|
Текст опубликован в журнале
"НАУКА И ЖИЗНЬ", № 7, 1966 г.
стр. 63
КОГОТЬ ЛЬВА
ГРАФОЛОГИЯ В ЗАПАДНОЙ ГЕРМАНИИ
Из журнала «Шпигель» (ФРГ) № 27, 1965 год
«Скажите, правда ли, что в Западной Германии есть руководители предприятий, которые нанимают людей по почерку, или это шутка?». Такой вопрос задал президент одного из американских концернов доктору Максимилиану Шубарту, франкфуртскому консультанту по кадрам.
Нет, это не шутка. Каждому второму жителю ФРГ, поступающему на работу, в более или менее откровенной форме предлагают приложить к документам образец своего почерка - для графологического анализа. Федеральное объединение союза работодателей сейчас «чаще, чем прежде» прибегает к услугам толкователей почерков.
Ищет ли экспедиционная контора шефа отдела личного состава, а автомобильный завод «БМВ» - специалиста по налоговым вопросам, нанимает ли журнал «Ревю» на работу машинистку, а судоремонтная верфь - электриков и слесарей, во всех случаях претендент на должность вместе с другими документами обязан представить образец своего почерка.
С помощью графологии бундесвер в Бонне выявляет симулянтов-военнообязанных, определяет, может ли тот или иной военный быть офицером. В гамбургском суде нередко появляется отставной профессор доктор медицины Рудольф Пофаль, чтобы по образцам почерков помочь выявить лиц, совершивших тяжкие преступления, или определить достоверность показаний свидетелей.
К графологам иногда приходят учителя и приносят образчики почерков родителей своих учеников, учителя хотят доказать, что неудовлетворительные успехи ребят идут от дурного влияния родителей.
Желающим заключить брак предлагается «в целях достижения взаимного согласия» представить на анализ графологам образцы почерка.
В любви и бракосочетании, в юстиции и управлении, о военном дело и экономике многие западные немцы опираются на графологию.
Чтобы заглянуть в душу своих ближних, коллег по работе, чтобы уберечь себя от неприятных неожиданностей или просто из любопытства к самим себе, они подвергают графологической проверке любовные письма женихов и невест, сочинения неуспевающих детей и записки их родителей, документы поступающих на работу и собственные рукописные тексты. Все это идет от твердой убежденности, что почерк является ключом к душе человека, что почерк представляет собой «просачивающийся эмоциональный (моторный) след» человека.
В Федеративной Республике Германии, в Австрии и Швейцарии многие полагаются на метод, благодаря которому по чернильным завитушкам и карандашным штрихам, закруглениям почерка, по его угловатости, по величине и наклону букв, нажиму пера, расстоянию между словами и строчками будто бы можно определить характер человека.
Особо большое доверие к графологии у западных немцев вызывает то, что толкование почерка ведется якобы на научной основе. Графология изучается в девяти западногерманских университетах.
В Мюнхенском университете с 1959 года введен государственный экзамен по графологии. Лекции по графологии пользуются невероятным успехом, хотя они часто читаются по вечерам или, как в Мюнхене, по субботам - в свободный от лекций день.
Графологией в ФРГ занимается около двух тысяч специалистов-профессионалов (с дипломами высшей школы, включая графологическое образование), а также множество самоучек, овладевших готовыми рецептами курсов заочного обучения.
У графологов не существует никакой единой системы подготовки. Рудольф Пофаль, когда-то единственный в Германии профессор графологии, говорил, что графологом может назвать себя каждый: «Любой малограмотный человок может сесть и дать свое заключение».
Быть графологом - значит иметь призвание, а не профессию, так считает психобиолог Линднер. И десятки тысяч западногерманских немцев чувствуют себя «призванными». В их числе богатые наследницы, скупающие жены промышленных магнатов и ретивые шефы отделов личного состава.
Когда графолог Кробер-Кенет, составитель сборника рекомендаций по подбору личного состава («Как находить квалифицированных сотрудников»), вдруг перестал получать задания с одной текстильной фабрики, он поспешил выяснить причину этого и узнал, что жена нового шефа отдела личного состава сама решила заняться толкованием почерков.
Бывшая актриса Нина Равен-Киндлер, жена издателя журнала «Ревю», тоже сама по почеркам определяет пригодность не только рабочих, учеников и подручных, но и руководящих работников издательства. Для ее мужа эта «страсть к почеркам» - «большое подспорье» (*1).
Нина Равен-Киндлер рассказывала, что иногда, к собственному удивлению, ей удавалось при первой встрече (например, в лифте издательства) узнавать людей, которых она никогда нс видела, но чьи почерки изучала. Она говорит: «Это уже не имеет отношения к графологии, но когда я смотрю на почерк, то передо мной пробегает целый фильм».
Фильм пробегает и перед женой владельца пароходной компании Эльзой Э. Седовласая аристократка, обучавшаяся на протяжении десяти лет у графолога и эксперта по рукописям, утверждает, что она склонна открывать в общей картине почерка скрытые положительные качества характера. Так было, например, при проверке одного стеснительного молодого человека. Многие считали, что у него нет никаких шансов на успех, но молодой человек в конце концов стал первоклассным представителем фирмы в Южной Америке.
В Мюнхенском городском управлении подвизается - не в качестве штатного работника, а как любитель-графолог - некий Вальтер Вюстендорфер, который на основе рукописных заявлений составляет себе «картину» о принимаемых на работу. По одному только росчерку в подписи Вюстендорферу «уже ясно», с кем он имеет дело.
Расшифровкой текстов занимаются также работники графологической «первой помощи» в Мюнхене, приезжающие на дом по первому телефонному звонку. Представитель этой службы Рудольф Линднер («он ставит диагнозы с помощью линзы») открывает в почерке вещи, для которых он подбирает таинственные названия: «плевротичные и плеонастичные комплексы», «компенсации из идеогенов и модальных частиц» и т. п.
Известны случаи, когда толкователи почерков попадали в цель. Так было, например, на экзамене известного фрейбургского психолога, которому незаметно подложили рукопись двадцативосьмилетнего Гитлера. Психолог оказался проницательным, заявив, что неизвестный ему автор текста имеет склонность «к перемене настроения, резким… доходящим до произвола действиям по отношению к окружающим его людям и утопическому ходу мыслей».
Но значительно чаще бывают ложные оценки. Несколько лет назад городской директор Штутгарта продемонстрировал, насколько сомнительны графологические экспертизы. Он передал одному графологу (женщине) текст, написанный рукой маляра, и попросил ответить на вопрос, можно ли использовать этого мастера для работы в городе. Толковательница текста написала: «Нет никакого повода сомневаться в его соответствии...»
В действительности же маляр оказался пьяницей, за спиной которого стоял целый ряд правонарушений (обман, драки и т. л.), по свидетельству врача, это был «возбудимый психопат с антисоциальным поведением». Городской директор торжествовал. «Вот вам,- говорил он, - явное доказательство того, что по почерку нельзя делать никаких определенных выводов для общей характеристики человека».
Перед лицом подобных промахов толкователям рукописей все труднее сохранять серьезный вид, когда им приходится защищать графологию от наскоков критики. Многие из них сами сомневаются, считать ли ее наукой.
По словам заведующего кафедрой психологии Фрейбургского университета Роберта Хейса, многие из его коллег «лишь посмеиваются над научными претензиями графологов. Петер Р. Хофштеттер, заведующий кафедрой психологии в Гамбургском университете, говорит: «В Америке тоже есть графологи. Но они занимают ступень наравне с людьми, которые гадают на кофейной гуще. И никому в голову но приходит называть это наукой».
Графология основывается на выводах, полученных из сравнения характеров людей (чаще всего знаменитых) и сопоставления их рукописей. Однако выводы, добытые некоторыми университетами в результате дорогостоящих аналитических исследований, далеко не достаточны, чтобы выработать точные правила зависимости между почерком и характером.
Толкование текстов основывается поэтому в значительной море на интуитивной комбинации. Но еще венский психолог профессор Губерт Рорахер писал: «Интуиция считается (и по праву) ненаучным методом».
Чтобы избежать позорной славы и снять с себя презрительный титул «гадалка», который уже установился за графологами, профессора и доценты графологии в университетах выбирают для своих лекций такие названия: «Психология шрифта», «Выразительная сила почерка», «Психология письменного действия» и т. д.
Широко распространена версия о неподдельности почерка и особенно подписи. На многих судебных процессах доказывалась неидентичность оригинальных и поддельных рукописных документов. Но установить истину по почерку всегда оказывалось делом нелегким.
Случай с капитаном Дрейфусом хорошо известен. Афера началась осенью 1894 гола, когда криминалист Альфонс Бертильон после десятичасового изучения одного письма шпионского содержания пришел к выводу, что ого автор - тридцатипятилетний капитан французского генерального штаба Альфред Дрейфус. 8 действительности же письмо было написано шпионом майором Эстергази.
А вот другой случай. В 1949 году земельный суд Дюссельдорфа приговорил почтового служащего Гюнтера Альтроггена к 8 месяцам тюрьмы за подделку пенсионной квитанции на сумму в 263 марки и 40 пфеннигов. Два эксперта и профессор Боне из Института криминалистики в Кельне обвинили Альтроггена в мошенничестве.
Кассационная жалоба была отклонена. А спустя два года другой почтовый инспектор, Фридрих Шлейтер, признался в том, что это он совершил подлог. Шлейтер заявил: «Если бы меня спросили раньше, я бы сознался, но ведь подозревали Альтроггена».
Итак, если уже само опознание почерков является таким неверным делом, то очевидно, что еще труднее полагаться на графологию. Поэтому профессор Хейс предостерегает: «Источники ошибок графологии необъятны».
Первым графологом в Европе можно считать доктора Комила Бальди, «благородного болонийца», который еще в 1622 году писал о том, «как узнавать по почерку природу и свойства автора». Но он при этом имел в виду главным образом стиль письма, содержание, орфографию, пунктуацию. Лишь между прочим он утверждал: «Кто буквы пишет то грубо, то красиво», возможно, «и в других своих делах ведет себя неодинаково». Бальди считал возможным «по когтям распознавать льва».
Среди образованных людей XVII и XVIII веков было модно изучать почерк по его выразительным средствам.
Священник Лаватер во время своих физиономических занятий обнаружил, что рукописи являются «физиономическими выражениями характера автора».
Во Франции нашлись теологи, которые начали заниматься изучением рукописей (их побудили к этому переведенные на французский язык «Физиономические фрагменты» Лаватера) и дали этому предмету название «графология».
Из их круга вышел аббат Жан Ипполит Мишон (1806-1881). Он обогатил графологию своей теорией «Signe fixe» (фиксированный знак). И хотя потом эта теория была высмеяна, она и поныне остается прочной составной частью искусства толкования рукописей.
Мишон называл характерные признаки почерка, которым, по его мнению, соответствуют совершенно определенные качества характера у автора текста.
К этой теории он подошел, исследуя и сопоставляя рукописные тексты людей, о которых заранее было известно, что они жадны, сладострастны и т. д. Мишон обнаружил, например, что «графическим знаком упрямства является отступающий назад горизонтальный штрих у букв «t» и «f». Или что «признаком фантазии является большая, ненормально большая, подвижность букв над строчками и под строчками».
Первым подверг критике метод «Signe fixe» часовщик Жюль Грифо-Жамин (1858- 1940). Он каждому графическому знаку давал позитивное или негативное толкование в зависимости от «интеллектуального уровня», «морального состояния» исследуемого. Это была первая попытка отойти от прямого толкования знаков.
В 1938 году в Германии впервые было начато преподавание графологии. Оно было поручено психиатру доктору Рудольфу Пофалю.
Книга «Почерк и характер», написанная в 1917 году, стала библией графологов и выдержала 25 изданий.
Клагес составил для каждого рукописного знака таблицу с положительными и отрицательными свойствами. В зависимости от «симметрии», «ритма», «нажима» и т. п. он чеканил хорошие или плохие качества автора текста.
Так, например, ровный почерк означал с положительной точки зрения «силу воли», с отрицательной - «хладнокровие». Такая двузначность и даже многозначность указывала на силу и слабость клагесовского учения. Он говорил, что, для того чтобы овладеть его системой, еще нужна «душевная сила проницательности».
Куда может завести эта «сила проницательности», выявилось в 1932 году, когда вышла книга некоего Бернгарда Шульце Наумбурга «Почерк и супружеская жизнь». В ней констатировалось: «Графологические исследования показали, что существуют приметы типично еврейского почерка и совсем другие, явно отличные приметы германского, северного почерка».
В этих «исследованиях» отразились антисемитские настроения самого автора.
Национал-социалисты считали графологов своего рода прорицателями. Они часто по почерку проверяли отношение людей к войне, подбирали эсэсовских надсмотрщиков. Графолог Фридрих Шнейдер вспоминает: «Нам приходилось выискивать подходящие хладнокровные, преступные натуры».
С 1956 года, после смерти Людвига Клагеса, остается неясным, какого рода «душевной силы проницательности» должна придерживаться графология. Психолог Рорахер саркастически заметил по поводу этого туманного дара, что «существуют большие индивидуальные различия».
Как бы там ни было, но современная графология, как признают ее ведущие академические представители, не в состоянии точно установить, имеет ли кто-то «склонность к перемене мужчин или к гомосексуализму, обладает ли юмором или серьезен даже за бутылкой пива, болен туберкулезом или раком, хорошо или плохо воспитан»...
Сомнительны силы графологии и в оценке таких черт характера, как жадность, ревность, великодушие, грубости, беспощадность, а также и в определении специальных профессиональных способностей человека. «Мы, например, ничего не знаем о типичной картине почерка техников по автоматизации, на которых сегодня очень большой спрос», - жалуется западноберлинский графолог Фридрих Шнейдер. Шнейдер не знает этой профессиональной отрасли и, как он сам признает, «очень часто попадает впросак».
Профессор Хейс говорит, что хорошим графологам еще удается установить общие наклонности человека, например, к искусству или к философии, определить, обладает ли он темпераментом сангвиника или флегматика, фантазер ли, чувствителен ли и т. д. И особенно уверенно они высказывают свое мнение, когда надо определить интеллигентность, привычку мыслить абстрактно, наглядно, логично, чувство собственного достоинства, силу воли, самостоятельность в действиях.
Другими словами, графология более или менее сильна, когда она дает человеку оценку в целом и не пытается характеризовать его отдельные качество. В общих оценках на графологию, как полагает Хейс, можно положиться.
Для этого графолог должен иметь по меньшей мере одну страницу оригинального текста и лучше всего написанного в различных ситуациях: в спокойном состоянии, в возбужденном, утром, вечером, когда человек устал. В общем, это не должен быть парадный, специально для графолога написанный текст. Кроме того, Хейс действует под девизом «Одна проверка - это не проверка», он комбинирует графологический анализ с другими персональными и подходящими для данной профессии психологическими испытаниями (проверка с помощью цветной пирамиды и т. п.).
Если Хейс иногда и ограничивается одной графологической экспертизой, то он ставит после своего заключения «три знака вопроса». Но графологов с таким критическим подходом встретишь редко. Даже академические толкователи текстов еще очень часто увиденное ими маленькое зерно начинают разбавлять «гарниром безобразий».
Были и сейчас еще встречаются графологи, которые готовы ставить ранние диагнозы опухолевых болезней, определять склонность к преступлениям, пригодность для любви и т. л. Другие же дают ничего не говорящие заключения: «С одной стороны... с другой стороны...», - что побудило американского психолога Джоя Пауля Гильфорда к следующему уничтожающему замечанию. «Толкователь рукописей, - говорит Гильфорд, - подбирает для своих клиентов такие формулировки, которые могли бы подойти для каждого; он угодничает..., придумывает двусмысленности; если он сказал что-либо неблагоприятное, то тут же добавляет какое-нибудь нейтрализующее или выгодное для клиента замечание».
Действительно, анализы характеров, гороскопы составляются именно так, что каждый чувствует себя приятно задетым. Так было во время одного известного эксперимента, когда в гамбургской школе 39 ученикам (каждому отдельно) была зачитана одна и та же характеристика, и каждый чувствовал, «насколько глубоко она отразила его душу» (см. «Графологический диагноз» внизу страницы).
Различны, а часто и противоречивы бывают характеристики почерков выдающихся личностей. И здесь очень чувствуется проявление симпатии или антипатии, влияние духа времени. Популярный графолог Лаура фон Альбертини писала о Бисмарке, что его почерк «благодаря своей величине возвышается над почерками прочих смертных почти так же, как заслуги и способности этого могущественного человека превосходят дела других людей». Аббат Мишон толковал крупный, узкий, угловатый почерк канцлера совсем иначе: «Плохой товарищ по койке, плохой сосед, непримиримый враг».
Нынешним видным деятелям графологи в большинстве случаев приписывают то, что о них думают современники.
И все-таки факт остается фактом, как утверждает Максимилиан Шубарт, многио предприятия «наняли постоянных графологов, которые проверяют всех, включая официанток, и хозяева думают, что об этом никто не знает».
Толкователи рукописей порой чувствуют себя на положении «второго генерального директора».
На предприятии «Магги» установлено, что графологическая характеристика дает уверенность попадания в 90 процентах. Это значит, девять из десяти принятых на работу по рекомендации графолога оправдали возлагавшиеся на них надежды. Конечно, это сомнительный подсчет попаданий, потому что теперь уже не установишь, были ли отвергнутые кандидаты пригодны для работы. К графологической проверке квалифицированных работников «Магги» прибегает лишь в том случае, если руководство фирмы не может прийти к согласию по той или иной кандидатуре.
Концерн Сименса также подвергает квалифицированных работников проверке по почерку лишь в тех случаях, «когда на человека надо посмотреть со всех сторон».
Однако некоторые предприятия уже начинают отказываться от услуг графологии. Одна гамбургская экспедиция отказалась от существовавшей до сих пор практики, когда поступающих на работу приглашали для личной беседы только в том случае, если получали нужную характеристику по почерку. Дело о том, что руководитель отдела личного состава этой экспедиции направил пяти графологам для экспертизы автобиографии сотрудников, проработавших десять и более лет. Отзывы оказались не только противоречивыми, но и резко отличались от мнения, которое сложилось о данных людях на предприятии.
Ловкие графологи неплохо зарабатывают. Просмотр и отбор заявлений лиц, поступающих на работу, стоит хозяевам предприятий и учреждений от 3 до 15 марок за каждый документ, проверка на профессиональную пригодность (в зависимости от квалификации графолога, от подробности анализа и от значимости зачисляемого) - 30-100 марок. Стоимость сравнительных экспертиз может доходить до 140 марок.
Многие графологи повысили недавно гонорары, так как потеряли контроль над спросом. Заведующий секцией графологии, промышленный советник Губерт Ребиндер требует за экспертизу группы «С» (руководящие кадры повышенной ответственности) уже не 60, как раньше, а 100 марок. В общем, по словам того же Ребиндера, «в этой области вполне можно зарабатывать на жизнь, если правильно берешься за дело». Он говорит, что годовые обороты графологических контор составляют от 10 тысяч до 250 тысяч марок.
Есть у графологов и свои «трудности» в работе. Многие шефы, чтобы проверить того или иного из них, подсовывают ему собственные рукописи. Если вовремя не заметишь этого, место потеряно.
Иной раз графологи своими экспертизами поставляют материал для внутризаводских интриг. Такой случай произошел недавно с графологом, директором «Школы графологии» в Хирсау (Шварцвальд).
На шинном заводе один сотрудник, который был в конфликте с администрацией, дал на анализ почерк своего недруга - члена правления. Ответ был получен такой: «Автор рукописи является исключительно разбросанной натурой, лишенной глубины и гармонии... склонен перекладывать на других ошибочные заключения и решения... В недалеком будущем от него можно ждать еще больших неприятностей».
Вот как на сегодня в Западной Германии обстоят дела с графологией.
Перевел с немецкого
В. СДОБНОВ
ПРИМЕЧАНИЯ
1.
Правда, эти знания не спасли «Ревю» от поглощения другим западногерманским журналом – «Квиком». (Примечание переводчика).
ГРАФОЛОГИЧЕСКИЙ ДИАГНОЗ
В 1932 году доценты Ганс Крюгер и Карл Циетц провели любопытный эксперимент. Они продемонстрировали «установление графологического диагноза». 39 слушателям курсов предложили дать образцы своих почерков, а спустя четыре недели каждый пз них получил заключение о своем характере. Все участники эксперимента расценили данную им характеристику «полностью соответствующей» или «по существу правильной». В действительности же всем 39 участникам эксперимента был зачитан один и тот же текст. Доценты изготовили его, не взглянув даже на рукописи подопытных слушателей. Вот какое заключение получил каждый:
«По существу, вы являетесь откровенным человеком, и не в вашей натуре воздерживаться от выражения своих мнений и чувств. Это качество характера принесло вам уже некоторые разочарования. С другой стороны, вы вполне можете проявить сдержанность по отношению к людям, нс очень симпатичным вам. В кругу близких людей вы приветливы, веселы, даже развязны и можете полностью отдаться мгновению. Но бывают моменты, когда вы испытываете потребность побыть наедине с собой, чтобы преодолеть мрачные мысли и сомнения. Вы общительны. Но это больше внешне. Свою внутреннюю сущность вы открываете лишь немногим. Для них вы верный, откровенный друг, на которого можно положиться.
В общем, вы умеете сохранять спокойствие, но у вас нередко меняется настроение. Вы очень чувствительны, но заметно этого не проявляете. Иногда у вас появляется потребность поделиться своими думами с близкими людьми. На них-то вы и изливаете свое плохое настроение.
К жизненным вопросам вы относитесь серьезно, хотя многие люди подчас этого в вас и не предполагают. Вы задумываетесь над жизнью, изучаете других людей и пытаетесь обосновать их поведение. Таким образом, вы не довольствуетесь поверхностным взглядом на жизнь и желаете иметь полную ясность.
Вы не педант и не мелочный человек, но стараетесь добросовестно выполнять свои повседневные обязанности. В работе вам не правится быть под наблюдением других, потому что вы человек самостоятельный. Вы честолюбивы, тщеславны, хотя и не желаете признаться в этом. Вы любите признание и успех, страдаете от неудач, хотя другие этого не замечают.
Некоторые менее приятные черты вашего характера порой тоже бывают заметны. Подчас вы можете, например, проявить раздражительность, неуравновешенность, граничащие с потерей самоконтроля. Вам следует стремиться овладевать этими инстинктивными побуждениями.
Несколько стесненное положение, в котором вы в настоящее время находитесь, не дает возможности развернуться вашей натуре. И все же ваша личная судьба находится сейчас на «восходящей линии».
Опубликовано:
20.07.2018 г.
|
