|
Глава 1.
Стр. 5
Из зеркала в ванной на Голландца Шульца уставилось злобное лицо. В общем-то, это лицо нельзя было назвать отталкивающим, но было в нем что-то агрессивно-порочное, вдобавок его сейчас искажала гримаса гнева. Голландца Шульца просто бесила та переделка, в которую он угодил.
Он выдавил на помазок крем для бритья и резкими, сердитыми движениями стал намыливать щеки. Налитые кровью глаза смотрели из-под тяжелых век на безопасную бритву так, как если бы это был клинок. Бешенство душило Голландца Шульца. Он бы с превеликим удовольствием прикончил этого паршивого кровососа Поффо.
Хорониться от легавых в каком-то захудалом городишке, и, накачавшись сивухой, лапать горничных! Эх, ему бы сейчас поразвлечься с парочкой классных шлюх в Нью-Йорке, попивая если не контрабандное виски, то хотя бы что-нибудь, что не выжигает внутренности…
Что-то уж больно круто обходится с ним судьба. Почему он должен удирать как заяц, почему он должен торчать здесь, в этом проклятом захолустье? Конечно, он здорово отделал того фраера, чуть было вовсе не прибил. Но как же тот дохляк смог навести на него легавых, если он чуть дышал? Нет, просто Голландец уж слишком им насолил, вот они его и повязали. Такие дела… Копы утверждали, что тот олух смог его запомнить. Да он не запомнил бы собственную мать, придурок. Не был бы придурком, не пытался бы увести у Голландца из-под носа его девку. Любой, у кого есть мозги, вмог понял бы, что Голландец не из тех, кто такое потерпит.
Вот так. Просто копам не нравилось, что Голландец Шульц стал набирать силу. Они были бы рады снова запроторить его в тюрягу вроде Уэстхэмптон Фармз или Синг-Синг, прежде чем Голландец стал бы командовать ими самими. Поффо тоже руку к этому приложил, это уж точно. Шкура продажная! Мало ему того, что он наваривает в своих игорных притонах, так он еще приноровился давать деньги под проценты тем, кому нужно освободиться из-под стражи под залог!
Он, Голландец, был последним дураком, когда надумал завести дружбу с Поффо. Поффо больше говорит, чем делает. В конце концов, кто угодно может содержать подпольный игорный дом, кто угодно внести деньги, чтобы бедного парня отпустили под залог до суда. А может, это именно Поффо постарался, чтобы за Голландца назначили такой громадный залог? Тридцать тысяч монет, нифига себе. Наверное, он решил, что Голландец обалдеет от счастья и сделает для него все, что угодно. Это похоже на Поффо. Он обычно ссужал деньги под залог, заламывая такие проценты, что расплатиться с ним было можно только одним способом – согласиться поработать на него. А за дополнительную плату, тоже немалую, Поффо мог бы через своих дружков-политиканов устроить так, что с тебя вообще снимут обвинение. Он мог также запугать свидетелей, даже подкупить присяжных. Но обычно достаточно было поработать со свидетелями – ведь без них никого не судят.
Хорошо еще что он, Голландец, поломал Поффо всю его паршивую игру и подставил его копам, когда ударился в бега.
- Я им покажу! – прорычал он с яростью. Ничего, он им всем покажет – и Поффо, и легавым, и даже тому придурку, которого он избил. Он один будет значить больше, чем они все. – Я им покажу, этим сукам…
Голландец провел бритвой по дергающейся щеке и сразу порезался.
- Дерьмовая бритва! – Он отшвырнул станок. – Дерьмовый Поффо! Дерьмовые копы! Все дерьмо!! – Он рыком сдернул полотенце с крючка и стер с лица мыльную пену пополам с кровью. Обычно даже малейшая царапина выводила его из себя. Сейчас же, когда он и без того был страшно зол на все – на городишко, на людей в целом – этот порез его просто разъярил. Голландец разразился потоком страшных ругательств.
В этот момент в дверь постучали. Гангстер замер. Его ярость сразу испарилась, он напряженно прислушивался. Но все было тихо, настолько тихо, что было слышно, как Голландец уронил полотенце на пол. Он сделал шаг и очутился возле туалетного столика, стоявшего у изголовья кровати. Его рука скользнула под лежащую на столе газету и сжала рукоятку пистолета.
Затаив дыхание, он плавно снял пистолет с предохранителя. Неужели Поффо выследил его и послал своих громил? А может, Поффо решил сам разделаться с ним? Помнится, он как-то намекнул, что не позавидовал бы тому несчастному, который вздумал бы его наколоть. И хотя Голландец был все еще безумно зол на Поффо, он предпочел бы не встречаться с ним лицом к лицу. И потом, если там, за дверью, действительно Поффо, он, скорее всего, не один. Охотников угробить кого-нибудь за хорошие денежки уйма – только свистни.
В дверь снова постучали.
Шульц встал сбоку от двери с пистолетом наготове.
- Кто там? – Его палец на спусковом крючке напрягся.
- Это я! – раздался высокий женский голос. – Это я, Майра. Слышь, открой-ка, приятель, скажу что-то!
С огромным облегчением Голландец перевел дух и опустил пистолет.
- Какого черта ты сразу не сказала? – прохрипел он. – Сейчас, крошка, сейчас!
Он метнулся в ванную, поднял полотенце с пола и стер остатки пены с лица. Затем отпер дверь.
На пороге стояла смазливая блондинка с роскошным бюстом. Она растянула губы в капризной улыбке.
- Я только…
Тут блондинка узрела пистолет в руке Голландца и замерла, неотрывно глядя на него расширенными глазами.
- Заходи, бэби, - Голландец грубо схватил ее за руку, затянул в комнату и снова запер дверь. Только тогда он обратил внимание на то, как Майра смотрит на его пушку.
- Не бойся. – Голланднц поставил пистолет на предохранитель и накрыл его газетой. Затем обернулся и смерил блондинку жадным взглядом.
- Я еще не успел застелить постель, крошка, - ухмыльнулся он. – Может, поможешь, а?
- Да я не собиралась застилать твою постель, - начала блондинка. – Я знаю, ты любишь дрыхнуть до обеда, но портье сказал…
- У черту портье, - оборвал ее Голландец. Он схватил бутылку со стола. – Дернем по маленькой.
- Этой сивухи? Нет уж, спасибо.
Не обращая никакого внимания на ее слова, Голландец поставил два стакана, щедро наполнил один самогонкой и плеснул воды из графина в другой.
- Даже стакана лишнего в этой дыре не сыщешь, - проворчал он, поднося бутылку ко рту. Сделал глоток, скривился и запил водой из другого стакана. Потом указал бутылкой на стакан, в котором была самогонка. – Пей, бэби.
Она состроила гримасу:
- Ага, потом портье унюхает. Да и не пью я самогонку, я же сказала.
- А где взять настоящее виски в этом нашем вонючем отеле? Дурень, который затащил сюда чемодан, сказал, что другого здесь не бывает.
- Все равно, это отрава, - стояла на своем Майра. – А наш отель вовсе не вонючий. Это лучший отель в городе!
- Значит, город ваш вонючий. – Голландец сделал еще один глоток.
Блондинка не стала спорить.
- Слушай-ка, Голландец, там внизу один мужик околачивается. Говорит, приехал утренним поездом…
- Какой еще мужик?
Голландец со стуком поставил на стол бутылку, и рука его инстинктивно потянулась к пистолету. Но вытаскивать оружие он не стал. Вместо этого достал чистое полотенце и приложил к порезу на щеке.
- Я же собиралась тебе рассказать… - начала Майра и запнулась, видя, как Голландец вытирает кровь с лица. – У тебя кровь!
- Черт с ней. Так что там за мужик? Как выглядит? Может, у него черные вьющиеся волосы? Как он одет?
- Выглядит он классно. Шикарные шмотки. Волосы черные, но не вьются. Нет, скорее темно-каштановые.
Так, это по его душу. Какой-нибудь киллер. Голландец был в этом уверен. Черт побери, как Поффо пронюхал, где он? Ясно, что они прижали старого Отто Гласа, и у того развязался язык. Отто был единственный, кто знал, где скрывается Голландец.
- Что он сказал? Чего хотел?
- Скажу, если дашь мне вставить слово, - надулась блондинка. – Так вот, как я уже сказала, он приехал утренним поездом. – Голландец фыркнул, но это лишь на секунду прервало ее рассказ. – Он попросил портье передать тебе, что его прислал Отто Глас…
Это могло быть и правдой, однако Шульц предпочитал не рисковать. Прищурившись, он в упор посмотрел на Майру:
- Как его зовут?
- Он не назвался, - покачала она головой. – Просто зашел и спросил Артура Шульца, как будто знал, что именно так ты и зарегистрировался. Джим, портье, увидел, что я иду наверх, и попросил тебя позвать.
- Паршивый отелишко, - пробормотал Голландец, - телефона в номере и то нет. – Он взял стакан Майры, до которого она так и не дотронулась, глотнул самогонки и запил водой. – Он какой - высокий, низкий? Толстый или худой? – Дура поганая! О чем угодно говорит, только не о главном.
- Ну, такой длинный и худой, как жердь… И все время кашляет.
Голландец облегченно вздохнул. Это же его старый дружок, Лэрри Карни, они знают друг друга еще с детства. Вместе выросли на улицах Бронкса… И все же Голландец не стал расслабляться. Он не верил никому. И друзья могут продать, даже самые верные. Хотя… Он, наверное, слишком недоверчив. Лэрри – свой парень. Кроме того, он ждет внизу, в холле, дверь номера заперта, так что беспокоиться в данную минуту не о чем. А рядом Майра, готовая немножко поразвлечься, только руку протяни…
Голландец Шульц любил все делать по порядку. Он обхватил Майру, притянул к себк и почувствовал тепло и податливую упругость ее грудей.
- Если он от Отто, то он подождет!
Поцелуй длился лишь мгновение, затем она высвободилась:
- Не сейчас, Голландец. Времени в обрез…
- Черт с ним, со временем, - он снова прижал ее к себе. Его поцелуи нельзя было назвать нежными и романтическими, но что-то притягательное в них все же было. Кроме того, в жизни Майры не было мужчин, умевших целоваться так, как это делал Джон Гилберт на экране.
- Может, я не готова… - хихикнула она и опять вырвалась, поддразнивая Шульца.
- Чепуха, ты всегда готова, уж я-то знаю!
Его нетерпение росло. Всех женщин Голландец считал шлюхами – их используют, а потом дают пинка под зад. Ухаживать Голландец не умел, весь его запас нежных слов сводился к «бэби», «киска», «крошка» и «ягодка моя». Он верил, что ни одна из них не устоит перед его бумажником. Разве он не щедрый, если платит пять монет за то, что не стоит и двух?
Он грубо сжал Майру в объятиях.
- Ну, Голландец, не надо, ну, пожалуйста… - мурлыкала она ему на ухо, делая вид, что все еще сопротивляется.
- Кончай вешать мне лапшу на уши! – прорычал он. Внезапно выпустил ее из объятий, полез в карман и вытащил пачку мятых банкнот. Майра оживилась. Голландец выудил из пачки пятерку и сунул ей в руку.
- Надеюсь, теперь у тебя время появится, а?
Глаза Майры сверкнули. Задрав юбку, она засунула банкноту за резинку чулка. Голландец запустил обе руки туда же.
- Надо снять платье, - прошептала она.
Его руки поползли вверх, поглаживая и ощупывая ее пышное тело с какой-тот нежностью.
- Пару минут, не больше, Голландец, - попросила Майра, учащенно дыша. – Портье злой, как собака.
- Я помогу тебе раздеться. – Он нетерпеливо повернул ее спиной к себе, сграбастал воротник и с треском рванул.
- Ой! Ты порвал мне платье! – тихонько взвизгнула Майра.
- Плевать, куплю тебе другое.
Шульц сгреб ее в охапку и почти швырнул на неубранную постель, навалился, покрывая ее лицо и грудь влажными неистовыми поцелуями. Он грубо содрал с нее белье, не обращая внимания на ее придушенные возгласы и мял ее как кусок теста, так как знал уже, что Майре нравится грубое обращение, что бы она при этом не говорила.
Именно так Голландец Шульц привык заниматься любовью, впрочем, любви здесь было очень мало.
- Осторожнее! – прошептала блондинка, когда он сделал ей больно. – Голландец, ну Голландец… - повторила она, сдаваясь.
Голландец молча сопел, припав к роскошному и щедрому тему.
Через минуту Майра опять прошептала:
- Ты что, даже ботинок не снимешь?
Голландец не отвечал. Сейчас было не время отвечать на вопросы. Он вымещал свою животную ярость на девке, которую считал недостойной себя, на вещи, которой следовало попользоваться и вышвырнуть вон.
Тем временем худющий Лэрри Карни слонялся по замызганному вестибюлю, терпеливо ожидая, когда появится Голландец Шульц. Он достаточно хорошо знал своего друга, чтобы догадаться, что происходит сейчас наверху, в его номере. Он видел, как туда отправилась грудастая горничная и помнил, что блондинки всегда были слабостью Голландца. Лэрри гадал, сколько это продлится: пятнадцать минут или полчаса. Он никуда не спешил, до поезда оставался еще целый час, да и все равно он где угодно будет чувствовать себя так же паршиво. Лэрри закашлялся.
ГЛАВА 2
Обновлено:
13.7.2019 г.
|
