|
ГЛАВА II
Стр. 21
Две строки дневника
Ошибка месье Бернара
Тайна золотого портсигара
Двадцать лет спустя
Многие люди ведут дневники, занося в них все, что покажется им важным. Как правило, даже авторам этих записей через несколько лет кажется странным, что они в свое время придавали такое большое значение вещам пустяковым. Немало таких малозначащих и никому не интересных событий наверняка было помянуто и в дневнике некоего Роуленда Хилла. Но одно событие, которому королевский почтмейстер Хилл уделил в своем дневнике две строки, пережило и его, и, надо думать, переживет многие поколения его потомков. Вот эти строки: «В первый раз марки выпущены сегодня в Лондоне для населения. Страшная суматоха на почтамте». Эта запись сделана 1 мая 1840 года. В этот день родилась первая почтовая марка (*1). На небольшом прямоугольнике черной краской обрисован женский силуэт – символический портрет Британии. Стоимость марки – один пенни. Отсюда и известное любому филателисту название «черный пенни». Эта марка-патриарх занимает почетное место в истории филателии уже хотя бы потому, что ей обязана своим появлением сама филателия.
На долю черного пенни выпало немало испытаний, что, впрочем, удел многих новшеств. Рождался черный пенни в муках: ведь все делалось впервые. Мало было изобрести марку, нужно было еще и создать ее. А значит, найти способ изготовления клише, способ печати, состав клея. Кстати, именно улей принес больше всего огорчений. Сначала никак не удавалось нанести его на обратную сторону марочных листов, потом нужно было что-то придумать, чтобы листы не склеивались между собой. И когда, наконец, эти немаловажные проблемы были решены, какой-то паникер пустил быстро распространившийся слух: клей вызывает рак языка! На самом деле состав был совершенно безобидный – картофельный крахмал и столярный клей. Так что лизать марку перед тем, как наклеивать, можно было, нисколько не опасаясь за собственную жизнь. К слову сказать, в некоторых странах в клей стали подмешивать всякие сладкие компоненты.
Все треволнения, вызванные появлением черного пенни, давным-давно напрочь забыты, и помнят он них только историки филателии. Черный пенни занимает свое место в альбомах многих счастливцев - из семидесятимиллионного тиража до наших дней дошло немало экземпляров.
Совсем по-иному сложилась судьба другой марки, тоже в некотором роде первой. Но по порядку.
…Партизаны лежали в засаде уже несколько часов. Долгое ожидание, наконец, было вознаграждено: на лесной дороге появился в сопровождении сильной охраны сверкающий черным лаком «оппель-адмирал».
- Важная, должно быть, шишка, - шепнул товарищу один из партизан.
«Шишка» действительно оказалась важной. Когда закончился внезапный для фашистов бой, из перевернутого «оппеля» партизаны вытащили целехонького гитлеровского генерала.
В штабе отряда генерал показал на карте все, что от него потребовали, отдал важные документы, бывшие при нем. Среди вещей, отобранных у фашиста при обыске, был золотой портсигар, набитый обрывками конвертов с наклеенными марками. Генерал жестами показал партизанам, что он просит обрывки оставить ему, а портсигар, мол, берите себе. Партизаны заподозрили, что здесь что-то не так, но как ни рассматривали клочки из генеральского портсигара, так ничего и не обнаружили. Генерала очередным самолетом отправили на Большую землю, и на том эта история, казалось, закончилась. Но, прежде чем рассказать о действительном завершении этого военного эпизода, мы вернемся почти на сотню лет назад и перенесемся с опушки партизанского леса на затерянный в Индийском океане далекий остров Маврикий, в 1846 год.
Именно тогда губернатор этого небольшого острова обратил внимание на странные прямоугольнички с профилем королевы, наклеенные на почтовую корреспонденцию, прибывшую из Англии. Секретарь пояснил, что это почтовые марки, которые вот уже шесть лет используются в метрополии для оплаты корреспонденции.
«Раз марки в ходу в Англии, то почему бы им не быть в ходу и на Маврикии?» - решил губернатор и распорядился немедленно изготовить марки.
Сделать клише было поручено местному ювелиру Бернару, так как работа была достаточно тонкой и сложной. За образец были взяты английские марки – и текст, и изображение. Жозеф Бернар, человек рассеянный и легкомысленный, не особенно торопился с выполнением заказа. Время шло, и, когда, наконец, Бернар решил взяться за дело, он вдруг обнаружил, что начисто забыл текст, который нужно было написать на марке. Забывчивый ювелир, отчаявшись, собрался к губернатору, чтобы уточнить надпись на марке, но тут он увидел вывеску почтовой конторы и вспомнил: конечно же «post office»!
Губернатор остался чрезвычайно доволен. Вскоре из Англии на остров прибыл какой-то важный правительственный чиновник, и губернатор Маврикия, желая показать, что «и мы не лыком шиты», решил похвастать марками. И тут выяснилось, что месье Джозеф «вспомнил» совсем не то. На британских марках было написано не «post office» (почтовая контора), а «post paid» (почта оплачена).
Уязвленный в лучших чувствах губернатор велел марки уничтожить, клише разбить, а что касается незадачливого гравера, то история не сохранила подробностей его объяснения с губернатором.
Однако небольшая часть марок избежала гибели, так как секретарь губернатора решил, что марки можно использовать для нужд почты внутри острова.
Так бы и заглохла эта история, если бы по чистейшей случайности через два десятилетия возвратившийся в Англию секретарь (его имя сохранилось в истории филателии – Джонни Дик) не сообщил одному из своих приятелей-филателистов о существовании никому не известной – первой – марки острова Маврикий.
Долголетние поиски множества коллекционеров увенчались совсем незначительными успехами. Сегодня «post office» Маврикия известно около двух десятков экземпляров. Один из них является гордостью коллекции английской королевской семьи. А один… Впрочем, по порядку. Путешествие через годы и расстояния одной из марок Маврикия закончилось в Лондоне в 1934 году: на марочном аукционе ее приобрел за полмиллиона франков Берлинский почтовый музей.
Вернемся к нашей партизанской истории. После войны один из бывших бойцов, работая над книгой, разобрал архив своего отряда и наткнулся на лежавшие в конверте обрывки с марками, когда-то обнаруженные в генеральском портсигаре. Очевидно, тогда их случайно не выбросили, и они завалялись среди бумаг. Поскольку никакой ценности эти клочки не представляли, он попросил их себе на память. А спустя еще годы, познакомившись с известным советским филателистом Паниным, подарил эти марки ему. Панин, увидев, что марки совершенно обычные – немецкие выпуски военных лет, сунул их в стол, и только через несколько лет решил разобрать и привести в порядок, чтоб сохранять как сувенир с любопытной историей. И вот, когда он отклеил с одного из обрывков немецкую марку, под ней он обнаружил… первую марку острова Маврикий!
Теперь понятно, отчего гитлеровец был готов расстаться с золотым портсигаром и не хотел расставаться с его содержимым! Где он взял эту драгоценную марку, сейчас, конечно, не узнать. Но известно, что Берлинский почтовый музей был в свое время разграблен фашистами, и вполне возможно, что это та самая марка, которую музей приобрел на аукционе за полмиллиона франков…
Так странно и романтично сложилась судьба творения рассеянного месье Бернара с далекого острова Маврикий.
Первая почтовая марка России появилась 10 (23) декабря 1857 года. В центре ее был изображен государственный герб. Марка была десятикопеечного достоинства. Как и черный пенни, и голубой Маврикий, и вообще марки того времени, первая русская марка была беззубцовой. Из листа ее нужно было вырезать ножницами. Но вскоре перфорация, облегчившая отрывание марок, предложенная ирландцем Генри Арчером, завоевала популярность, и уже второй выпуск русских марок был перфорированным. Всего с 1858 по 1917 год в России было выпущено чуть больше ста марок.
Первая советская марка поступила в обращение 25 октября 1918 года. На ней был помещен рисунок, исполненный глубокого символического смысла: рука, разрубающая мечом цепь. В тот день и родилась советская филателия.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.
В обращение марки поступили 6 мая 1840 года.
ГЛАВА 3.
ЧЕРТЫ ПОДВИГА
Обновлено:
24.11.2018 г.
|
