Главный персонаж сочинения Р. Музиля «Душевные смуты воспитанника Терлеса», стараясь осмыслить нечто, ощущаемое им по ту сторону сознания, замечал:
Подобный процесс осмысления индивидом иной, как правило, неведомой ему части его личности Юнг назвал «осознанием тени». Последняя включает в себя все те бессознательные или малоосознанные качества, стремления и импульсы, которые человек не склонен признавать за собой. Это не обязательно негативные характеристики (к примеру, эгоизм, лицемерие, коварство), противоречащие нашим этическим соображениям. В тени упомянутого литературного героя скрывалось его иррациональное восприятие мира. Наоборот, религиозный фанатизм зачастую отбрасывает тень атеистических сомнений.
Подавляемая эго-установками, бессознательная «личность» проявляет себя там, где сознательный диктат сведен к минимуму: в сновидениях и проекциях. Убийце, считающему себя воплощением зла, тень является в образе святого. Принципиальному праведнику, отчаянно стремящемуся походить на символ благочестия, - в виде падшего человека. Замкнутая особа видит во сне «душу компании», а жиголо, в свою очередь, - отшельника. К сожалению, лишь единицы уделяют должное внимание образам своих сновидений. Еще меньше тех, кто следует внутреннему голосу. Типичный представитель человеческой общности, отрицая наличие собственной теневой стороны, проецирует ее на окружающих. В результате, все непривлекательные тенденции, которые он отвергает в себе, с легкостью обнаруживаются им в других. Такой индивидуум игнорирует мудрые слова Евангелия от Матфея:
Прекрасной иллюстрацией того, что влечет за собой противостояние устоев и тени, является история г-на Голядкина из повести Ф. Достоевского «Двойник». Голядкин возомнил себя идеалом чести и достоинства. Его коллеги не раз становились свидетелями откровений о неких мифических, плетущих интриги, «других», которые в действительности были объектами проекции тени Голядкина. В беседе с Сеточкиным он, например, заявляет:
Не в состоянии понять смысл «теневых» проекций Голядкина его собеседник спешит откланяться, что вызывает у Якова Петровича новые подозрения о всеобщем заговоре. Такие настроения в конце концов привели к тому, что в болезненной фантазии героя повести его тень персонифицировалась в образе двойника, «господина Голядкина-младшего». Внешне он ничем не отличался от истинного Голядкина, но внутренне представлял собой его полную противоположность.
Как видите, лицемерие, подлость и коварство, которые Голядкин упорно не желал признавать за собой, воплотились в его теневом двойнике. Именно его Яков Петрович называл причиной всех своих несчастий и потому уже в который раз начал борьбу со своей тенью. Закончил он ее в клинике для душевнобольных.
Таким образом, осознание тени является необходимым фактором психического здоровья. Однако в стремлении осмыслить «другую сторону» важно не впасть в крайность, противоположную рассмотренной. Тень становится враждебной по отношению к «Я» не только тогда, когда оно игнорирует ее, но и в том случае, если «Эго» отождествляется с ней. В отличие от «человека без тени» индивидуум, ставший собственной тенью, видит себя не «венцом творения», но «ошибкой Господа Бога» со всеми отсюда вытекающими последствиями. Подобной негативной инфляцией не раз истязал себя Франц Кафка. Об этом свидетельствует, в частности, запись в его дневнике за ноябрь 1913 года: «Я буду писать снова, но сколько у меня породило сомнений мое писание. Я бездарный, в сущности, невежественный человек, которого если бы не принуждали в школу ходить – не по доброй воле, конечно, однако едва ли замечая любое принуждение, - был бы способен только лишь на то, чтобы просто забиться в собачью конуру, и из нее вылезать тогда только, когда ему жратву приносят, и, проглотив принесенное, забираться в ту конуру обратно».
Душевная боль, мысли о смерти, как следствия идентификации личности с тенью, в аллегорической форме были переданы Кафкой в новелле «В исправительной колонии». В центре повествования – офицер, знакомящий ученого-путешественника с местной системой судопроизводства. «Я исполняю здесь обязанность судьи… И прежнему коменданту я по мере сил помогал вершить необходимое правосудие… Вынося приговор, я неизменно придерживаюсь такого важного правила: «Виновность всегда несомненна». Любые другие суды этому правилу следовать не могут, они коллегиальны и полностью подчинены другим, более высоким инстанциям. У нас же тут все иначе, в любом случае, при предыдущем коменданте было все иначе».
Офицер – носитель бескомпромиссной сознательной установки, заложенной бывшим главой исправительной колонии. Повинуясь ей, он сам является вершителем судеб, и потому преступившие закон обречены на смерть. Они – объекты проекции его тени, которая лишена права на жизнь. При этом офицер движим высоким идеалом справедливости, он действительно считает себя праведным судьей, потому не замечает жестокости наказания, которая сразу же бросается в глаза путешественнику (олицетворению беспристрастности). Беседуя с путешественником, офицер обращает его внимание на то, что новый комендант задался целью искоренить прежние традиции. Ему это вполне по силам, он ждет только повода. «Я сразу понял, зачем он пригласил вас... Это распоряжение, по замыслу коменданта, должно было мне нанести удар, а я его обращая себе на пользу. Вас во время объяснений моих не отвлекали ни презрительные взгляды, ни лживые нашептывания, которых при большом скоплении всякой публики навряд ли бы удалось избежать; вы прекрасно видели машину и готовы смотреть на казнь. Конечно, ваше мнение уже сложилось; если и есть у вас какие-то еще сомнения, то зрелище казни совершенно их устранит. Так вот, я к вам обращаюсь с большой просьбой: помогите же мне наконец одолеть коменданта!».
Искренняя речь офицера удивляет стороннего наблюдателя. Неужели беспредел судопроизводства и бесчеловечность приговора могут вызвать чье-либо одобрение? Для офицера это именно так. Ведь он не видит ни первого, ни второго. Его дело для него свято. Он убежден, что путешественник выступит в защиту казни на «машине смерти». Но ученый, разумеется, отвечает категорическим «нет». Более того, он открыто называет себя «противником этого судебного порядка». Офицер потрясен. Его амбициозная эго-установка впервые сталкивается с тенью как личностной частью. Следуя собственным принципам правосудия, офицер отождествляет ее с собой и выносит себе безапелляционный приговор – смерть.
|
|
|
