|
Текст печатается по изданию:
Альманах "Природа и Люди"
№ 3, 1910 г., стр. 47
Шахматы, какъ искусство
Очеркъ д-ра Тарраша
Д-р Тарраш – один из наиболее выдающихся шахматистов нашего времени, еще недавно оспаривавший пальму первенства у всемирнаго шахматнаго чемпиона Ласкера. Давая место настоящей статье, Природа и Люди руководились не только интересами гг. любителей шахматной игры, но и желанием дать правильное представление о характере и значении шахматнаго искусства широким кругам читателей.
Редакция
I.
Смотря на широкое распространение шахматной игры, которой в последнее время очень посчастливилось среди публики, благодаря различным всемирным турнирам, особенно же после состязания Ласкера с Таррашем и после недавно состоявшагося в Петербурге шахматнаго конгресса, трудно верить, что в обществе все еще держатся странные взгляды на эту благородную игру. Многие не решаются даже изучать ее, считая черезчур трудной, и испытывают какой-то почти суеверный страх к ней. Чрезвычайно распространено мнение, что шахматная игра имеет тесную связь с самыми сухими теоретическими выкладками наиболее трудной из наук, математики. Нижеследующия соображения, имеющия целью показать, в чем именно заключается сущность шахматной игры и какова та умственная работа, которая требуется ею, разсеют, надеемся, этот ошибочный взгляд.
Прежде всего, шахматная игра требует простой сообразительности, маленькой логики и острой разсчетливости, чтобы от даннаго положения игры можно было учесть тот или иной конечный результат. Составив себе ясное представление о том, в каком взаимном положении стоят фигуры на 64 полях доски, надо решить, какия последствия проистекут из такого положения в дальнейшем развитии игры и как ими воспользоваться. Это чисто логическая операция, задача которой – верно оценить взаимное положение сторон и сделать из такой оценки правильные выводы, заранее предвидя и свои, и чужие ближайшие ходы, одним словом, сделать верное умозаключение. Приблизительно, играющий, в том или другом положении, будет разсуждать так: я потерял пешку, значит, я должен чем-то возместить эту потерю; я могу достигнуть этого, устроив нападение. Я направляю такое нападение на королевский фланг противника, являющийся наиболее слабым пунктом его расположения и дающий наибольшие шансы на выигрыш. Этот общий план должен быть детально обсужден по формуле: если я пойду так, он идет так, если я возьму так, он ответит так – до тех пор, пока играющий не придет к определенному выводу. Путем подобных разсуждений игрок приходит к заключению о необходимости того или другого хода, который приведет, в конце концов, к удачному выполнению задуманнаго плана. Перед нами то самое «искусство», которое требуется на войне, искусство соображать, распределять, делать выводы. Сказал же великий военный теоретик Клаузевиц в одном месте своего знаменитаго труда «О войне» (2 кн., глава 3-я): «Война не принадлежит ни к области искусства, ни к сфере науки, она принадлежит к области общественной жизни. Она – конфликт важных интересов, разрешающийся кровавым столкновением, и только этим конфликт этот отличается от других. Лучше, чем с каким-либо искусством, сравнить войну с торговлей, которая тоже есть конфликт человеческих интересов и занятий; а еще ближе к ней политика, которая, в свою очередь, может быть разсматриваема, как род торговли в большом масштабе». Точно также сравнивает войну с торговлей, а военачальников с коммерческими дельцами – известный военный писатель Гольц в своей книге «Война и управление войсками»: «Как хороший делец, так и военачальник не должен напрасно тратить свои средства там, где результат не может быть существенным; но там, где предвидится очевидный и полный выигрыш, скупиться им нечего». Те же самыя соображения, si parva licest componere magnis, относятся и к шахматам. И здесь тоже речь идет о том, чтобы с наименьшими средствами достигнуть наибольшаго выигрыша.
Итак, из того, что уже сказано, видно, что шахматная игра требует ясной логики, способности к суждению, острой сообразительности, внимания и осторожности, т. е. таких качеств, которыя, в большей или меньшей степени, присущи каждому нормально одаренному человеку. Но существует еще нечто высшее в искусстве шахматной игры, нечто такое, чему нельзя научиться, что является принадлежностью лишь прирожденных талантов. Это нечто есть способность, в том или другом положении игры, найти верный ход не путем ряда соображений, а через наитие, при помощи вдохновения. Эта интуитивная способность к шахматной игре, как и вообще всякий артистический дар, встречается не часто. Кроме того, эта способность проявляется со всеми теми особенностями и последствиями, как и вообще всякий художественный дар: в то время, как обычная метода выкладок независима от внутренних и внешних влияний, интуиция шахматнаго игрока-артиста далеко не всегда одинакова, эта способность не всегда в его власти. Он не может сосредоточиться, взять себя в руки, чтобы хорошо сыграть, что-то, помимо его желания, сосредотачивается в нем, какая-то сила, над которой он не властен, которая не поддается сознанию.
Таким образом, высшая ступень шахматной игры, поднимающая ее до степени искусства, будет та, где игрок соединяет в себе единовременно и способность холоднаго, сознательнаго разсчета и артистическую фантазию. Эти способности проявляются в самой блестящей стороне шахматнаго искусства: в комбинировании. Помощью интуиции игрок живо представляет себе в будущем возможность того или другого маневра и затем путем остраго, доходящаго до безошибочности разсчета выясняет себе способы его выполнения. Задача эта, конечно, тем труднее, чем отдаленнее незамеченный маневр, так как с каждым новым ходом число вариантов возможных комбинаций возрастает; трудность увеличивается также с каждым новым ходом противника, так как каждый такой ход связан с целым рядом соображений, проследить которыя необходимо до конца: в зависимости от того, насколько разгаданы эти соображения, облегчается и дальнейшие комбинации. Сравнительно нетрудны комбинации в конце игры, так как здесь приходится оперировать немногими фигурами и ходы можно высчитать более или менее механически; само собой разумеется, что с восемью фигурами легче, например, оперировать, чем с тридцатью двумя. Кроме того, к концу игры к шахматам применяют различные математические методы, которые облегчают ведение игры. В этом направлении особенно удачно разработал шахматную игру высокоодаренный математик и шахматист Прзепиорка.
Страница обновлена
28 мая 2017 г.
НАША ГОСТЕВАЯ КНИГА
|
