И. Хоменко
Поёт комар
Рассказ
Стр. 32
Темнота была заполнена резкими необычными ароматами остывающих трав, пронизана шорохами, потрескиванием. И если смотреть на запад, темнота казалась абсолютной. А на востоке в облачном разрыве мутно светилась луна. И, будто отражение её, такой же мутный свет выливался из не зашторенного окна одинокого дома. Ночь скрадывала расстояние – оба ночных светильника казались одинаково далёкими и недосягаемыми. Но двух человек, смотревших в ту сторону, мало занимала луна. И они хорошо знали, какое расстояние отделяло их от дома – два километра восемьсот тридцать семь метров девяносто один сантиметр. Примечательного в этих людях ничего не было. Разве что комбинезоны цвета болотной грязи. Незажженная сигарета во рту у старшего. И то, что сидели они в удобных креслах перед фосфоресцирующим пультом в прозрачной кабине необыкновенного летательного аппарата. Люк в полу и окна были открыты. Что ещё? Негромко тикали часы. И это был единственный звук, привнесённый людьми в ночь из своего мира.
Не спалось, и я напрасно жег электричество, стараясь читать. Конечно, можно было бы выйти во двор (июнь, теплынь, луна сквозь облака – романтично). Но не хотелось вставать, не хотелось никого будить скрипом половиц. Любопытно – куда-то исчезли комары, донимавшие меня прошлой ночью. Глаза всё же слипались… Приближалось то состояние, которое подбрасывает нам порой странные, еретические идеи – ещё не сон, но уже… Протягивая руку к выключателю, приготовился уткнуться в этот мир наяву, как в подушку. «Комары… ночь… луна…» И мелькнуло какой-то тенью: «Что если…»
- Что, если мы опоздаем.
- Не опоздаем, стажер. – Старший ещё раз размял сигарету, понюхал её и сунул назад в пачку. – Вернёмся вовремя.
- У меня есть имя.
- Не обижайся, старина, и… Всё будет в порядке. Увидишь.
В кабине шелестел приятный сквозняк. Он взъерошил волосы стажеру и раздул красный уголёк в углу пульта. Уголёк? Нет, это затлела лампочка вызова. Старший прижал к уху маленький наушник, щёлкнул тумблером. Слушал меньше минуты.
- Значит так, стажер. Седьмой и девятый вернулись пустыми. С двадцать вторым связь потеряна. Это ещё ни о чём не говорит, что нет связи. Антенны всегда ломаются в первую очередь. Но всё же…
Темнота скрыла нервную гримасу, что на миг овладела лицом стажера.
- Чего же тянем? Сидим здесь, а в нижнем городе вот-вот начнётся…
- Голод? Уже начался. Но спешить нам всё равно некуда. – Старший говорил спокойно, без выражения. Он подбирал самые простые слова. И смысл сказанного был таков: энергии у них ещё на два часа полёта, должно хватить до зоны обитания. Всё, впрочем, зависит от того, как дело обернётся на месте. Это не самый приятный рейс в его жизни. Потому он и не хотел брать с собой стажера. Но теперь делать нечего… Раз двадцать второй не вышел на связь. Чтобы остановить голод, им нужно привезти как минимум четверть резервуара и не позже завтрашнего утра. («Сегодняшнего, стажер!») Но действовать нужно наверняка. Они, пожалуй, подберутся поближе. И всё равно будут ждать, пока в доме не погаснет свет.
- Ага. Погас. Пристегнулись, старина!
Щелкнули замки привязных ремней. Бесшумно закрылись прозрачными щитами оконные проемы. Задвинулся люк. Аппарат дрогнул, пополз вперёд и вверх на гибких опорах, словно выпрямляясь перед прыжком. Загудели, набирая обороты, двигатели, отклеились от нулевых отметок стрелки тахометров.
Не знаю, сколько времени прошло с того момента, когда я щелкнул выключателем. Сон, очевидно, бродил где-то поблизости – то приближаясь так, что я уже чувствовал его прикосновение, то откатываясь в сторону. Это был очень робкий сон. И была та мысль – она тоже то возвращалась, то вновь насасывалась, нечёткая, расплывчатая, и потому ускользающая. Ловить её не хотелось – как-то смутно припоминалось уже что-то кем-то когда-то придуманное на эту же тему. Как мало оригинального в мире! И ещё – появился-таки комар. Сначала он пел вверху, возле вентиляционной решётки. Потом переместился поближе. И затих. Собственно, следовало бы встать по его душу. Но устраивать ночную охоту хотелось ещё меньше, чем думать. Спать. Спать…
Аппарат был неподвижен. Он не стоял теперь, а висел, прилепившись на огромной высоте к вертикальной поверхности (справа, слева, вверху, внизу – тёмная душная пустота. И машина будто отдыхала в этой пустоте от полёта на полной скорости, от головокружительного блуждания по какому-то чёрному лабиринту). Кресла, отреагировав на изменение положения кабины, превратились в некие подобия коек. Лежавшие в них тоже старались ни о чём не думать. Но… думали.
«Нет ничего хуже для пилота, чем быть сбитым вне зоны обитания. Джунгли. Непролазные леса. Чудовища. Десять зарядов в карабине и два запасных аккумулятора к нему – это для очистки совести тех, кто нас посылает.
Повреждённый аппарат садится на какую-то плешь в зелёных зарослях, срабатывает радиомаяк, и до прилёта спасательной службы ты жуёшь питательные таблетки. На худой конец – отстреливаешься от какого-то плотоядного монстра и, естественно, его поражаешь. Это в сказке так. А на самом деле… Страшный удар разносит кабину вдребезги. И если сразу – значит, ещё повезло. А если ты придёшь-таки в себя? Обломок среди обломков, оглушенный, с размозженной ногой? Шансов жить – никаких. Нет даже шансов напиться. Вне зоны обитания капля воды огромная и упругая, и её нужно пробивать или прокалывать, преодолевая поверхностное натяжение… Да ещё этот юноша. Совсем ни к чему было брать с собой стажера».
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОЯВИТСЯ В САМОЕ БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ
|
|
|
