|
Часть вторая
Глава VII.
ОМАРОВСКАЯ КАТАКОМБА
Стр. 189
Недалеко от Михайловского монастыря, на обширной, редко проходимой поляне виднеется и теперь еще наносной земляной бугор в 6-7 футов вышиной и такого же размера в ширину, покрытый крапивою и вросшими в землю каменными обломками. В народе сложилось предание, что под этим холмом похоронены татары: князь и княжна, посягнувшие на самоубийство по невозможности соединиться узами брака вследствие существовавшего между их семействами кровомщения.
Легенда эта переходит из поколения в поколение в сказочных рассказах и, таким образом, местность, обратившись в исторический памятник, сделалась чтимою всеми обывателями и неприкосновенною.
Я сказал, что холм покрыт каменными обломками, вросшими в землю. Один из таких обломков легко поднимается на искусно скрытых железных шарнирах, если снаружи или с внутренней стороны механизм обломка приведен в движение; когда обломок поднят, то зрителю представляется отверстие в ширину человеческого туловища и круто нисходящая каменная лестница в сорок ступеней, упирающаяся нижним своим концом в широкую мину, которая идет горизонтально на протяжении двадцати сажень до обширной катакомбы, называемой Омаровской. От нее тянутся две мины: одна по направлению к откосу горы на Карантинную гавань, другая, пересекаясь сотнями боковых мин, упирается в Новобазарную катакомбу.
Пять обширных, в два ряда расположенных комнат составляют Омаровскую катакомбу; все они одинакового характера и отделяются друг от друга широкими каменными столбами, служащими вместе с тем и подпорами сводчатого потолка. Кроме обширности комнат, Омаровская катакомба обращает на себя внимание удивительным акустическим явлением: слова, сказанные шепотом в одной из комнат, повторяются явственно во всех комнатах и в совершенно отдельной катакомбе, отстоящей от Омаровсой на 100 саженей, соединяемой с ней отдельным узким коридором. Этот акустический феномен уничтожается, если в одной из комнат Омаровской катакомбы меду столбами поставить досчатую ширму.
В описываемой катакомбе жила уже восемь месяцев Раша, женщина пятидесяти двух лет, сохранившая себя бодрою, с огненными глазами и можно бы сказать красивым лицом, если бы на нем не проходил шрам от левого глаза к подбородку. Подземные обитатели рассказывали о ней чрезвычайно много чудесного и меду прочим, что она была женою Омара-египтянина, который, приехав в Одессу, образовал шайку душителей для какой-то тайной цели; но замыслу Омара не суждено было осуществиться, так как спустя два-три месяца после прибытия он, не выдержав климатических условий, умер. Жена его, Раша, после смерти мужа продолжала содержать шайку на свой собственный счет, не употребляя ее ни на что вредное и как будто чего-то выжидая.
Трудно было ошибиться в значительном богатстве Раши, так как довольно большая шайка душителей обеспечивалась ею хорошим содержанием, а обстановка Омаровской катакомбы носила на себе отпечаток роскоши и богатства. Все комнаты убраны были довольно изящно. Восточный вкус перемешивался с европейским. Обширные оттоманки, занимая четвертую часть каждой из комнат, и каменные полы покрывались дорогими персидскими коврами; узорчатые красивые столы и стулья различных форм были сделаны из черного дерева; большие зеркала в рамах из того же дерева, украшенные арабесками, дополняли мрачную, но вместе с тем величественную обстановку. Комнаты освещались причудливыми лучами света от разноцветных ламп, спускавшихся на железных цепях со сводчатых потолков.
Красивая пятнадцатилетняя египтянка и десятилетний мальчик из того же племени постоянно сновали в этом волшебном свете, напоминая собою рассказ из тысячи и одной ночи.
Они изредка шепотом перебрасывались между собой словами и с почтением относились к сидящему на оттоманке с поджатыми под себя ногами пожилому смуглому мужчине в турецком платье, занятому чтением корана, от которого он по временам отрывался, чтобы ответить на тот или другой вопрос снующим по катакомбе девочке и мальчику.
В соседней от той комнаты, где сидел смуглый мужчина, в обширной нише у открытого гроба, стояла на коленях Раша, погруженная в молитву. Руки ее положены были на края гроба, голова наклонена, слезы крупными каплями катились из полных еще огня глаз.
Ниша освещалась грубою лампой, лучи света которой отражались в огромных стенных зеркалах и, переломляясь в обширном резервуаре с водой, набиравшейся от пробивающегося тут е из стены источника, производили во всем, и казалось даже в воздухе, голубой яркий свет.
При взгляде на внутренность ниши зрение невольно поддавалось оптическому обману: в сгущенном нежно-голубом воздухе как будто стояло несколько одинаковых гробов; если прибавить к этому глубокую тишину и тонкий, приятно одуряющий аромат курящихся трав, то трудно представить что-либо таинственнее и величественнее этой обстановки.
Открытое лицо мертвеца удивительною правильностью и строгостью линий могло бы осуществить самые идеальные творения скульпторов. Смерть, коснувшись его, как будто не смела исказить такого поистине прекрасного лица.
Часть вторая
ГЛАВА 8.
НЕ ВЫНЕСЛА
Опубликовано
26 июня 2018 г.
(22.6.2019)
|
