Игорь Федоров
ВЕРВОЛЬФ ПРОСНУЛСЯ
Повесть
Представляя эти материалы на суд читателя сейчас, редакция отдаёт себе отчёт в том, что это следовало сделать раньше, сразу после того, как они оказались в наших руках. Увы, не все в этом вопросе зависело от нас. Некоторые из публикуемых документов и записок до сих пор должны быть скрыты от взора посторонних, и, помнщая их здесь, мы идём на определённый риск. Однако, по нашему единодушному мнению, дальнейшее замалчивание событий, имевших место под Винницей, принесёт гораздо больше вреда, чем разглашение кем-то надуманных секретов. Демон выпущен на волю, выпущен не нами, и в наших силах лишь предупредить вас, потенциальных жертв его, о нависшей угрозе. И это уже немало.
Итак: лето 1990; окрестности Винницы; недошедший своевременно до читателя материал специального корреспондента "Нашего слова", прикомандированного к специальной исследовательской группе в августе 1990 года.
ПЯТОЕ АВГУСТА. НАЧАЛО
Итак, наш маленький караван двинулся в сторону Ставки. У всех такое ощущение, что мы наконец-то совершили что-то важное и нужное. Сборы заняли слишком много времени и сил, руководитель, доктор технических наук Силецкий Петр Валентинович пытался предусмотреть абсолютно всё, что, как известно, невозможно, но времени отнимает массу. Наконец майор Викман решил, что так мы никогда не выберемся, временно взял власть в свои руки и закончил сборы в три дня, заявив, что остальное довезёт потом.
И вот наш караван - два фургона с научной аппаратурой, автобус с нами - учеными, военными и мной - и два тягача с армейскими вагончиками для жилья - выезжает за пределы городской черты. (Кстати, для описания нашей экспедиции, противу ожидания, более подошел бы человек, разбирающийся не в науке, а в армейских порядках, человек, менее штатский, чем я. Так, например, вагончики эти они называют почему-то "кунгами" - чтобы это значило? Будем надеяться, что "в поле" наука возобладает над армией).
Цнль нашей экспедиции, как вы, наверже догадались - исследование, а возможно, и проникновение в развалины так называемой "Ставки Гитлера", "Вервольфа", которая находится под Винницей, точнее, под пригородным селом Стрижавка. Причём Силецкий после изучения немногих уцелевших документов уверяет, что, возможно, "под Стрижавкой", в буквальном, а не в переносном смысле...
Сворачиваем с Киевского шоссе направо - в сторону кемпинга, дорога пока нормальная, но московская группа ученых (пятеро вместе с руководителем) явно разочарована: "Так близко? И ради этого столько собирались?!"
Добираемся "до конца цивилизации". Дальше - совсем немного - надо проплыть по грунтовке. Сопровождающий нас гаишник решает, что он нам больше не понадобится.
Притормаживаем попрощаться, размять ноги и перестроиться. Вперёд поедет наш "пазик" - где пройдёт он, там пройдут и остальные. Погода стоит великолепная. Солнце ещё не жарит, утренние птицы не умолкли, рядом - великолепная хвойная роща, людей не видно - красота. Едем дальше...
Наконец прибыли. Обычное место, ничем не отличающееся от всех остальных - опушка леса, пара холмов, вдалеке виднеется провал карьера - ничего особенного. Однако именно здесь, по загадочным соображениям начальства, будет наш лагерь и эпицентр изысканий.
Пока солдаты разворачивают лагерь - оказывается, мы ещё и армейские палатки привезли - познакомлю вас поближе с некоторыми участниками экспедиции.
СЕДЬМОЕ АВГУСТА. РЕКОГОНОСЦИРОВКА
Наладился наш быт. Определились обязанности и, главное, направление и содержание работ. Силецкий утверждает, что его первоначальные расчёты полностью подтверждаются и что план поисков, составленный ещё в Москве (в их НИИ без названия), оказался верен.
По его словам, взорваны были только бетонные входы, тамбуры бункеров, основные же сооружения ждут под землёй исследователей, то есть нас, в целости и сохранности. Не уничтожили их отчасти из-за бессмысленности подобной акции, отчасти из-за её технической затрудненности - судя по всему, большая часть помещений выдолблена в скальном основании могучей Подольской возвышенности. Где открытым способом, а где и шахтами.
Так что задача учёных на первом этапе состоит в том, чтобы как можно точнее определить места бывших входов и вентиляционных шахт, открыть их и проникнуть внутрь.
Этим уже и занялись члены экспедиции. Антон пьянов управляется со своим ультразвуковым датчиком, Вольф и Орленко колдуют над громоздким ящиком, сверкающим знаком радиационной опасности, а Шохин, прикомандированный к научной группе в одном из Винницких институтов, путается у всех под ногами. Кстати, о громоздком ящике надо бы сказать поподробнее, именно с него и началась вся экспедиция. В этом самом безымянном московском НИИ рабочая группа под непосредственным руководством Вольфа (и под общим надзором Силецкого) усовершенствовала некий существовавший радиоизотопный дефектометр так, что он превратился в нечто вроде вездесущего глаза...
Лабораторные испытания прошли великолепно, нужны были полевые. И тут Силецкий вспомнил о занимавшей его в молодости тайне "Вервольфа". Тайна эта, как выяснилось, занимала не только его, но и Министерство обороны. Там дали команду в Винницу о содействии и поддержке, помогли немного средствами - и вот мы здесь.
На интересные мысли может иногда навести послеобеденное созерцание на опушке леса подмигивающего ящика с ярко-красным трилистником на хромированном боку. Опять военные и опять радиацмя. Альянс этот, по-видимому, неразлучен. И если непутевым сынам человеческим суждено выжить после рукотворного Апокалипсиса, то трехлепестковый значок смерти, я уверен, вытеснит все кресты и звёзды в мировых культурах...
Солдаты унесли дефектометр, прервав мои размышления. Вместо него приволокли - для контроля данных - ультразвуковой датчик, громче зачихал генератор на тяге, лежать стало неуютно - и я пошёл продолжать безуспешные попытки взять интервью у майора Викмана.
Пока солдаты разворачивают лагерь - оказывается, мы ещё и армейские палатки привезли - познакомлю вас поближе с некоторыми участниками экспедиции.
ВОСЬМОЕ АВГУСТА. ПЕРВЫЙ СИМПТОМ
С самого утра сегодня вышел прогуляться по лесу и набрёл на странную поляну. Чуть ли не идеально правильный круг метров двадцать в диаметре - и ни одного дерева в центре. Да что там дерева, даже кустов и пеньков нет! А ветви деревьев по периметру - сухие, скрученные - те, что обращены внутрь. Заметив всё это, я немного обалдел и рассматривал и исследовал поляну минут сорок. Больше ничего странного и особенного там я не нашёл, результатом исследования стали лишь возникшая вдруг головная боль, вялость во всём теле и какое-то умственное отупение. Да ещё при ходьбе покалывало ноги, будто я их отсидел. Вернулся я в свой кунг, по словам Шохина, около полудня, бормоча что-то о Пермском треугольнике и вымыслах Мухортова, затворил дверь и моментально уснул мёртвым сном.
И вот, проснулся уже к зкату, вялость оставалась, правда, в голове прояснилось и почти не болит. Что это было? Опять пришельцы? Их тоже интересует Ставка? Впрочем, всё это можно будет выяснить и позднее. Хорошо всё-таки, что с подачи Силецкого мы отказались от первоначального замысла поселиться в кемпинге. При подобных происшествиях действительно ни к чему праздные глаза отдыхающих. Да и при раскопках проходу бы не дали.
Зато мне удалось вечером разговорить, наконец, майора. Слово за слово, поговорили о моём приключении, сошлись на том, что пить надо меньше, а спать больше, обсудили погодв и темпы исследований - и перешли к интересующей меня теме.
- Так что же там, под землёй, может нас ожидать?
- Ну, бункер можно условно разделить на три части. Первая – технические службы. Это воздух, вода, канализация, связь, кухня, освещение и тому подобное. Вторая – арсенал. Оружие и наступательное, и оборонительное. Тут, в «Вервольфе», могли оказаться очень интересные экземпляры, - взгляд майора даже потеплел при этих словах. – Ну и третья – жилая часть. Всякие там апартаменты, спальни, кинозалы. Мало ли до чего он додумался. Потом, где-то ведь должен жить и обслуживающий персонал, и гости, так сказать. Так что там ой-ой-ой чего должно быть наворочено.
Майор сплюнул и раскурил погасшую сигарету. Я закурил тоже, затянулся, вглядываясь в стрекочущую темень леса.
- И что же из всего этого вас более всего интересует?
- Всё, - ответил коротко Викман. Потом, поняв, видимо, что его ответ звучит несколько двусмысленно, добавил, как бы оправдываясь:
- В самом деле, ведь подобного рода сооружения, тем более чужие – это всегда интересно: новые идеи, технические решения, материалы. А попадаются они не так уж часто. Я имею в виду, исследователю попадаются. Даже свои не все ещё доступны…
Меня тут же заинтересовала воинская специальность майора, но спрашивать об этом я не стал.
- А остаться там кто-то мог?
Викман с любопытством, как мне показалось, посмотрел в мою сторону, но темнота лишила этот взгляд драматического эффекта.
- Кого вы имеете в виду?
Я молча пожал плечами.
- Скажем, крысы там всякие, насекомые могут туда и сейчас попадать – через норы. Там ведь, кроме всего прочего, должны быть огромные запасы продовольствия, причём хорошо законсервированного. И даже если какая живность и уцелела внутри во время взрывов, то прокормиться уж она смогла бы. Но лучше всё же не фантазировать, а проконсультироваться у биологов.
- А люди?
Теперь пауза была большой, в несколько затяжек.
- Вы не хуже меня знаете, что всех, имевших отношение к ставке, гитлеровцы расстреливали, уничтожали. И потом, человек – это вам не крыса…
Очень меня подмывало спросить: «А что если кого-то так оригинально решили уничтожить, замуровав в бункере?» Но я счел за благо немного сменить тему.
- Ну а какое-нибудь химическое, бактериологическое оружие там могло сохраняться?
Тут майор ответил невразумительно, но очень веско:
- К этому мы готовы, работы ведутся.
Отбросил окурок, встал, пожелал спокойной ночи и ушёл.
ДЕВЯТОЕ АВГУСТА. НАШЕСТВИЕ
Сегодня случилось аж четыре знаменательных события. Четверг у меня вообще всегда бывает очень насыщенным и удачным. Да и по гороскопу – мой день четверг. Впрочем, по порядку.
Начались события с самого утра. Наш лагерь подвергся нашествию аборигенов. Хотя это, скорее, для красивого словца. Просто в лагерь ввалилась делегация из Стрижавки в составе трёх практически невменяемых бабок и одного мужчины в возрасте, по-видимому, их предводителя и вдохновителя. Бабки голосили нечто вроде «Ой, що ж це, людоньки, делается! Ой, как же оно дали буде!». Мужчине удавалось иногда вставлять несколько слов. Из всего этого базара обитателям лагеря стало постепенно ясно, к чему сводятся требования пришельцев. Оказывается, место это издавна считается в народе чуть ли не проклятым. Причём с незапамятных времён, задолго до постройки Ставки. Они тут даже грибы не собирают и ходить без особой надобности избегают. А как «ставку оцю збудувалы», так и вообще чуть ли не табу наложили. А мы, значит, тревожим злые силы и на волю их выпустить хотим. Так сказать, не буди лихо, пока оно тихо.
Шумели они долго и со знанием дела, и могли бы на весь день парализовать работу, тем более что на логические доводы никак не реагировали и в переговоры вступать не собирались. Но тут вдруг появился Шохин. Нашлось-таки дело и для него. Перетянув весь разговор на себя, подавая такие же невнятные, но эмоциональные реплики, он увёл делегацию за пригорок, а потом, как выяснилось, и вообще в сторону села.
Я послушал их немного, уяснил, что понять всё равно ничего нельзя, и побрёл к учёным. У них, оказывается, тоже наметился прогресс. Совместными усилиями микрогрупп и различных датчиков было наконец-то найдено оптимальное место для первого бурения. Настало время приступать ко второму этапу исследований.
Начинать решили сегодня же, не откладывая дела в долгий ящик. Солдаты занялись расконсервацией и установкой бура, а учёные – распаковкой новых датчиков и приборов. Всё это оборудование было основательным и очень советским, так что поработать пришлось и мне.
И вот, взвыв, как титаническая бормашина, стальной червяк уполз под землю. Майор распорядился всем отойти подальше «на всякий случай».
Датчики дожидаются своего часа на пригорочке. Мы – вместе с солдатами – столплись у его подножия. А сам майор напряженно стоит у кабинки, в которой солдат управляется с буром. Двигатель урчит некоторое время равномерно, потом вдруг взревывает обиженно и замолкает. Есть! Пустота внизу! Медленно извлекается сверло. Отъезжает машина, задрав свои гидравлические лапы. Тишина. Пауза. Потом майор что-то командует вполголоса и вперед устремляются солдаты. Первые замеры – их дело. Радиация в норме, присутствие токсинов в опасной концентрации не обнаружено. Подробности – позднее. Теперь можно подойти и штатским. Оказывается, солдаты успели натащить сюда довольно много своих приборов. Особенно впечатлил меня один датчик. Раскрытый, как зелёная аптечка, он с самодовольным урчанием перематывал, по-магнитофонному, белую матерчатую ленту. Там, где у магнитофона звукосниматель, у него начинался шланг, уходящий к пробуренному отверстию, и через него он «вдыхал». А то, что после присутствовало в воздухе, отражалось разными цветами на ленте. Интересно, что этот урчащий магнитофончик показал бы в центре нашего города?..
Армейские замеры продолжаются и, наверное, будут продолжаться и впредь. А учёные уже приступили к своим. В нору опускаются шнуры, датчики на тросиках, микрофоны, прочее… Один из опущенных шнуров оказался волоконным телеглазом. И на экране – начинают появляться смутные тени. Но темно, слишком темно. Впрочем, оказывается, заготовлен и фонарь. И вот, пред нами предстают… чуть не написал «мрачные своды». Нет, видно холм обвалившейся земли, какие-то корни и, вдалеке, - очень трудно оценить расстояние из-за большой глубины резкости объектива – бетонные замшелые стены, углы, начало какого-то коридора. Дружно, не сговариваясь, кричим «Ура!». Место найдено! Начало положено!
Нового ничего на экране не появляется, но все ещё и ещё вертят несчастный объектив и фонарь, запоминая и унылую стену и знаменательный миг. Особенно внимательно вглядывается в темень коридора Шохин, который, оказывается, давно уже избавился от аборигенов и находится среди нас.
Работать больше никому не хочется, складывать аппаратуру тем более. И Силецкий совместно с Викманом приходят к соломоновому решению. Зону скважины вместе со всей аппаратурой обносят символической оградой из красных лоскутков, возле неё выставляется часовой. Всем остальным объявляется выходной на остаток дня, а Викман по рации вызывает на завтра экскаватор с ещё кое-каким барахлом.
Все ликуют, кроме часового. Кстати, только сейчас бросается в глаза, что солдаты у нас без оружия. Да и зачем оно им тут? Разве что руки некуда девать, когда охраняешь объект…
«Наука» отправляется готовить праздничный ужин – обед мы как-то все пропустили. А солдаты начинают намыливаться на дискотеку в кемпинг. Оказывается, туда иногда наезжает одна из лучших дискотечных бригад города. Ну и солдаты! Может они все из разведки? Зовут нас с собой, но меня вдруг с заговорщическим видом подзывает к себе майор Викман. Заинтригованный, подхожу. Оказывается, оружие в нашем лагере всё же есть. «Макаров» у майора. И он собирается пойти в карьер, «поразмяться, чтобы не потерять форму». И зовёт меня с собой. Конечно, иду! Карьер старый, заброшенный, наверное, ещё довоенный…
Майор устанавливает несколько веток в качестве мишени. Отходит подальше, картинно прицеливается – как на плакате в тире – и три раза подряд стреляет. С переменным успехом.
Потом добывает из кармана два патрона, со словами «из сэкономленных», забивает их в обойму – и передаёт пистолет. Конечно же, не попал. Но впечатляет.
Потом Викман порылся в другом кармане, извлёк ещё два патрона, объяснил: «Это последние. Пусть останутся». Зарядил, и мы побрели в лагерь.
В лагере угодили прямо на расширенные шампанским традиционные вечерние посиделки – и понеслось…
Кроме обычного вечернего трёпа, у меня состоялся любопытный разговор с Силецким.
Но об этом напишу в другой раз. Поздно…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
|
|
|
