Илья Хоменко
ИСТРЕБИТЕЛЬ
Рассказ
Стр. 5
Отворилась беззубая пасть грузового люка, выпустив в клубящиеся сумерки мёртвый искусственный свет. Опустилась аппарель. Секунду казалось, что ничего больше не произойдёт. А что ещё может произойти? Просто громадной башне земного заездолёта показалось мало семи широко расставленных металлических ног, которыми она упиралась в почву чуждой планеты. Просто ей захотелось вдруг поискать ещё одну точку опоры. А затем вывалился на блестящую наклонную плоскость небольшой вездеход-танкетка. Проворно скатился вниз. Подъехал к чёрному краю выжженного двигателя корабля пространства. Подождал, пока электронные глаза и уши звездолёта убедятся в отсутствии опасности, пока приподнимется, пропуская его, купол защитного поля. И двинулся дальше.
Мерцающие панорамные экраны создавали ощущение полёта над пружинистым лишайником, которым заросла просека. Внутри танкетки было почти уютно. Прохлада и мягкие кресла. Несложное управление. Холодильник. Протяни руку - и в ней окажется росистый апельсин или запотевшая банка пива. Гусеницы где-то внизу беззвучно перемалывали пространство. Закрой глаза - и можно представить себя на борту комфортабельного безопасного звездного лайнера. Но стоит лишь один раз взглянуть на мониторы внешнего обзора, и ощущение уютной бесзопасности улетучится. Уступит место зябкой дрожи. Станет не по себе, покажется, будто что-то омерзительное холодное хочет вползти под бронированный панцирь вездехода, впиться в тела людей цепкими щупальцами.
- Ну что, хорошо себя чувствуете, господин Эколог? так себе, правда? А ведь мы по просеке идём. Можете себе представить, каково было тем, кто её прокладывал.
- Не могу. У меня фантазия бедная.
- У водителя спросите. Он вам расскажет.
Собеседники разговаривали как-то вымученно. Словно выталкивая из себя заранее заготовленные слова, которые потеряли вдруг всякий смысл.
- А вот и солнышко взошло! Как вам здешнее солнышко? Говорят, кто его увидел первый раз в жизни и не вздрогнул, того удивить уже ничем нельзя.
Эколог несколько секунд смотрел, не отрываясь, на багровый нарыв, который вспух на востоке. Потом закрыл глаза. По лицу его скатилась крупная капля пота.
- Рассвело. Теперь это всё начинает оживать, - водитель вмешался в разговор, не поворачивая головы в сторону пассажиров. - Здесь так: зазеваешься - и пиши пропало. Когда-то эта мразь просто размазывалась по лобовой броне, если ты на неё наезжал. Потом начала выламывать дверные затворы, люки заклинивать. Ну, прямо как живая! А теперь, не успеешь опомниться, шарахнет чем-то по обшивке, ну, такой звук, будто выстрел над ухом или газовый разряд - и машина слепнет. Телекамеры оплавляются, экраны выходят из строя. Полдня на ремонт уходит. Конечно, если бы выйти наружу, можно было бы и побыстрее с камерами справиться. Но как тут выйдешь? Говорят, - водитель зачем-то понизил голос, - эти твари...
- Твари?
- Мы их тварями называем. Да сами увидите. Лежат себе - комья грязюки, ничего больше, а потом вдруг глянешь - вылитый чёрт, они любым чудищем прикинуться могут... Так вот, эти твари добрались до некоторых ребят, когда те в машинах возились с экранами. Я точно не знаю, сам не видел. Ведь как передают тогда на Землю: пропал без вести... Но говорят, просочились в кабины и такое с людьми сделали... Выжечь бы всё это, одна кислотная бомба и...
Водитель аккуратно забросил банку с остатками шипящего напитка назад, через головы пассажиров - она с негромким щелчком отскочила от пластмассовой дверцы холодильника - и увеличил скорость.
Двое сидевших за его спиной переглянулись. Они ещё не успели привыкнуть к происходящему. Мир, который нёсся навстречу танкетке, исчезал под её гусеницами и снова возникал позади, был ужасен. Ужас этот не был оформлен во что-то конкретное. Нет. Просто сочетание красок, которое очень точно передавали экраны, совершенно невероятное с точки зрения землянина, какие-то непостижимые сочленения пространства. Нужного слова не подберёшь. Таких слов в земных языках просто не существует. Но определяется всё это одним емким понятием: ужас. Мир, отголоски и отсветы которого встречаются в самых жутких кошмарах. Мир страха.
Наконец, один из пассажиров нарушил молчание.
- Послушайте, Эколог. Может, лучше вернуться? По-моему, вы уже достаточно насладились экскурсией.
- Я ещё не видел своими глазами то, что вы называете агрессивными структурами.
- Этот мир – абсолютно чужой нам. Неужели вы этого не понимаете?
- Тогда вопрос: что нам здесь делать? Каждому – своё. Меня лично устраивает жизнь на Земле. Даже со скидкой на то, что мне придётся жить в тесноте и замкнутом пространстве города-башни.
- Вы реакционер. Без освоения новых пространств мы очень скоро станем чужими в нашем собственном доме. Сделать этот мир и другие миры пригодными для людей – вот моя цель. Человечество растёт.
- Сделать чужое своим – значит украсть.
- У кого? У чего, то есть? У этой безглазой, безликой…
Давайте уж, если спорить, то расставляя точки над i. Вы настаиваете на кислотной стерилизации всей планетной системы и её последующим освоении. По-вашему, тогда она перестанет быть нам чужой. А я как эксперт независимой экологической ассоциации утверждаю…
- Смотрите!
Водитель рванул рычаги. Танкетка забуксовала.
Р-р-р-ых!
Зеленоватая вспышка ослепила всех троих. И все трое успели заметить безобразную тень, рванувшуюся в сторону.
Р-р-р-ых! Р-р-р-ых! Р-р-р-ых!
Нечто костлявое, многоглазое потянулось сразу десятком отростков к лобовой броне, залепило собою половину экрана – и тут же отвалилось, рассыпалось и пропало. Растворилось? Исчезло? Растаяло? На экране остались малиновые отметины – словно отпечатки чудовищных щупальцев. Изображение подернулось мелкой рябью, но через несколько секунд вновь стало четким.
- Вот так всегда. Выстрелишь – и эта дрянь исчезает, как не было. Они прямо из воздуха берутся. Или из света, - водитель убрал руку с гашетки, вытер вспотевший лоб. – А если бы я не успел выстрелить, имели бы сейчас крупные неприятности. Кстати, этот участок только вчера обрабатывали два экипажа. Как эта зараза сюда заползла? Обычно они так скоро не возвращаются на очищенную территорию.
Тот, которого называли Экологом, сглотнул слюну.
- Мне показалось, что агрессивных образований было два, одно – человекоподобное.
- Нет, это они переливаются так. Кажется, две твари, а на самом деле – одна в разных обличьях. Добирается до люка, - водитель тронул рычаги. – Ну, поехали?
- Да, так вот, Администратор, я категорически против всяких военных и полувоенных акций – бомбёжек там, обстрелов, как бы вы их не называли, стерилизацией или очисткой, - Эколог старался говорить ровно и убедительно, но голос его время от времени предательски вздрагивал и особой категоричности в нём не было. – Дело тут не в моём личном отношении к таким методам, не в экологическом экстремизме…
- Сзади!
Танкетка развернулась на одной гусенице, и все восемь её носовых гранатомётов стали расстреливать какую-то тёмную тучу, из которой стремительно вырастали серпообразные захваты.
- Убогая выдумка воспалённого воображения, эта туча, - усмехнулся Администратор, когда всё кончилось. Но усмешка получилась кривой и ненастоящей.
- Это что-то новое.
- Структуры такого рода всегда стремятся к непосредственному контакту с земной техникой?
- К люку они стремятся. Перебьют телекамеры и давай люк открывать.
Танкетка медленно стала разворачиваться в обратном направлении. Ни на одном из обзорных экранов ничего похожего на жуткую тучу не наблюдалось.
- Ну вот, Эколог, вы и увидели агрессивную среду. Что теперь скажете? Изречёте домашние заготовки о том, что неведомое надо познать и нельзя уничтожить? Чуму, скажем, сперва познать, а только потом – лечить? Или как? Сами-то вы в это верите?
- Во что я верю, пусть это останется при мне. Вы объясните лучше… - Эколог секунду помолчал, думая над формулировкой вопроса, - эти существа или структуры, или как вы их называете – твари, они что, перестраивают свои формы и своё поведении в соответствии с ситуацией? Водитель говорил – что-то новое, раньше такого не было.
- Судите сами. Сперва это было, как слизь. Вроде той, остатки которой мы сейчас давим гусеницами. Она просто набивалась между катками, траками, налипала на лобовую броню, закрывала обзор. Потом она стала организовываться в какие-то комья, способные уже заклинить люк или выломать антенну. Вам же водитель рассказывал. Комья эти были, как живые. А теперь у неё появилось, ну, не оружие… В общем, приспособления, какие-то отростки. Не знаю, как их назвать. Или вот – помехи. Откуда здесь берутся радиопомехи? Месяца два назад связь с кораблём была устойчивой. Узнал бы, что эта грязь научилась глушить наши передатчики, - не удивился.
- То есть, вы хотите сказать, что существа, противостоящие вам, способны к накоплению и переработке информации?
- Это не существа. Это кучи белковой слизи. Не более разумные, чем микробы чумы.
- Повторяю, я против кислотных бомбардировок, Администратор. Оставьте свои чумные ассоциации. Мы ведь не у себя дома, не на Земле.
- Теперь эта планета – наш дом. Или будет им.
- Ладно, ладно. Постарайтесь меня понять. Агрессивная среда… Даже если не принимать во внимание то, что никто нас сюда не звал, - на людей, вроде вас, такие аргументы обычно не действуют. Мне не нравится, что мы все летели сюда, как на войну. И вы. И я, даже я едва не попал под этот гипноз. Когда я готовился к перелёту, мне говорили, каково здесь, показывали фильмы. Фильмы эти были сняты словно сквозь прицел. Когда смотришь сквозь прицел на кого-то или что-то – то, на что смотришь, сразу становится похожим на мишень. Особенно если это нечто живое. А мишень удобнее всего представлять себе врагом, нечистью, тварью. Всё, что мешает – враждебно. А всё, что враждебно, можно без малейшего угрызения совести уничтожать, давить гусеницами, жечь кислотой. Чтоб не мешало. Я здесь новичок. Вы здесь подольше. Но ручаюсь, что и вы, и остальные люди из корабельной команды эту планету видели только на экранах танкеток, сквозь прицелы пушек. А из танка мир никогда не выглядит таким, каков он в действительности. Я хочу, чтобы вы это поняли.
Ещё одно чудище пронеслось над машиной. Водитель достал его из кормового ствола, почти не целясь.
- В экспедиции Андре не было танкеток. И к чему это привело?
- Вот, вот, все говорят об экспедиции Андре. По моим данным, официальная версия неверна. Андре вообще не высаживался на поверхность. Его ракета разрушилась еще в атмосфере. Отчеты о деятельности экспедиции, о гибели людей от соприкосновения с местными формами протожизни фальсифицированы.
Администратор повернулся к Экологу так резко, что на пульте управления задрожали стрелки приборов.
- Да вы что? И вот с этакой ерундой в голове вы сюда прилетели? Ну кому могло понадобиться фальсифицировать старые отчеты?
Губы его пришли в движение, изображая не то улыбку, не то гримасу. Казалось, будто это нелепое предположение окончательно выбило из Администратора симптомы отравления кошмарной неземной реальностью.
Эколог помолчал. А потом сказал:
- Не знаю. Наверное, тем, кто заинтересован в утилитарном освоении этой планеты.
- Это все вздор. Все, что вы внушили себе насчет войны, прицелов, танкеток. Против нас примитивные белковые структуры. Не разумные. И даже не живые. Действующие по принципу отторжения чужеродного тела. Мы для них – заноза. А утилитарное освоение этой планеты необходимо всему человечеству.
- Человечеству? Вы уверены? Не знаю, может, об этом не стоит сейчас, но меня давно уже, несколько лет преследует одна скверная мысль. И чем дальше, тем упорнее. Со временем я ею с вами поделюсь. Если мы не найдем следов экспедиции Андре. Мы их не найдем, если я прав. А если не прав, тогда и говорить не о чем.
Водитель, пригнувшись над рычагами, гнал танкетку вперед с максимально возможной скоростью. Он больше не прислушивался к разговору. Главное он понял: о чем бы ни спорили эти двое, далекий от жизни идеалист – эколог с Земли и прагматичный чиновник из Управления колоний – они ничего не решают. Решение уже принято. Планета подлежит освоению. И выполнить его придется таким вот работягам, как он. Кислотными бомбами или танкетками – истребителями всякой нечисти. Танкетками, которые врезаются в гнезда черной силы и давят их, превращая в строительную площадку новых земных поселений. Танкетками – ну и ладно. Бомбы, конечно, лучше. То, что он сейчас делает – так, ерунда, вроде сафари. Настоящая работа начнется там, за холмом, где обрывается просека и где ещё не успели потрудиться его коллеги.
Танкетка неожиданно остановилась. По инерции пассажиров качнуло вперед. Они продолжали разговаривать еще несколько секунд. Но за эти секунды лицо водителя успело побледнеть неживой бледностью. И когда пассажиры удивленно наклонились к нему, он коротко объяснил ситуацию.
Невезение фантастическое. Такого еще не было, чтобы возместитель вышел из строя в пути. И как раз на нашей танкетке! У нас ведь внутренняя дверца в моторный отсек заварена. Потеряла герметичность, стала подтравливать в кабину ядовитые газы. И мы ее заварили.
Произошла поломка. Мелкая поломка в силовом агрегате. Чтобы исправить ее, нужно заменить один-единственный блок. Но для этого необходимо отворить люк и выйти наружу. В мир, кишащий чудовищами.
ДАЛЬШЕ: ЧАСТЬ 2. ОКОНЧАНИЕ
|
