|
Часть первая
Глава X.
ЛОЖНЫЙ СЛЕД
Стр. 92
В описываемое нами время лучшей гостиницей в Одессе считалась «Лондонская», выходившая главным фасадом на Приморский бульвар. Отличалась она от других более изысканными номерами, превосходным столом, предупредительностью прислуги и тем еще, что в ней преимущественно останавливались иностранцы, встречающие тут некоторых официантов, хорошо знающих иностранные языки. В числе женской прислуги в гостинице при номерах находилась молодая, очень миловидная блондинка, бойкая, расторопная, везде и всюду поспевающая с услугами и производящая такое приятное впечатление на приезжающих, что каждый из них щедро награждал ее подарками. Елену, так звали горничную, любил за расторопность и сам содержатель гостиницы, а прочая прислуга не только не питала к ней зависти за предпочтение, оказываемое ей хозяином, но всячески старалась угождать за миролюбивый характер и за то, что она никогда и никому не отказывала во всем, в чем только могла быть полезной. Служила Елена в гостинице «Лондонская» уже год, и все это время никто не замечал за ней ничего предосудительного.
Согласно выговоренному условию, отлучалась она раз в неделю в маскарад, в Казенный сад или просто погулять, а затем все остальное время постоянно суетилась и заботилась при исполнении взятой на себя обязанности по гостинице.
Красота Елены производила на многих служащих в гостинице «Лондонская» сильное впечатление, а вследствие этого не было недостатка в искателях ее руки и сердца, но миловидная блондинка, несмотря на то, что ей минуло уже двадцать лет, кокетливо и отрицательно кивая головой, и слышать не хотела о замужестве.
В тех шести номерах, которые были поручены ее надзору, находился номерным лакеем немец – Густав Шварц, если не отличавшийся быстротою и поворотливостью, то всегда аккуратным и методичным поведением, заслуживающий внимания к себе всех вообще и каждого порознь, кто знал его поближе. Постоянно во фраке, с тщательно прилизанной головой, с рыжими бакенами наотлет, серьезный до смешного, даже и в том случае, если он исполнял самую пустую обязанность, как, например, переставлял стаканы с одного места на другое, всегда молчаливый или, лучше сказать, немногоречивый, тридцатилетний Шварц приносил немало пользы гостинице честностью и трудом.
Миловидность Елены произвела на него такое чарующее впечатление, что он, не решаясь из опасения отказа сделать ей прямое предложение, тем не менее сгорал желанием соединить свою неповоротливую особу с предметом жгучей страсти. Много, может быть, оригинального было у Густава, но более всего проявляться у него стали странность с того времени, как немецкая его натура воспылала страстью к Елене. Так, например, он находил особенное наслаждение думать о предмете своей любви, неподвижно стоя на одном месте, с плотно прижатыми к груди ладонями и устремив взгляд в один из углов своей маленькой комнаты; в таком положении он стоял до тех пор, пока призывной звонок в каком-нибудь номере не выводил его из приятного состояния. Почему бы Густаву не смотреть было в другую сторону, а непременно в угол, это трудно определить, но можно только сказать, что ему почему-то чудилось, что прелестная блондинка стоит в углу и оттуда умильно кивает ему головой. Густав не раз собирался объясниться с нею и при встрече начинал было что-то бормотать, но сцена эта всегда оканчивалась тем, что он, изменяя медленной походке, опрометью бросался в свою комнату, становился на обычное место и, прижав ладони к груди, устремлял свой взгляд опять в угол комнаты и долго-долго всматривался в него.
В одну из таких минут, когда Густав находился в созерцательном состоянии, действительность вывела его из пробуждения. Елена, его поэтическая мечта, стояла снаружи у единственного в комнате Густава окна, стучала в него и рукой зачем-то манила. Разумеется, влюбленный не заставил себя долго дать, в два-три прыжка он очутился около Елены и, прижав ладони к груди, ожидал объяснения о причине внезапного призыва.
- Подъехал какой-то приезжий, - сказала Елена, - у нас ведь есть номера, так надобно показать.
- Хорошо, сию минуту я пойду навстречу, но вы, - бормотал Густав, - вы меня знаете, я человек, кажется, ничего… прошу… надобно быть… вы хорошая девушка…
- Хорошо, хорошо, - перебила знакомые ей уже объяснения Елена, - посмотрим после, успеем объясниться. Вы мне нравитесь, но мое всегдашнее желание быть… впрочем, после, после… - и, не договорив фразы, она побежала к лестнице, соединяющей второй этаж с нижним, по которой слышны были тяжелые шаги приезжего.
Густав намеревался было идти в свою комнату, как делал всегда после неудачных объяснений, но показавшаяся фигура приезжего заставила его вспомнить обязанность, к которой он относился честно.
Вначале показалась голова входящего на лестницу, потом туловище, которое, медленно удлиняясь, закончилось наконец необычайно большими ногами.
Вся фигура представляла сплошную массу меховой одежды, закрывавшей приезжего с головы и далее так плотно, что если бы не ноги, обутые в меховые сапоги, и не движения, то трудно было бы определить в этой массе мехов человека.
- Давайте хороший номер мне, - проговорил по-английски голос из-под мехов, и вся масса остановилась.
Густав, вытаращив глаза, ничего не отвечал по той простой причине, что не понимал языка спрашивающего, но Елена, владея английским наречием, выручила Густава.
- Номера есть, - отвечала она, - только какой вам угодно – одинарный или двойной?
- А разве в гостинице не получена сегодня депеша из Раздельной станции? – спросил медленно приезжий.
- Получена от Боэра, - проговорила блондинка.
- Я-то и есть Боэр, - отвечала масса мехов.
- А! В таком случае, номер для вас готов.
- Мой сундук там, - объявил Боэр, указывая на улицу, - принесите.
Это поручение не нужно было давать, потому что сундук уже несли наверх, Боэр же, сопутствуемый Густавом и Еленой, направился к указанному номеру, войдя в который, он несколько раз прошелся по двум отведенным комнатам, осмотрел их во всех подробностях и затем, остановясь посредине первой комнаты, объявил, что номером он доволен. Свои слова он закончил желанием раздеться и поесть.
Процесс раздевания начался с помощью Густава. Вначале откинут был воротник м снята шуба, что обличило всю физиономию приезжего, обросшую длинными рыжими волосами; снятая шапка показало, что природа не отказала Боэру и тут в щедрой растительности: длинные волосы пучками ниспадали на плечи, а когда сброшено было пальто, то Боэр совершенно изменил свой первобытный образ: из прежней плотной фигуры его Густаву представилось высокое, тонкое, на двух изумительно худых ногах существо, что-то вроде человеческого подобия, над которым природа не пожалела сильно подшутить.
Часть первая
Глава 11
СВИДЕРС
Обновлено:
21.07.2017 г.
(9.3.2018, 1.3.2019)
|
