|
ЧАСТЬ 1. ПОСЛЕДНИЕ, КТО ВИДЕЛ ИХ ЖИВЫМИ
ГЛАВА 1.
Стр. 5
Городок Холкомб затерялся среди пшеничных полей на плоскогорьях Западного Канзаса, в глухих местах, которые другие жители этого штата называют «там где-то». Расположенный примерно в семидесяти милях к востоку от границы Колорадо, этот район с его чистыми синими небесами и прозрачным воздухом пустыни напоминает скорее Дальний Запад, чем Средний. Мужчины здесь, как правило, носят узкие джинсы, «стетсоновские» шляпы и остроносые сапоги на высоких каблуках. Взору открывается пугающий нескончаемый простор, и путешественник издали видит табуны, стада и белые элеваторы, грациозные, как греческие храмы.
Холкомб тоже виден издалека. Впрочем, ничего особенного собой он не представляет – просто беспорядочное скопление зданий, разделенное посередине железной дорогой на Санта-Фе и ограниченное с юга коричневыми водами реки Арканзас, шоссе № 50 - с севера, а с запада и востока - пшеничными полями и прериями. После дождя или когда растает снег, безымянные, немощеные, голые улицы меняют густой покров пыли на непролазную грязь. На одном конце городка застыло старое оштукатуренное строение, на крыше которого укреплена световая реклама «ТАНЦЫ», но здесь давно никто не танцует, и вывеска не зажигается уже несколько лет. Поблизости находится другое здание, на грязном окне которого облезлые золотые буквы тупо провозглашают: «ХОЛКОМБСКИЙ БАНК». Банк лопнул в 1933 году, и его помещения превращены в квартиры. Это – один из двух «многоквартирных» домов города, второй – ветхий особняк, который называется «учительской» из-за того, что в нем живет подавляющее большинство преподавателей местной школы. Но больше всего в Холкомбе одноэтажных деревянных домов с неизменными крылечками.
В разваливающемся здании около станции командует почтмейстерша, весьма тощая женщина в суровой кожанке, брюках и щеголеватых ковбойских сапогах. Да и станционное помещение с облупившимися грязно-желтыми стенами производит столь же унылое впечатление; мимо каждый день проносятся «Шеф», «Супершеф» и «Капитан», но эти знаменитые экспрессы никогда здесь не останавливаются. Не останавливаются и пассажирские поезда – лишь иногда товарные. На шоссе две бензоколонки. При одной открыта бакалейная лавочка с весьма скудным выбором товаров, а при другой – кафе. Это «Кафе Хартмена», где хозяйка миссис Хартмен торгует сандвичами, кофе, безалкогольными напитками и трехградусным пивом (Холкомб, как и весь штат Канзас, соблюдает «сухой закон»).
Вот, собственно, и все, Правда, следовало бы упомянуть и о холкомбской средней школе, прекрасное здание которой доказывает, что наружность бывает обманчивой и что многие обитатели убогого городка и его окрестностей – люди зажиточные. Это в основном фермеры, чьими предками были немцы, норвежцы, ирландцы, мексиканцы и японцы. Все эти люди разводят овец и крупный рогатый скот, выращивают пшеницу, клевер и сахарную свеклу. Земледелие всегда связано с долей риска, но в Западном Канзасе фермеры считают себя «прирожденными игроками», так как им приходится иметь дело с почти полным отсутствием дождей и с мучительной проблемой орошения. Последние семь лет, однако, засухи не было, и фермеры графства Финни, в которое входит и Холкомб, благоденствовали.
Мало кто в Америке, да и в самом Каназасе, слышал о существовании Холкомба вплоть до одного прекрасного ноябрьского утра достопамятного 1959 года. Драматические события, как и воды реки, как автомобили, как желтые поезда, проносились мимо городка. Все его двести семьдесят жителей были вполне удовлетворены таким положением вещей, с них хватало работы, охоты, телевизора, школьных праздников, хора. Но вот в предрассветные часы воскресного ноябрьского утра в обычные шумы Холкомба – истерический вой койотов, сухое шуршание перекати-поля, замирающие вдали свистки паровозов – вторглись посторонние звуки. В это время ни один спящий житель Холкомба не услышал этих звуков – четырех выстрелов из охотничьего ружья, которые в конечном итоге оборвали жизнь шестерых людей. Но после этого горожане, до тех пор достаточно доверчиво относившиеся друг к другу – двери на ночь запирались довольно редко, - уже не могли избавиться от преследовавших их воображение глухих взрывов, которые зажгли пламя взаимного недоверия, спалившее прежние добрые чувства, превратившее старинных соседей в людей, готовых заподозрить друг друга.
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 2.
|
|
|
