Мы продолжаем начатую в первых выпусках журнала публикацию в сокращении романа Мэри Уолстонкрафт Шелли «Франкенштейн, или Новый Прометей». Герой романа – ужасный монстр, созданный молодым ученым Франкенштейном, породил в западной литературе и кино массу подражаний и живет уже сотню лет.
В первых выпусках рассказывалось о создании чудовища и том кошмаре, который породил он у Франкенштейна. Монстр исчезает, но вот происходит страшное убийство ребенка. Франкенштейн догадывается, кто истинный преступник, отправляется в горы и там встречает свое уродливое детище. Монстр начинает рассказ о скитаниях в лесах, о встреченных им людях – семье старика Де Ласея. Люди не подозревают о его существовании, а он внимательно присматривается к детям старика, возлюбленной Феликса турчанке Сафи.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
"Молодежь и Фатастика", № 3, 1992 г.
Журнальный вариант в сокращении.
Первод с английского А. и Д. Мартыновых (Харьков)
Стр. 2
Наблюдая за жизнью людей, подражая им, монстр овладел речью и даже смог понять смысл букв, научился читать. Он открыл для себя мир и начал задумываться о своем происхождении, его начало угнетать собственное уродливое обличье.
Он узнал историю своих друзей (именно так он начал воспринимать семью людей, живущую в безлюдной местности, вдали от всего мира), научился удивляться добродетели и презирать пороки человека.
Он, наконец, попытался вступить в контакт с людьми и пришел к Де Ласею, когда тот остался один. Старик был слеп, и страшное уродство монстра ему неведомо. Монстр долго и взволнованно говорил о том, что идет к своим друзьям. Наконец он схватил руки старика и воскликнул: «Время настало! Спасите и защитите меня! Вы и ваша семья и есть друзья, которых я ищу. Не покидайте меня в час испытаний!»
«Боже мой! – воскликнул старик. – Кто вы?»
В этот момент дверь хижины отворилась и вошли Феликс, Сафи и Агата. Кто может описать их ужас и их оцепенение, когда они увидели меня? Агата упала в обморок, а Сафи, которая ничем не могла помочь подруге, выскочила из комнаты. Феликс прыгнул вперед и с неестественной силой оторвал меня от своего отца. Вне себя от ярости, он бросил меня на пол и сильно ударил палкой. Я, конечно, мог бы разорвать его в клочья, как лев антилопу, но сердце мое было наполнено горечью, и я сдержался. Я не дал нанести ему новый удар и, переполненный болью и мукой, покинул дом и в общей суматохе незаметно укрылся в своем сарайчике.
VII.
Будь трижды проклят тот, кто создал меня! Ну Зачем я остался жить? Зачем я не погасил искру жизни в тот момент, когда ты совершенно без надобности зажёг ее? Я не знаю этого. В тот момент отчаяние еще не охватило меня. Мною владели чувства ярости и мести. Я с радостью уничтожил бы и дом, и его обитателей, а сам упивался бы их криками и горем.
С наступлением ночи я покинул свое убежище и пошел в лес. И теперь, когда меня не сдерживал страх быть обнаруженным, я позволил своей душевной боли излиться в диком вое. Я был словно дикий зверь, который вырвался из капкана – я крушил все, что стояло у меня на пути, и мчался сквозь лес с быстротой оленя. О, какую ужасную ночь я пережил! Холодные звезды сверкали с издевкой, а голые деревья размахивали надо мной ветками. Во всеобщей тишине порой слышался сладкий птичий голос. Все, кроме меня, отдыхало или радовалось жизни. А я, словно архидьявол, нес в себе яд и, обнаружив, что нет никого, кто симпатизировал бы мне, я крушил деревья, сея вокруг себя хаос и разрушения, а затем я уселся посреди всего этого, наслаждаясь картинами гибели.
Это был избыток чувств, которые невозможно было сдержать. Физическое перенапряжение истощило меня, и я упал в сырую траву в обессиленном забытье отчаяния. Среди миллиардов людей на земле не было ни одного, кто бы пожалел или поддержал меня. И я должен был ощущать добрые чувства к своим врагам? Нет. С этого момента я объявил непримиримую войну всем и прежде всего тому, кто меня создал и вверг в эти невыносимые несчастья.
|
|
|
