|
И. Хоменко
Побег
Рассказ
Стр. 206
Канализационная труба казалась бесконечной. Заключенный все брел и брел, прикасаясь руками к шершавому бетону правой стены этой окаменевшей сухой кишки. Он надеялся увидеть свет. И его терпение было вознаграждено. Справа замерцал крошечный, не больше монетки, кружочек, который потом вырос, надвинулся, стал сияющим белым пятном. Свобода. Он посмотрел вверх. Солнечные лучи непривычно обжигали глаза. Но все равно солнце было прекрасно.
Теперь предстояло выбраться из пустого отстойника. Это оказалось делом совсем не трудным. Бетонная облицовка стен растрескалась. Для человека, четырнадцать лет проработавшего в кобальтовой шахте, вскарабкаться по этим трещинам было парой пустяков. В который раз он поразился тому, как нерационально строили до войны – щели между плитами в полпальца толщиной, никакой герметичности, а сколько полезной площади занято было! И под что, под отбросы. Один аэротенк с бактерией Гибсона заменил бы десять таких накопителей. Ну да о чем говорить.
Тяжело дыша, он перевалился через серую холодную стену и рухнул в траву. В настоящую зеленую траву, о которой у них в шахте было столько разговоров. Несколько секунд он лежал, боясь поверить своему счастью. Свершилось! А потом вскочил и побежал по крутому склону искусственного холма, захлебываясь восхитительным запахом настоящей зелени, спотыкаясь, падая, вновь поднимаясь. Березовая роща встала перед ним, как подарок фей. Обхватив белый с черными полосками ствол, заключенный прижался к нему щекой и долго стоял так с закрытыми глазами, впитывая в себя шелест листвы и щебет какой-то птахи. К реке он вышел уже совсем другим человеком. Нашивку с номером снял, крючок на рубахе расстегнул. Как-то сама собой выпрямилась спина, расправились плечи. Еще только задумывая этот план, он решил, толкая свою ненавистную вагонетку с породой: если ему повезет и он выберется, то обязательно будет купаться в реке. Даже если придется это делать под дождем или снегом. Дождя, к счастью, не было. Был летний погожий день. Свежий, теплый, но не обжигающе жаркий. Поразмыслив, беглец признался себе, что от небольшого слепого дождика он бы тоже не отказался. Но потом решил, что и так уже получил сегодня незаслуженно много. Вода, казалось, была тоже насыщена запахом трав. Он со смехом напился, расфыркивая ее во все стороны, а потом устроил небольшую радугу, подбрасывая прозрачное тело реки вверх и наблюдая сквозь каскады брызг за солнечным глазом. Оказалось, он не забыл, как плавают. Оказалось, он умеет нырять! Подхватив на дне какую-то корягу, он пробкой выскочил на поверхность. С хохотом проплыл круг почета. Снова нырнул, ухватил какое-то полено, оно оказалось набрякшим от долгого лежания под водой и сопротивлялось. Он ухватил другое и, лишь наигравшись вволю, вспомнил, что раньше, купаясь, люди снимали с себя не только башмаки, но и одежду.
Черная роба сохла на горячем песке. Он лежал, подложив кулак под голову, и думал. Сколько времени прошло с тех пор, как он потерял своих близких, а память все щемит. Сколько лет прошло со дня окончания последней войны, а рубцы от нее все не заживают.
Потом ему снова захотелось в воду, и он сплавал к маленькому островку. В его затоне цвели кувшинки и лилии. Впрочем, на самом островке ничего особенно интересного не было. Ближе к полудню он почувствовал голод. Поискав, заключенный нашел несколько грибов, которые, однако, есть не стал, в сыром виде они не вкусны, а только вволю надышался тонким грибным ароматом. В роще росло довольно много поздней малины и земляники. И, если вид спелых, налитых соком ягод показался заключенному настолько удивительным, что он позабыл о голоде, то что уж сказать об их вкусе! Потом он долго сидел, смотрел, слушал, стараясь полнее насладиться всем, что его окружало. Из кустов выскочил кролик и, не боясь, приблизился к нему. Заключенный обрадовался кролику, как старому другу. Мысль о том, что ушастый сгодился бы в пищу, даже не пришла ему в голову. Потом он бросал камешки в реку, глядя, как расплываются по воде круги и как сносит эти концентрические ободки волн течение. «Здесь должны быть бобры», - сказал он себе. И хотя он никогда не видел живого бобра, мысль об этом ему почему-то очень понравилась.
Чем-то замечательно довоенным, из тех времен, когда были невредимы его отец и брат, а солнце светило каждый день и для всех, дышала окружающая его природа. Заключенный почувствовал себя счастливым ребенком, почувствовал гораздо полнее, чем тогда, когда в действительности был маленьким. «Деревья, зеленая трава до пояса, река, лес. Прекрасное утро, жаркий день, наступающий мягкий вечер. Чем я заслужил все это? – спросил он у самого себя. – Горизонт, открытый с юга, востока, запада». (Он точно не знал, где находится какая сторона света. Но почему-то сразу решил, что север – там, где упирается в небо безобразный террикон города-башни, весь в сизом тумане выкачиваемых насосами кондиционирующих систем выхлопных газов машин, в фабричных дымах. И старался в ту сторону не смотреть).
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОЯВИТСЯ В САМОЕ БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ
|
