|
ГЛАВА 4
Стр. 26
Приятная мысль подправила настроение. Я пошёл к Шурику.
Шурик с носатым сидели в креслах. Физиономии у них были, как у двух потерпевших, которых сблизила беда. Это мне не понравилось. Их всех тянет общаться с Шурой. Но общение получается странное, неприятное. Я постоянно остаюсь в стороне.
- Было бы неплохо поужинать, - бросил я носатому.
Тот с готовностью вскочил.
- Что заказать?
- Что-нибудь. Человеческое только.
Носатый вышел. Надеется, что передумаю, что останемся.
Я пощелкал переключателем программ. Сел в кресло.
- Договорился сегодня. На девять вечера.
Шурик молчал.
- С двумя дамочками. Что ты молчишь?
- Договорился - так договорился, - открыл рот Шурик.
- Душ прими, - посоветовал я. - Выберешь какую захочешь. Но там одна, пополнее... Взъелась чего-то на меня. И, помоему, больше в твоём вкусе.
- На пляже познакомился? - явно подхалимажно спросил Шурик.
- Где же ещё. Какую женщину упустил!... - я изобразил на лице впечатление, которое произвела на меня брюнетка. Ну да ладно. Та - одна, этих - двое. Не сообразил сказать, чтобы взяли подругу. Но имей в виду: завтра уедем. - Это я сказал уже без угрозы. Чтобы Шурик не расслаблялся.
Ужинали в номере. К девяти как раз закончили.
- Игорь Васильевич, - обратился я к носатому. - Если вам не трудно, организуйте бутылочку шампанского. И коньячку. - Я по-свойски подмигнул шефу.
Шеф зацвел.
- Может, останемся ещё на денёк, - бросил я ему вслед.
Улыбка носатого стала видна со спины.
- У меня к вам просьба, - несколько виноватым тоном заговорил я с носатым, когда он установил на столике бутылки. – У нас сегодня будут гости. Двое… Две. Я попросил взять ещё одну… гостью. Но они обещали в другой раз. Не сегодня. Так что…
- Да-да, - сказал польщенный носатик и сел на тахту.
- Игорь Васильевич, - я был сама любезность, - они сказали, что третья будет, но не сегодня.
- Да, - согласился носатый. Сидя.
- Что – «да»? – посерьезнел я.
- Не сегодня… третья, - не понял моей серьезности носатый.
- Ну?
- Что?
- Номера-то два.
- Ну?
- И нас два по два.
Носатый молчал. Он не понимал.
- Вы остановились в этой гостинице? – спросил я.
- У меня номер, - ответил он.
- Вот! – обрадовался я. – Останьтесь здесь, а я пойду к вам.
- Зачем?
- Игорь Васильевич, - устало сказал я. – Нам необходимо побыть вдвоём. Обсудить игру. Систему сигналов…
- А-а… - протянул носатый. – Понятно. Я ухожу.
- Во, - сказал я, - а завтра с утра зайдите и… Лучше позвоните. И за дело, да? – Я потёр руки. Показал, как с огоньком мы возьмёмся за дело.
Носатый, поулыбавшись, ушёл.
- Жди здесь, - сказал я Шурику.
Спустился на первый этаж, вышел из лифта и… глупо засмеялся. В вестибюле у декоративной пальмы стояли пляжные женщины. Одна из них, приглянувшаяся мне Люда, держала за руку сына. Походкой плюнувшего на всё неудачника пошёл к ним. Присев на корточки, спросил малыша:
- Как зовут?
- Серёжа.
- Что ж,- сказал я, - воспитаем тебя напоследок.
- Почему напоследок? – вроде как испугалась Ира.
- Завтра уедем, - как можно небрежнее ответил я. – Чего мы стоим?
Конечно, вечер не ладился. Сначала мешал её сын. Регулярно лез к маме с вопросами. Почему дяди чёрные? Что дяди пьют? Зачем дядя носит драные штаны? Почему у дяди изо рта дым? Всё в таком духе. Потом Шурик с максималисткой Ирой затеял бестолковую дискуссию по поводу… Я уже не помнил чего. Чего-то философского…
Эта Ира в двадцатые годы обязательно угодила бы в комиссарши. Ей бы очень подошло громко говорить с возвышенностей. С ящиков каких-нибудь, с грузовиков. И кожанка с кобурой ей бы подошли. Припозднилась девушка с рождением.
Люда больше молчала.
И я молчал. Молча смеялся над собой. Удивлялся городу.
Пили они самую малость. После нашего нажима. Но опьянели. На большем я не настаивал. Шурику было всё до одного места. Он даже пацану не удивился. Только глянул на меня с ехидной улыбкой, когда они вошли.
Я наклонился к уху Люды, спросил:
- Серёге спать не пора?
- Он ложится в одиннадцать, - ответила она.
- Поздновато, - заметил я. Хотя понятия не имею, во сколько укладывают пятилетних малышей. Думал, в девять.
- Давай так, ты выпей немного…
- Зачем?
- Пригуби, пригуби.
Она отпила немного.
- Давай уйдём, - заговорщически предложил я.
- Куда?
- Ко мне. У меня от твоей подруги голова разболелась.
- А Серёжа?
- Серёжа, - позвал я.
Малыш слез с тахты, подошёл к нам.
- Сегодня я буду твоим папой. Будешь меня слушать. Мы с мамой ненадолго уйдём. Не мешай спорить дяде и тёте.
- Не хочу без мамы, - закапризничал малыш.
- Понятно, не хочешь. Без мамы, без папы. Но надо.
Удивлённая мама молча слушала мои наставления.
- Идём, - сказал я. И встал. Она тоже встала.
- Не мешай дяде и тёте, - сказала провожающему нас грустным взглядом сыну и пошла за мной.
Мы вошли в мой номер. Стали у окна. Глядели на ночную улицу. Я сзади взял её за плечи. Спросил:
- Тебе не нужен щенок?
- Какой? – она не отстранилась.
- Не знаю точно. Дог, кажется.
- Большой?
- Большой. Но ещё щенок.
- Где он?
- Этот щенок – я.
Я наклонился и поцеловал её в мочку.
- Зачем ты?
Я снова поцеловал её. На этот раз в плечо.
Она неуверенно отстранилась.
- Что-то я… пьяная, да?
- Разве это пьяная?
- Быстро у тебя всё.
Мне это не понравилось.
- Дай время, и я любую женщину, самую не свою, сумею убедить, что она – моя. И её накручу, и себя. И сам поверю.
- Любую?
- Любую. Поэтому верю во внезапность. Должна возникнуть искра. – Я поцеловал её в шею.
- Возникла?
Ох, уж эта провинциальность. И так же не хочется напрягаться, лгать.
- е знаю,- уклончиво ответил я. – Хорошо пока. Может же быть просто хорошо.
Она долго молчала. Снова спросила:
- Я совсем пьяная?
- Лучше бы ты была трезвой, - скокетничал я.
И вдруг она сказала, как из шланга окатила:
- Там Серёжа, надо было взять его сюда.
- Надо было, - утомленно согласился я. – И Шурика с Ирой. Прихватить. – меня стала засасывать ирония. – И папу ты зря не взяла с собой. И маму. Бабушка у нас есть?
- Папа приедет в одиннадцать, - успокоила она.
- Кто приедет?
- Папа. Заедет за нами. Мы так договорились.
Я долго молчал. Молча рассматривал её хрупкое плечо. С очень близкого расстояния. Целовать его расхотелось. Потом сказал:
- Пойдём к Шурику.
Шурик с комиссаршей играли в карты. Осваивали преферанс. Серёжка на мгновение поднял глаза и продолжил листать привезённую с собой книгу.
- Давай ты меня поучишь, - предложила совершенно беззаботная моя дама.
- Поздно уже, - я устало опустился в кресло. – Папа сейчас приедет.
- Ещё пятнадцать минут.
- Не играю честно. Не умею. – Я прибавил громкости телевизору.
Стало неинтересно разговаривать. И лень.
Без пяти минут одиннадцать они засобирались. Шурик спустился провожать. Я остался в номере.
Шурик вернулся задумчивый. Устроился в кресле перед телевизором. Молчал.
- Завтра утром любым поездом… В общем вагоне… - Я уже не был добродушно ироничен. Ну, носатик, ну, шеф! Городок откопал. Погуляли. «Папа встретит»…
- Папа встретил? – строго спросил я.
- Встретил.
- Давно у меня не было таких удачных дней. Завтра же чуть свет… Проснёшься раньше – разбуди.
Я пошёл к двери. О чём было ещё говорить. В номере включил свет, вошёл в комнату и замер у порога. На полированном столе лежала толстая пачка сторублевок и рядом какая-то бумага. Я осторожно подошёл к столу, осторожно взял бумагу. Прочёл следующее:
«Здесь сумма в десять раз большая той, максимальной, которую вы можете выиграть. Располагайте ею в любом городе, кроме Санаторска. Буду признателен, если вы покинете город завтра же утром».
Подписи не было. Я растерянно повертел листок. Протянул руку к пачке. Передумал. Деньги трогать не стал. Постоял немного у окна и пошёл к Шурику.
Шурик был в ванной. Я прошёл в комнату, сел в кресло. Ещё раз с глупым видом перечитал написанное.
Шурик вышел минут через пять. Вытирался на ходу. Увидел меня, не удивившись, сел во второе кресло, спросил:
- Налить?
- Мы никуда не едем, - сказал я, внимательно глядя на него.
Он кивнул. Стал разливать коньяк. Не отрывая взгляда, я протянул ему бумагу. Шурик взял лист. Долго читал. Поднял на меня глаза и снова опустил. Перечитывал. Потом отложил листок на стол между рюмками и принялся покусывать губу.
- Деньги в моём номере, - сказал я. – На столе.
- Сколько?
- Не знаю. Много.
Шурик встал, вышел из номера. Через минуту вернулся, сел на прежнее место и продолжил кусать губу. Помолчал так с минуту. Потом поднял на меня очень серьёзные глаза и сообщил:
- Там ничего нет.
ГЛАВА 5.
|
