|
Секретные материалы
Стр. 31
В ряде публикаций, посвященных началу Великой Отечественной войны, большое место уделяется деятельности нелегальной резидентуры советской военной разведки «Рамзай», которой руководил Рихард Зорге. При этом некоторые авторы делают следующий вывод: именно полученная от Зорге в сентябре 1941 года информация о том, что Япония в ближайшее время не нападет на СССР, позволила советскому командованию перебросить свежие дивизии с Дальнего Востока и разгромить немецко-фашистские войска под Москвой. Однако такое заключение весьма далеко от исторической правды, о чем свидетельствуют многочисленные документы.
МАНЕВР ПО-ЯПОНСКИ
Прежде всего надо отметить, что отношения между СССР и Японией всегда были напряженными. Уже в середине 1920-х годов милитаристские круги в Токио начали вынашивать планы отторжения от Советского Союза его дальневосточных и сибирских территорий вплоть до Урала.
Во второй половине 1930-х годов советско-японские отношения резко обострились. В ноябре 1936 года Япония заключила с Германией так называемый «Антикоминтерновский пакт», направленный против СССР, к которому через год присоединилась Италия. Заручившись поддержкой новых союзников, Страна Восходящего Солнца приступила к реализации своих агрессивных планов. Однако поражение японских войск в 1938 году у озера Хасан, а в 1939 году у Халхин-Гола, вынудило официальный Токио признать, что их страна пока еще не готова к успешной войне против СССР. В результате 13 апреля 1941 года меду Советским Союзом и Японией был заключен Пакт о нейтралитете.
Но заключение пакта не означало, что милитаристская страна отказалась от своих планов. Наоборот, подписывая договор, японские правящие круги рассматривали его лишь как тактический маневр. Так, еще до подписания пакта японское руководство поставило Германию в известность, что если вермахт нападет на СССР, то Япония выступит на ее стороне. А в марте 1941 года министр иностранных дел Японии Мацуока в беседах с Гитлером и Риббентропом заверил их, что пакт, который он предполагает заключить с Москвой, будет отброшен в сторону, как только Германия начнет войну против СССР.
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ПЛАНЫ
Понимая всю сложность обстановки на Дальнем Востоке в связи с началом войны в Европе, советское правительство дало указание своей разведке внимательно следить за военными и политическими планами Японии. Выполняя эту директиву, руководство внешней разведки решило усилить токийскую резидентуру. В январе 1940 года в Токио прибыл новый состав резидентуры, состоявший из резидента Григория Долбина и оперативных сотрудников Рогова и Баласанова. Разведчикам удалось в короткий срок наладить активную работу и в период 1940-1941 годов завербовать трех агентов-иностранцев, проживавших в Японии. Через некоторое время резидентурой был получен доступ к информации из японских военных и политических кругов о направлении разведывательной деятельности против Советского Союза. Самыми важными были сведения о том, что если командование сухопутной армии Японии стояло за вступление в войну против СССР на стороне Германии, то представители военно-морского флота выступали за войну с США и дальнейшие боевые действия в Азии.
Особенно актуальным вопрос о вступлении Японии в войну стал после внезапного нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года. Сообщения о намерениях Японии поступали в Москву буквально с первого дня Великой Отечественной войны. Причем информация поступала не только из Токио, но и из Шанхая, Харбина, Лондона.
СЕКРЕТНЫЙ «ЮЖНЫЙ ВАРИАНТ»
Почему-то считается, что об избрании Японией «южного варианта» военных действий первым Москву предупредил нелегальный резидент советской военной разведки Рихард Зорге. Но в действительности он был не первым, не единственным и даже далеко не главным источником информации по этому вопросу. Поэтому есть смысл привести здесь некоторые радиограммы из других резидентур советской разведки, чтобы показать, чем руководствовался Кремль, принимая те или иные решения, затрагивающие положение на Дальнем Востоке.
Еще 17 июня, за пять дней до начала войны, шанхайская резидентура ИНО НКГБ сообщала: «...на заседании японского правительства не было принято окончательного решения о войне с Советским Союзом». Далее в этом важном донесении говорилось, что в ближайшее время вмешательство в войну в Токио считают нецелесообразным и что Япония нападет на СССР только в том случае, если Москва проявит признаки слабости.
А уже через два дня после начала войны, 24 июня 1941 года, токийская резидентура внешней разведки НКГБ направила в Центр сообщение о телеграмме английского посла в Японии министру иностранных дел Великобритании Идену:
«Германский посол оказывает сильнейшее воздействие на Мацуоку, пытаясь добиться активного вступления Японии в войну на стороне Германии. Он обещает японцам Приморскую область и все, что он может только придумать».
26 июня 1941 года резидент Долбин направляет из Токио в Москву сообщение: «Источник резидентуры сообщает: «В связи с советско-германской войной внешняя политика Японии будет следующая: Япония сейчас не имеет активных намерений против СССР, как то: объявить войну и встать на сторону Германии. Хотя не известно, как в дальнейшем изменится эта политика, но, по крайней мере, в настоящее время таких намерений нет. Тое не будет принято твердой политики в отношении СССР, то есть не будет предъявлено каких-либо требований и не будет объявлено своего определенного отношения. Япония хочет молча смотреть на развитие войны и международные отношения. Такая политика Японии в данный момент объясняется тем, что Япония не готова воевать с СССР. Руководство страны считает, что не следует спешить с войной, так как если это нужно будет сделать, то чем позднее это будет, тем меньше жертв понесет Япония. В последнее время в руководящих кругах Японии много говорят о пересмотре военного союза трех держав (Германии, Италии и Японии) в связи с усилением опасения войны с Америкой. 30 июня Мацуока в своей речи о внешней политике признал, что это мнение в Стране Восходящего Солнца довольно сильно распространено. Если Япония начнет войну против СССР, то Америка объявит войну Японии, и последняя будет вынуждена бороться на два фронта. Япония сейчас пересматривает свою внешнюю политику и поэтому отношение к СССР еще не определено».
ОБМЕН ТЕЛЕГРАММАМИ
5 июля токийская резидентура ИНО НКГБ направила в Центр телеграмму, в которой говорилось о ближайших военных и политических планах Японии:
«Политика в отношении СССР пока определяется следующими факторами: заключен договор о нейтралитете, нарушение которого вызовет возмущение населения; не закончены приготовления для похода на север, вследствие этого Япония должна занять позицию нейтралитета.
Успешно выполнив задачи по созданию нового порядка в Азии, Япония все же вступит в войну против СССР на стороне Германии, поэтому военные приготовления для движения на север должны быть ускорены с тем, чтобы в любой момент можно было бы начать операции против СССР».
Поскольку на западных фронтах положение Красной Армии становилось все хуже и хуже, Москву все больше тревожил вопрос - не ударит ли Япония в спину на востоке. В связи с этим весьма своевременными были две телеграммы токийской резидентуры от 7 июля. В первой из них говорилось:
«Японское правительство заранее было уведомлено о нападении немцев на СССР, и его позиция давно определена: встать на сторону Германии, но выбрать для этого подходящее время. Общее мнение таково: воевать с СССР рано или поздно нужно, но сейчас еще не время, следует получить необходимое с минимальными потерями».
Во второй телеграмме сообщалось:
«Японское правительство решило не предпринимать прямых военных действий против Сибири и вместо этого решило продвинуться на юг. Среди депутатов парламента 70 процентов было за продвижение на юг, 30 - на север. Источник добавил, что как бы японцы ни хотели начать движение на север, для его подготовки потребуется не менее двух-трех месяцев».
ИСТОЧНИК СООБЩАЕТ
17 июля в Государственный комитет обороны было направлено сообщение шанхайской резидентуры, которое уточняло позицию японского правительства в отношении нападения на СССР. В нем говорилось:
«Источник резидентуры указывает, что какого-либо окончательного решения в отношении Советского Союза японским правительством вынесено не было. Однако на правительственном уровне решено:
1. Облегчить решение операций против СССР без непосредственного вмешательства в войну, по крайней мере, в течение ближайшего времени.
2. Не допускать увеличения американского влияния на Дальнем Востоке, которое может произойти в результате решения Америки помочь Советскому Союзу.
3. Привести в полную готовность вооруженные силы, и если Советский Союз окажет признак общей слабости, то использовать эту слабость для овладения, путем ли дипломатического нажима с целью получения выгод на Дальнем Востоке или же путем быстрого военного выступления против некоторых районов советского Дальнего Востока.
В одном из правительственных докладов отмечается, что если СССР войдет в союз с Англией и США, то для Японии не будет возможности каких-либо самостоятельных стремлений против СССР. Особенно если сопротивление СССР Германии окажется продолжительным и успешным».
Как видно из приведенных выше сообщений советской разведки, вопрос - вступит ли Япония в войну против СССР или нет - оставался для советского руководства открытым, тем более что вермахт продолжал наступление и захватил значительные территории страны. По мере того как росли успехи Германии на советском; фронте, активизировались военные приготовления Японии для нападения на СССР на востоке. Об этом красноречиво свидетельствуют донесения советской разведки в августе-декабре 1941 года. Так, в августе токийская резидентура сообщила, что в Японии с 12 июля по 18 августа; проведена всеобщая мобилизация примерно 4,5 миллиона человек, а в Харбине оборудована типография для печатания листовок на русском языке.
20 сентября шанхайская резидентура со ссылкой на германские источники донесла в Центр:
«Военные руководители Японии считают вопрос войны с СССР решенным и ждут удобного случая. Немцы уверяют, что Япония выступит после занятия ими Ленинграда. В Маньчжурии сосредоточено до 20 дивизий и танковые части. Все пехотные войска с Формозы, Зайнани и провинции Фуцзян отправлены в Северный Китай».
АНАЛОГИЯ ПЛАНА «БАРБАРОССА»
И действительно, командование Квантунской армии разработало к этому времени план нападения на СССР под кодовым названием «Кантонкуэн», аналогичный германскому плану «Барбаросса». Он предусматривал соединение японской и германской армий в районе Урала и оккупацию Японией всего советского Дальнего Востока, Приморья и Сибири. Однако японское руководство не было до конца уверено в быстрой и окончательной победе. Об этом можно судить по сообщению лондонской резидентуры, отправленному в Центр в ноябре 1941 года. В нем, в частности, говорилось:
«Японский посол в Синцзяне послал телеграмму, в которой говорится: русские отозвали с Дальнего Востока 100 тысяч солдат, однако до сих пор имеют здесь около миллиона человек, 2700 самолетов, 2500 танков и 3000 бронеавтомобилей. Маньчжурская армия может выставить только 800 тыс. бойцов. Совершенно очевидно, что блицкриг на этом фронте, против русских невозможен».
Еще больше утвердить японское руководство в этом мнении должно было успешно начавшееся 5 декабря контрнаступление Красной Армии под Москвой. Оно сыграло не последнюю роль в окончательном принятии Японией «южного варианта» стратегического наступления.
Но вздохнуть свободно в Москве смогли только 7 декабря 1941 года, после внезапного нападения японцев на американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор.
«ОБЪЯСНИТЕ ГИТЛЕРУ...»
Впрочем, вероятность японского нападения на СССР еще оставалась достаточно высока, тем более что Гитлер усилил нажим на Японию. Поэтому советская разведка продолжала внимательно отслеживать все колебания в планах и политике японского руководства. Так, 15 декабря 1941 года токийская резидентура сообщила в Центр содержание телеграммы японского министра иностранных дел Мацуоки послу Японии в Берлине, в которой говорилось:
«Объясните Гитлеру, что основные усилия Японии будут сосредоточены на юге, и мы предполагаем воздержаться от преднамеренного начала действий на севере».
Буквально через девять дней, 24 декабря, в донесении харбинской резидентуры сообщалось:
«В авторитетных японских кругах говорят, что вопрос войны с Японией полностью зависит от позиции СССР. Если СССР предоставит базы Америке и примет даже пассивное участие на англо-американской стороне, японцы начнут войну с СССР немедленно».
В начале 1942 года Берлин вновь потребовал от Токио вступления в войну против СССР. При этом Гитлер рассчитывал на то, что успешное весеннее и летнее наступление вермахта подтолкнет Японию к активным боевым действиям на севере. И действительно, группировка японских военных во главе с генералом Араки стояла за выполнение требований Берлина. Советская разведка своевременно, 25 февраля и 4 марта 1942 года, информировала советское руководство об этом требовании Гитлера, сообщив притом, что на совещании кабинета министров Японии во главе с генералом Тодзио было принято решение о нецелесообразности развертывания боевых действий против Москвы до завершения операций против американцев на Тихом океане.
А на следующий день, 12 мая 1942 года, посол Японии в Москве генерал-лейтенант Такэкава представил в Токио доклад, перехваченный советской разведкой, в котором содержался следующий вывод:
«В настоящее время север не рекомендую. Пусть идет война на истощение СССР и Германии. В это время Япония может выгодно завершить дела на юге».
Эта информация была подтверждена и донесениями агентурных источников. Так, 11 мая 1942 года агент шанхайской резидентуры внешней разведки Вячеслав Пентковский, имевший весьма широкие связи в японских и китайских правительственных кругах, сообщил своему куратору:
«Известный вам Смит после встречи с вернувшимся из Японии начальником политического отдела жандармского управления 29 апреля заявил, что вопрос о войне Японии с Советским Союзом отложен в долгий ящик, так как перед японцами стоит задача наступления на Австралию и Индию. В связи с этим в Шанхае намечается закрыть целый ряд японских фирм, организация которых была отложена на неопределенный срок ввиду ожидавшегося военного конфликта с СССР».
ПОДОЖДЕМ ЛЕТА
Однако экспансия на юг оказалась для японской армии далеко не легкой прогулкой. Так, в письме из японского Генштаба военно-морскому атташе в СССР Ямагучи, перехваченном советской разведкой, признавалось:
«Кажется, господа из Квантунской армии наконец-то стали понимать, какие трудности приходится испытывать флоту при проведении операций такого масштаба, как сейчас».
В своем ответном письме, датированном сентябрем 1942 года, когда немцы вели успешное наступление на юге, Ямагучи писал в Токио тем, кто торопился начать войну против СССР: «...как бы ни торопились - надо всетаки выжидать, пока немцы влепят им еще разок. В общем, придется после будущего лета». Все это прекрасно видели и сотрудники токийской резидентуры. О том свидетельствует донесение резидента Долбина в Центр, направленное в сентябре 1942 года. В нем, в частности, говорится:
«1. Приготовления японцев к войне с нами (в том, что касается армии) в основном были закончены к началу 1942 года. Сейчас продолжается укрепление северной армии путем подбрасывания ей пополнений и вооружения. Это факт, который нельзя отрицать. Было бы непростительной глупостью со стороны японского Генштаба, чтобы они, находясь в таком положении, оставили без внимания свои стратегические позиции на Севере. Но это еще не значит, что Япония обязательно остановится на войне против нас.
2. Тщательный и объективный анализ международного и внутреннего положения Японии, состояния ее экономики и, главное, хода развития войны на Тихом океане дает основание сделать вывод о том, что выступление против СССР было бы для Японии самым худшим выходом из создавшегося положения. Японии невыгодно сейчас начинать войну против нас... Выступление Японии против США и Англии в декабре прошлого года было не просто авантюристическим, а тонким ударом, рассчитанным на неожиданность и неподготовленность. Сейчас же японское правительство понимает, что война с СССР в теперешнем положении была бы самой худшей авантюрой...
Я тщательно взвесил все обстоятельства, призвал на помощь мой небольшой трехлетний опыт проживания в Японии, посоветовался с товарищами и пришел к выводу, что Японии сейчас крайне невыгодно выступать против нас и что это может случиться только в том случае, если на смену здравому рассудку придет безрассудство, чего пока нельзя сказать о теперешнем правительстве Японии».
Эта оценка была принята в Москве и получила подтверждение в дальнейшем. В феврале 1943 года советской разведкой была перехвачена телеграмма И. Риббентропа министру иностранных дел Японии, в которой он отчаянно пытался оказать на Токио давление и вынудить Японию начать военные действия против СССР. Но японское руководство оставалось на прежних позициях. Окончательно же вопрос о нападении Японии на СССР был снят летом 1943 года после победы Красной Армии в сражении на Курской дуге. Более того, с конца 1943 года японцы осторожно стали прощупывать почву для продления советско-японского пакта о ненападении.
С начала 1944 года главной задачей резидентур внешней разведки в Китае и Японии стал сбор информации о дислокации, численности и вооружении Квантунской армии. С этой задачей они справились успешно. Тем временем 11 февраля 1945 года во время Ялтинской конференции Советский Союз вместе с США и Англией подписал соглашение о своем вступлении в войну против Японии через два-три месяца после разгрома Германии. Выполняя взятые на себя обязательства, СССР 5 апреля денонсировал заключенный 13 апреля 1941 года пакт о нейтралитете.
26 июля Великобритания, США и Китай в потсдамской декларации потребовали от Японии немедленной капитуляции, на что Токио ответил категорическим отказом. Тогда советское правительство, верное союзническому долгу, 8 августа 1945 года объявило Японии войну. В результате в боях, продолжавшихся с 9 по 14 августа, Квантунская армия была разгромлена, Страна Восходящего Солнца была вынуждена капитулировать. Акт о капитуляции был подписан 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури», что ознаменовало окончание Второй мировой войны.
Обновлено:
14 декабря 2017 г.
Опубликовано: 22.03.2019 г.
|
