|
Часть вторая
Глава II.
ГАРЕМ
Стр. 166
На одной из лучших улиц Александрии кофейный дом пол вывеской «Отдых» пользовался чрезвычайно хорошей репутацией. Не было дня, чтобы он не оживлялся стекающимся сюда людом, жаждущим, как и везде, поглазеть, поболтать и послушать разных толков.
Кафе на Востоке заменяет собрания, на которых обсуждается все – от свежих политических новостей до мельчайших происшествий дня.
В описываемый нами день кафе «Отдых» было оживлено более обыкновенного, публики набралось так много, что не имелось даже мест в пяти обширных приемных комнатах; улица тоже была заставлена любопытными, которые порывались войти в кафе. Причина такого стечения народа происходила от желания поглазеть на танцы знаменитых танцовщиц, пользовавшихся славою чуть ли не во всем Египте. Труппа танцовщиц, или, как называют их здесь, алмей, до того выходила из ряда обыкновенных, что, вопреки принятому на Востоке обычаю, ее решались даже приглашать в лучшие гаремы влиятельных городских лиц.
Все комнаты кафе отделялись друг от друга арками, составлявшими скорее что-то вроде небольших выступов или ободков, что превращало все помещение в один обширный зал и давало возможность публике видеть танцы в средней комнате, устланной коврами. Прочие комнаты были уставлены обширными диванами, на которых, куря трубки, важно восседали турки и представители других племен, смотрящие на оживленные танцы алмей до того серьезно, как будто обсуждали мировые вопросы о жизни и смерти.
Египетская музыка из барабанов, бубна с колокольчиками, свирелей, дудок вроде двойных флажолетов, двухструнных скрипок, эфиопских лир и, наконец, арф, издававших тоны посредством постукивания в них молоточками, оглашая кофейню дикими звуками, в которых исключительно только житель Востока находит что-то торжественное, величественное, что-то меланхолическое и особенную простоту мелодий.
Под эти дикие звуки выступали группами молодые и стройные алмеи, устрашенные ожерельями, браслетами и мелкими медалями на лбу; в открытых коротких жилетах, широких шароварах, поддерживаемых у пояса блестящими кушаками, и в туниках из газа тельного цвета танцовщицы старались отличиться перед публикой рядом нежных и грациозных фигур. По мере учащения каданса (*1) медленные их движения переходили в самые оживленные и сладострастные до неистовства; они производили чарующее впечатление на жителей тропической страны.
Но между алмеями особенно бросалась в глаза своею удивительною красотой и пластическими позами молодая коптянка Текезба. Выступив в числе прочих на середину зала и звеня над головою кастаньетами, она грациозно уклонялась в разные стороны, откидывая в то же время руки врозь, то округляя, то, наконец, опуская их как бы в изнеможении, сообразно степеням одушевляющего ее сладострастного чувства. Стоя на одном месте, она в заключение стала внезапно обнаруживать то ускоряющееся, то томительно замедляющееся содрогание, от чего турки вышли из обычного своего оцепенения. Одобрительный говор и восклицания раздались по комнатам, мелкая золотая монета посыпалась на очаровательных алмей, а на Текезбу в особенности, и затем наступили минуты отдыха, в продолжение которых танцовщицы, подбегая к зрителям, стали перекидываться с ними словами.
Молодой бедуин в изысканном наряде, отличавшийся красотою и выразительностью лица, вступил в отрывочный разговор с Текезбою, обратившийся мало-помалу в последовательный и ясный, который шел настолько тихо, что другие зрители не могли слышать слов бедуина.
- Брось, Текезба, это публичное ломанье и показывание себя за деньги, - говорил внушительно молодой бедуин, - обратись в мирную жительницу, а за хорошим мужем для такой красавицы, как ты, дело не станет.
- За тебя бы, пожалуй, вышла, - отвечала, смеясь, Текезба, - ты мне нравишься, и кроме того, ты значительно богат.
- Почем тебе известно мое богатство? – перебил ее бедуин.
- Гм! Кто не знает здесь и в Каире бедуина Омар-бея?
- Если так, то тем лучше для тебя; мои слова, стало быть, будут не бесплодны: брось, повторяю, это фиглярство, я берусь устроить твое будущее, только…
- Что только? – спросила Текезба.
- Глиняный кувшин, прежде чем поить других, поит себя, - отвечал Омар-бей. – Я сделаю для тебя все, что будет зависеть от моего богатства и влияния, только прежде всего ты окажи мне небольшую услугу.
ПРИМЕЧАНИЯ
2.
Каданс (каденция) – виртуозная фантазия, исполняемая в концерте каким-либо инструментом в сопровождении оркестра (ред.).
Часть вторая
ГЛАВА 3.
ЛИВИЙСКАЯ СТЕПЬ
Опубликовано
15 февраля 2018 г.
|
