|
Сказка первая
Кот, который жил в водосточной трубе
Стр. 3
Триста лет тому назад, в те времена, когда мужчины ездили верхом на лошадях, а женщины – в экипажах, когда корабли плавали под парусами, а короли жили в замках, и когда можно было купить большую булку хлеба за один пенни, в Венеции жили три кота.
Венеция – это очень своеобразный город, расположенный больше чем на сотне островов. Улицы его заполнены водой и называются каналами. И только в самых узких закоулках можно пройти по сухой земле. Если вы захотите проехать по городу, то возьмете лодку-гондолу. Когда домохозяйке надо навестить соседку на другой стороне улицы, она берет лодку и переправляется, если только поблизости нет моста. Дети и кошки в Венеции учатся ходить и плавать почти одновременно.
Котов, о которых я хочу рассказать, звали Неро, Сандро и Сеппи.
Неро был большой котяра, черный как смоль и очень сильный. Он жил у трубочиста Бенно Фоско. Неро помогал ему чистить дымоходы. В Венеции их чистят сверху. Трубочист, стоя на крыше, опускает в трубу связку прутьев, длину, как помело, и выбивает сажу. Неро и его хозяин исходили все крыши Венеции с метлами и мешками, полными сажи. Если дымоход был узок и очень засорен, в него залезал Неро, выбивал сажу острыми когтями и сильными лапами, подметая за собой собственным хвостом.
К счастью, Неро был черным, и сажи на нем не было видно. Он вечно по уши был перепачкан ею и оставлял за собой тучу сажи, когда выходил прогуляться. А если хозяин давал ему шлепка, из него выходила еще одна черная туча. Никто, кроме Бенно Фоско, не смел даже погладить Неро, он мог откусить палец любому, кто прикоснулся бы к нему. Когда трубочист греб на гондоле с мешками сажи, Неро сидел впереди, напоминая большое украшение, высеченное из угля. Чаще всего он сидел молча, но время от времени издавал низкий угрожающий вопль: «Ау-вау-ау-ау!», означавший: «Кто желает сразиться со мной?». И когда он делал это, остальные коты, сидевшие на подоконниках и порогах домов, на мостах или в других лодках, обычно прикрывали глаза, растерянно пожимали плечами и держались довольно мирно, пока он проплывал мимо них. Никто не отваживался вступить в драку с Неро.
Сандро был совсем другой кот. Его длинная, мягкая шерсть имела темно-оранжевую окраску. У него всегда был мирный, сонный и благородный вид, большую часть дней своих он дремал на красной бархатной подушке в будуаре своей хозяйки-принцессы, которая жила во дворце на одной из самых красивых улиц. Два или три раза в день принцесса расчесывала Сандро серебряным гребнем и восхищенно приговаривала:
- Белло Сандро! Белло гатто!
Что в переводе означает: «Красивый Сандро! Красивый кот!».
Сандро никогда не обращал внимания на ее слова, а только еще крепче засыпал, свернувшись калачиком. В дневные часы он лишь изредка умывался. А ночью, когда его хозяйка, принцесса Капелла, спала, он выбирался побродить по крышам домов Венеции.
Сеппи, третий кот, совершенно отличался от них обоих. Прежде всего он был намного меньше. У Сеппи не было хозяина, он родился в старой корзине из-под рыбы и жил в разбитой водосточной трубе. Несчастная мать его в шторм свалилась с рыбачьей лодки и утонула, когда он был еще котенком. С того дня Сеппи ничуть не вырос. Он питался рыбьими головами и остатками макарон, которые удавалось отыскать на помойках. У этого безобразного кота были черные и белые пятна разных размеров: одна лапа – черная, а остальные – белые, черная маска на белой мордочке и черная спина. Одно ухо было черное с белой полосой, а другое – белое с черным кончиком, один глаз желтый, а второй – голубой. А вместо хвоста у него остался лишь короткий черный обрубок. От этого он стал похож на кролика и часто терял равновесие. Там, где другие коты могли грациозно запрыгнуть на крутой обрыв или легко пройтись по узким перилам, Сеппи приходилось собирать все свои силы, иначе он срывался и падал. Но он упорно учился сохранять равновесие и когда все же падал, то всегда удачно приземлялся. Сеппи был такой тощий, что весил чуть больше тряпки. Каждый день он весело и рискованно карабкался по всем крышам и стенам, и башням, и лодкам, и мостам Венеции. Кот постоянно голодал, но никогда не отчаивался, жизнь била в нем ключом. Люди смеялись над ним и обзывали шутом: в своей черной маске он действительно выглядел как клоун.
Неро, Сандро и Сеппи явно не были друзьями. Неро был слишком силен, чтобы нуждаться в друзьях, а Сандро – ужасно ленив. И оба смотрели свысока на Сеппи, обычного кота из сточной канавы, который к тому же был гораздо моложе и меньше их.
Но одно увлечение связывало всех троих – музыка. Они страстно любили ее. Вечерами по пятницам они регулярно собирались на спевку. Коты всегда встречались в одном и том же месте, на деревянном горбатом мосту через тихую заводь. И там всю ночь, в любую погоду, кроме снегопада, проводили свой концерт, пока первый луч восходящего солнца не окрашивал воду канала в розовый цвет.
Вот почему Неро и Сандро готовы были терпеть Сеппи и смотрели сквозь пальцы на его шутовской вид, грубые манеры и отсутствие хвоста; несмотря на свою тщедушность он обладал необыкновенно громким голосом и к тому же мог спеть более высокую гамму, чем любой другой кот в Венеции.
Программа их пения всегда была неизменной. Начинал Неро, потому что у него был самый низкий голом. Усевшись на верхней ступеньке моста, словно большая бесформенная черная глыба, с усами, торчащими по сторонам, он обычно издавал четыре или пять воплей, одинаково низких, хриплых, трепетных басовых звуков, похожих на скрип старого мельничного колеса: хау, рау, рау, рау, рау.
Потом наступала долгая пауза, пока Сандро готовился исполнять свою партию трио, выражавшуюся в тихом, печальном, плачущем теноровом звуке, неотличимом от отдаленного корабельного гудка в густом тумане.
После этого коты сидели молча и недвижимо, не шевеля даже усами, так долго, что любой слушатель мог подумать, будто они окончили концерт и разошлись по домам. Но ничуть не бывало – внезапно маленький Сеппи издавал такой душераздирающий пронзительный вопль – фрииииии! – что птицы просыпались под карнизами соседних домов и поднимали крик, а собаки начинали лаять за две мили вокруг, пока какой-нибудь пес, оказавшийся вблизи канала, не прогонял их. К счастью, жители Венеции вполне привыкли к таким концертам и не обращали на них внимания. Даже Сандро и Неро вздрагивали от голоса Сеппи; каждый раз, когда он заканчивал свою партию, они смотрели на него почти с уважением.
После этого коты повторяли свой концерт, всегда в том же порядке, - Неро запевал первым, а Сеппи заканчивал, - с долгими паузами меду сольными партиями. А в самом конце недолго пели хором.
Изредка какой-нибудь незнакомый кот пытался присоединиться к их группе, но ни Сандро, ни Неро не допускали этого. Сандро издавал ужасное шипение, а Неро вскакивал со своего места на верхней ступеньке и наносил дерзкому кандидату сильнейший удар в ухо запачканной в саже лапой. Тот сразу спасался бегством и считал большой удачей, что сохранил в целости уши и хвост.
Таким образом, концерты проводились по ночам каждую пятницу. Половина кошек Венеции приходила послушать их и сидела в восхищенном молчании на почтительном расстоянии.
Потом, когда всходило солнце, три певца молча расходились в разные стороны. Неро взбирался на крыши и принимался за работу. Сеппи скрывался в сети закоулков в надежде найти рыбий хвост или пару дюймов выброшенных спагетти, в то время как Сандро грациозно покачивал золотистым хвостом, поджидая лодку. Все гондольеры, курсировавшие по венецианским каналам, знали принцессу Каппеллу и ее кота: Сандро без труда находил гондолу, чтобы попасть домой. Любой лодочник, подбиравший его, знал, что дворецкий наверняка даст на чай три золотых дуката.
Так продолжалось много месяцев.
Но однажды вечером в пятницу, в холодном ноябре, когда Сандро и Неро в условленный час появились на мосту, они с удивлением обнаружили, что Сеппи там нет. Обычно он первым приходил к месту встречи, ведь он был занят лишь поиском объедков, тогда как Неро могла задержать чистка дымохода, а Сандро был обязан сопровождать свою хозяйку на прогулках.
- Где шатается этот маленький негодник? – нетерпеливо спросил Сандро, поеживаясь от ледяного ветра. – Он мог бы поторопиться. Ничто так не согревает, как музыка.
- Может, начнем без него? – предложил Неро.
- Нет, это не имеет смысла без дискантовой партии. Я все же надеюсь, что маленького глупца не сбросили в канал и он не утонул.
- Вероятно, подрался с тем, кто больше его самого, и лишился головы, - с тревогой в голосе сказал Неро. – Я почти уверен в этом, ведь последние дни его не было видно на улицах.
- Нет, все в порядке, - вот он идет, - с облегчением произнес Сандро, заметив небольшую тень, промелькнувшую на стене.
Сеппи взбежал по ступенькам и присоединился к своим собратьям по пению. Но он не казался таким беззаботным, как прежде. Он не стал объяснять причин опоздания, он не оправдывался даже тогда, когда Неро зарычал на него, а Сандро неодобрительно зашипел. Сеппи молча сидел с открытым ртом, мечтательно глядя на холодную луну. К тому же, когда подошла его очередь петь, он очень долго молчал, и его товарищи испугались, что он потерял голос. А когда Сеппи наконец издал свой пронзительный вопль, он вышел совсем не таким громким и дребезжащим, как обычно; в сущности получился тихий, жалобный звук, чуть громче крика чайки. Неро и Сандро возмутились.
- Пой как следует, негодник! – вскричал Неро и закатал ему в ухо. – Что это за звук? Новорожденный котенок и тот споет лучше тебя. Человек с другой стороны канала едва расслышит твой голос.
- Ты болен? – более сочувственно спросил Сандро.
- Нет-нет, - неопределенно прошептал Сеппи, по-прежнему глядя на луну.
- Ну тогда возьми себя в руки! – резко сказал Неро.
После этого Сеппи встряхнулся и пел намного лучше, чем всегда. Он пел так хорошо, что собаки залаяли даже на дороге к поселку Местре, а Сандро и Неро забыли о его непонятном поведении.
Но на следующей неделе они припомнили ему это, потому что он пришел еще позже, чем в прошлый раз, и в самом странном виде: усы были опущены, глаза сузились до щелок, а шерсть была в пыли и паутине.
А когда подошла его очередь петь, Сеппи смог выдавить из себя лишь слабый писк, чуть громче голоса летучей мыши.
- Послушай, это никуда не годится! – возмущенно сказал Неро. – Ну-ка, расскажи нам, что происходит. Где ты шлялся всю неделю? Я не видел тебя с прошлой пятницы.
- Говори, Сеппи, - добавил Сандро. – Ты должен рассказать, что случилось. В конце концов мы учили тебя музыке.
Тут Сеппи вдруг оживился, глаза его загорелись, обрубок хвоста и жидкие усы встали дыбом, и он заговорил.
- Музыке? – переспросил он. – Ах, милые друзья мои, вы думаете, мы создаем здесь хорошую музыку? Вы считаете, у нашего трио самая лучшая музыка в Венеции? Тогда пойдемте со мной. Я поведу вас туда, где можно кое-что услышать. И вы поймете, что мы не имеем никакого представления о музыке!
Тут Неро и Сандро переглянулись. Этот малый, должно быть спятил, говорили их глаза, уши и усы. Сандро изящно покачал хвостом. Ну ладно, мы еще посмеемся над ним. Надо помочь ему избавиться от этого нелепого заскока. Иначе придется подыскивать другого дисканта.
И все же они последовали за ним.
Сеппи стрелой пронесся по балюстраде моста и по дорожке рядом с каналом. Потом перешел на галоп и повел их через кривые переулки, по мощеным площадям, мостам и причалам, пока они не оказались в красивой и богатой части города.
Здесь Сеппи полез вверх – над воротами, по стене, по крыше, а оттуда перепрыгнул через переулок на крышу повыше.
- Зачем ты тащишь нас сюда? – спросил Неро. – Мне знаком этот дом, он принадлежит богатому бумажному фабриканту. Я часто чистил здесь дымоходы. Однажды хозяйка дала мне целую миску свежих сардин.
- Да-да, я верю, пойдемте, - невнимательно сказал Сеппи и полез еще выше, к чердачному окну. – Теперь – поднимайтесь сюда, сидите тихо и слушайте!
Это было слуховое окно мансарды, прямо посредине крыши. Все три кота уселись на очень пыльном подоконнике. Он оказался лишь на несколько шагов выше уровня покатой крыши. И это было удачно, потому что от волнения Сеппи потерял равновесие и съехал на самый край.
- Теперь слушайте, слушайте! – умолял он.
Неро и Сандро посмотрели в окно, надеясь узнать, что же так взволновало их юного коллегу. Они увидели небольшую мансарду, где не было ничего, кроме стула, ящика и пюпитра с нотами. На ящике лежал гобой. На стуле сидел юноша и настраивал скрипку. Потом музыкант стал играть на ней.
Обновлено:
30 июня 2018 г.
(16.4.2019)
|
