) призраки, обитающие в пустынных пещерах и заброшенных шахтах.
Поскольку «Томми» – это устаревшее слово из британского сленга, обозначающее армейский паек (отсюда обращение «Томми» к новобранцам), Оксфордский толковый словарь если и не дает полного определения самому выражению, то хотя бы выдвигает предположение, что Томминокеры – это не что иное, как призраки умерших от голода шахтеров, которые стучатся по ночам в двери живых в поисках пищи и приюта.
Для моей жены и для меня было достаточно услышать этот стишок однажды в детстве, хотя мы выросли в разных городах, воспитывались в разной вере и имели различное происхождение: у нее – французское, у меня – ирландско-шотландское.
Все остальные стихи – плод авторского воображения.
Этот автор (другими словами, я) хотел бы поблагодарить свою супругу Табиту, которая является блестящим, иногда доводящим до бешенства своей блистательностью, критиком (если критик приводит тебя в бешенство, ты почти всегда можешь быть уверен, что он прав), редактора Алана Вильямса за его доброе и заботливое ко мне отношение, Фила Грана за его терпение (эту книгу я не столько писал, сколько рожал в тяжелых муках) и, наконец, в особенности Джорджа Е. МакКэтчена, который прочитал все мои книги и перечитывал их с настойчивостью исследователя, а также за его внимание к сценарию. Мак умер, когда я уже работал над окончательным вариантом книги. По правде говоря, в тот момент, когда я узнал о его смерти, я занимался тем, что послушно вносил в рукопись его поправки. Он скончался в больнице от лейкемии, с которой боролся почти два года. Я очень скучаю по Маку не только потому, что он помогал мне в работе, но и потому, что он действительно занял прочное место в моем сердце.
Я также хочу выразить свою благодарность и другим людям, но их так много, что назвать всех по именам просто невозможно. Это летчики, зубные врачи, геологи, мои друзья писатели, даже мои дети, которые слушали, когда им читали вслух. Также я очень благодарен Стефану Дж. Гоулду. Хотя он и фанатичный янки и потому не очень заслуживает доверия, именно его комментарии о том, что я бы назвал «скрытой эволюцией», помогли мне придать окончательную форму произведению.
Хэвен – вымышленное название местности. Все персонажи также являются вымышленными.
Все это плод воображения и фантазии. За исключением одного:
ТОММИНОКЕРЫ – это реальность.
Если вы думаете, что я вас разыгрываю, значит, вы пропустили ночные новости.
Стивен Кинг.
КНИГА ПЕРВАЯ
КОРАБЛЬ В ЗЕМЛЕ
Итак, вы подобрали Гарри Трумэна, плывущего вниз от Независимости.
Мы сказали: «Как насчет войны?»
Он сказал: «Скатертью дорожка!»
Мы сказали: «А что с бомбой? Вы не жалеете, что сделали ее?»
Он сказал: «Передайте мне вон ту бутылочку и займитесь своим делом».
Рейнмэйкерс.
«Вниз по течению»
Глава I
АНДЕРСОН СПОТЫКАЕТСЯ
1.
Враг вступает в город, пленных не щадя, - оттого что в кузнице не было гвоздя… вот о чем, оказывается, гласит катахезис, но это обнаруживается только лишь тогда, когда ты переваришь его как следует. Переварить, в конце концов, можно ВСЕ, и в итоге ты обязательно получишь весьма простой результат. Однако Роберта Андерсон это поняла гораздо позднее. Она поняла, что это все обыкновенный несчастный случай… просто судьба, и не более чем. Андерсон в самом буквальном смысле споткнулась о свою судьбу, и произошло это 21 июня 1988 года в маленьком городке Хэвен, штат Мэн. А то, что произошло потом, стало уже историей.
2.
В тот день Андерсон ушла вместе с Питером, старым одноглазым биглем. Питера подарил ей Джим Гарднер в 1976 году. Годом раньше Андерсон бросила колледж, хотя ей оставалось всего два месяца до получения диплома, и переехала к своему дяде в Хэвен. Она не осознавала своего одиночества, пока ей не принесли собаку. Тогда он был еще совсем щенком, и теперь Роберте с трудом верилось, что он уже старик. По собачьим меркам ему было восемьдесят четыре. Так же она мерила и собственные годы.
 Тысяча девятьсот семьдесят шестой стерся из памяти. Да, конечно, когда тебе двадцать пять, можно предаваться роскоши и думать, что старость – не более чем канцелярская ошибка, которая в ТВОЕМ СЛУЧАЕ обязательно должна быть исправлена. Но когда в один прекрасный день просыпаешься и обнаруживаешь, что твоей собаке восемьдесят четыре, а самому себе – тридцать семь, то взгляды на жизнь приходится пересматривать.
Андерсон искала место, где бы ей нарубить дров. Половина поленницы уже была сложена, но чтобы пережить зиму, требовалось по крайней мере в три раза больше. За то время, пока Питер превратился из щенка, который точил зубы о старые комнатные туфли (и частенько мочился на половичок в столовой), в одноглазого старичка, Андерсон срубила не одно дерево, но местность вокруг нисколько не изменилась. Владение (которое за тринадцать лет стало более походить на городскую собственность, чем на собственность старого Гаррика) простиралось всего на сто восемьдесят футов вдоль Девятой магистрали, а каменные стены, отмечавшие южную и северную границы, расходились в разные стороны, образуя углы. Другая стена, такая старая, что давно уже превратилась в груду поросших мхом камней, отмечала заднюю границу владения. Чтобы добраться до нее, надо преодолеть около трех миль почти непроходимого леса. За стеной к востоку от участка Бобби Андерсон на много миль простирался дикий лес, принадлежащий Новоанглийской Бумажной Компании. Общая площадь этой территории, покрытой клинообразными соснами, была огромна и на карте именовалась Бернинг Вуд.
На самом деле Андерсон не нужно было особенно выискивать место, чтобы нарубить дров. Земля, которую оставил ей брат ее матери, была большой ценностью, потому что большинство деревьев имело хорошую твердую древесину, практически не зараженную непарным шелкопрядом.
Стоял прелестный теплый денек после дождливой весны (из-за дождя большая часть сада могла попросту сгнить), а время начинать новую книгу еще не приспело. Итак, она закрыла пишущую машинку и вот уже бредет здесь со своим преданным одноглазым старикашкой Питером.
За фермой пролегала просека, по которой она шла около трех миль, прежде чем свернула налево. Она несла рюкзачок с бутербродом и книгой для себя, сухариками для Питера и оранжевыми ленточками, чтобы пометить ими деревья, которые она захочет срубить, когда сентябрьская жара уступит место октябрю. На боку висела фляга, а в кармане был компас. Она лишь раз заблудилась в своих владениях, но одного раза было для нее вполне достаточно. Она провела ужасную ночь в лесу, одновременно не в силах поверить, что заблудилась в лесу, который, черт побери, являлся ЕЁ СОБСТВЕННОСТЬЮ, и совершенно уверенная, что умрет здесь, потому что только Джим мог бы догадаться, что она потерялась, а Джим приезжает лишь тогда, когда его меньше всего ждут. Утром Питер привел ее к реке, а река вывела обратно на Девятую магистраль, где вода булькала и бормотала, исчезая в трубе всего в двух милях от дома. Теперь, возможно, у нее хватило бы смекалки сориентироваться в лесу и выйти к дороге или одной из стен на границе владений, но это только ВОЗМОЖНО. Так что она носила с собой компас.
К трем часам дня они набрели на хорошую кленовую рощицу. На самом деле она уже нашла несколько подобных рощиц, но эта ближе всего была расположена к тропинке, достаточно широкой, чтобы по ней прошел «Томкэт» (*1). Будь сейчас примерно двадцатое сентября, она несомненно запрягла бы его в санки и прикатила бы сюда. Тем более что за сегодня достаточно натопалась.
- Неплохо выглядит, Пит?
Пит слабо тявкнул, и Андерсон с грустью взглянула на бигля. Его слабый голосок глубоко тронул ее, удивил и встревожил. Питер был вымотан. Он редко теперь гонялся за птицами, белочками, бурундуками и даже обычными лесными сурками; а сама мысль о Питере, преследующем оленя, была смехотворной. Ей приходилось делать частые остановки, чтобы дать ему отдохнуть. А было время, и совсем недавно (или ей это казалось), когда Питер несся на четверть мили впереди нее и его заливистый лай разносился по всему лесу. Она подумала, что может наступить день, когда все будет кончено: она в последний раз хлопнет дверцей своего пикапа «Шевроле» и отвезет Питера в ветлечебницу в Огасту. ПРОШУ ТЕБЯ, ГОСПОДИ, ПУСТЬ ЭТОГО НЕ СЛУЧИТСЯ ЭТИМ ЛЕТОМ. ГОСПОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ПУСТЬ ЭТОГО ВООБЩЕ НЕ СЛУЧИТСЯ.
Потому что если она останется без Питера, она будет совершенно одна. Если не считать Джима. А что она видела от Джима за эти восемь лет, кроме формальных пустячков и знаков формального внимания… конечно, они были друзьями… но только формально.
- Я рада, что тебе нравится старик, - сказала она, обвязывая ленточками стволы деревьев, хотя прекрасно знала, что моет решить срубить совершенно другие деревья, и ленточки будут висеть здесь, пока не сгниют.
- Только твоя прекрасная внешность моет превзойти твой утонченный вкус.
Питер, который отлично знал, что от него дут (он был старым, но не глупым), помахал тощеньким обрубком хвоста и гавкнул.
- А ну-ка покажи, что ты умеешь делать! – приказала Андерсон.
Питер послушно упал на бок, слегка похрипывая, и перекатился на спину, смешно растопырив лапы. Раньше это всегда забавляло Андерсон, но теперь нелепый вид собаки напомнил ей о том, чего она так боялась и о чем думала все чаще.
- Вставай, Питер!
Питер медленно поднялся и, подрагивая мордочкой (такой беленькой!), направился к ней.
- Пойдем обратно, - она бросила ему сухарик. Питер хотел схватить его на лету, но промахнулся. Понюхал вокруг, сначала не заметил, но потом нашел его. Он ел медленно, без особого аппетита.
- Хорошо, - сказала Андерсон, - пойдем отсюда.
3.
…Оттого что в кузнице не было гвоздя… волею судеб тропинка привела ее к кораблю.
Роберта бывала здесь еще до того, как участок Гарика стал участком Андерсон. Она легко узнала этот откос, кучи валежника, что появились здесь еще до войны в Корее, огромную сосну с расщепленным верхом. Она ходила здесь и раньше, так что без труда нашла бы тропинку, по которой собиралась провести запряженный в санки «Кэт». А по тому месту, где теперь споткнулась, она ступала прежде не раз и не два, и даже не дюжину раз. За тринадцать лет она истоптала здесь каждый дюйм поверхности.
На этот раз она шла за Питером, который двигался чуть левее ее, и не спускала глаз с тропинки, когда ее старый походной ботинок зацепился за что-то… и зацепился очень сильно.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.
«Томкэт» - гусеничный мини-трактор (Примеч. ред.)
|
