|
Дельный совет
Рассказ
"Но если хоть раз за день было весело - это уже хорошо!".
А. С. Грин
1.
Зачем Петя задел в ту минуту того старикана, он над этим тогда не думал. Он и сейчас не пытался искать веских причин для этого. Он просто толкнул подвернувшегося прохожего в дряхлую грудь, и старик, взмахеув руками, приземлился на третью точку в грязь под дерево. Жорик затянул какую-то нелепую песенку, а Павлик произнёс всего две фразы, но очень для этого старика, должно быть, обидные...
...Они все трое были пьяны до изнеможения, но всё же достаточно вменяемы для того, чтобы передвигать ногами. Старик имел неосторожность повстречаться им на дороге. И не просто повстречаться, а как ни в чём не бывало хотел прошмыгнуть мимо разгулявшейся компании. Задело это всех троих одинаково, однако Петя был к старику поближе, он безо всякой злой мысли и позаботился об ощих интересах. Они вдоволь наржались и повалили дальше по улице. Обернувшись на прощание, Петя увидел, что старик, обхватив руками ствол дерева, подняться из грязи и не пытается, а только с каким-то непонятным сожалением глядит ему вслед. На какое-то мгновение взгляды их встретились, затем Петя отвернулся, и инцидент, по его глубочайшему убеждению, был исчерпан.
...И вот сейчас Петя валялся одетым на кровати дома и умирал. Во рту так пересохло, словно внутренности превратились в пустыню Сахару, а голова трещала так громко, словно изнутри в неё долбили стопудобыми гирями. Петя разодрал заплывшие глаза и мученически застонал.
В голове всё перемешалось, он помнил только, что наплся вчера сверх всякой меры. Перед глазами сидел только в грязи под деревом вчерашний старикан, всё остальное застилала головная боль.
- О-оооооооооо... - снова промычал Петя, пытясь перевернуться на живот и уткнуться раскалённой головой в подушку. Этот болезненный манёвр удался, но лишь отчасти. Облегчения, по-крайней мере не наступило, а даже наоборот - подушка была раскалена сильнее, чем Петина голова.
Дома никого не было, звать на помощь было некого. Петя поднапрягся, и стиснув зубы, свесил ноги на пол. Ушибленный им старик почему-то не давал покоя.
Такого никогда не бывало. Угрызения совести были чужды Петиной натуре. Он уселся в кровати и затравленно поглядел за окно. На улице было серо и наверняка вчерашняя грязь не просохла ни на йоту. Где-то в другой комнате бормотала радиоточка, часы показывали девять утра.
- Однако ж... - измученно подумал Петя. - Надо же было так нализаться!
Старик застыл в нелепой позе прямо перед глазами и не желал убираться. Он соединился с проклятой головной болью, и вместе они составляли удивительно ужасное единое целое. Петя готов был дать руку на отсечение, что вчера от этого старика он не услышал ни единого слова... да и вообще до этого он никогда его не видел и никогда про него не слышал, но сейчас почему-то был уверен, что зовут нго Пётр Иванович.
П Ё Т Р... И В А Н О В И Ч?
- Пётр Иванович... - недоуменно протянул Петя, осторожно массируя пальцем левую часть лба.
Что же всё-таки вчера было? Почему в голове, невзирая на царивший там кавардак, так неестественно прочно засело это имя?
Превозмогая слабость, Петя встал на ноги и потихоньку потопал в кухню за водой. В голове понемногу стали вырисовываться детали вчерашней гулянки. Да нет, и потом с этим дедом ничего общего не имели... Как бросили его там в грязи под деревом, так и сгинул он.
Петя вспомнил, как возился с ключами, пытаясь отпереть квартиру, как чуть не уснул прямо на пороге, отчаявшись попасть домой... Никакого Петра Ивановича в этих воспоминаниях не было.
Забывшись, он тряхнул головой и чуть не вывалился из сознания от внезапно накатившей боли. Руки не слушались, ноги не передвигались, внутренности склеились в омерзительный рыхлый ком и причиняли мучительную боль. Но страшнее всего была боль головная. Она давила и терзала. Петя опустился на табурет перед холодильником, да так и застыл, не в силах больше пошевелиться...
И всё назойливее маячил перед закрытыми глазами образ этого странного Петра Ивановича, и всё яснее было, что ВСЁ ЭТО НЕСПРОСТА. ЧТО-ТО ВАЖНОЕ БЫЛО С НИМ СВЯЗАНО, ХОТЯ ПЕТЯ ЭТОГО ВСПОМНИТЬ НИКАК НЕ МОГ.
Петя осторожно прислонил больную голову к прохладной двери холодильника и прикрыл глаза. Поверженный Пётри Иванович встал из-под дерева, и даже не пытаясь очистить своё куцее пальто от налипшей грязи, побрёл прочь вдоль по улице. Петя в мыслях последовал за ним. Он сидел на табуретке в кухне у себя дома, и тем не менее в то же время совершал это странное мысленное путешествие по вчерашней улице.
Да, это было странно, но эта странность напрямую вела каким-то образом к облегчению положения. Петя понял, что если он с пониманием отнесётся к посетившему его видению, то через некоторое время будет спасён.
А тем временем фантомный Пётр Иванович вошёл в тёмный подъезд, поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж и скрылся за высокой красной дверью.
Петя судорожно глотнул воздуха и открыл глаза. В голове по-прежнему бушевали адские колокола. Но теперь они были так тесно связаны с открывшимся видением, что Петя уже наверняка знал: да, ужасная головная боль напрямую связана со вчерашними событиями.
У него уже не было сил размышлять над тем, КАКИМ ОБРАЗОМ, он жаждал сейчас только одного - немедленно покончить с мучениями.
А для этого, несомненно, требовалось отправиться по указанному таким странным, нереальным способом адресу и встретиться с Петром Ивановичем...
Краем сознания Петя понимал, что всё это - чистой воды фантастика, НАСТОЯЩАЯ КНИЖНАЯ ВЫДУМКА... Но в данный момент реальность и нереальность настолько тесно переплелись в его воспалённом мозгу, что он, почти не соображая что делает, накинул куртку, нахлобучил шляпу и выскочил за дверь.
Он долго ехал в троллейбусе, мучаясь от каждого толчка, затем шёл пешком, пока наконец не остановился перед высокой красной дверью. Это была именно ТА дверь, и Петя ничуть не удивился, сообразив, что даже не знает адреса, по которому пришёл, и наяву видит эту дверь впервые. Он не стал долго раздумывать, потянулся к кнопке звонка и сильно на неё надавил.
- Аааааа! - услыхал он, и подняв голову, посмотрел перед собой. - Наконец-то изволили пожаловать, голубчик!
Это и был Пётр Иванович. ПЁТР ИВАНОВИЧ! Тот самый старикашка, которого Петя вчера так ловко опрокинул в грязь под дерево.
- Доброе утро... Пётр Иванович. - безвольно пробормотал Петя и замер в мучительном ожиданоо решения своей несчастной судьбы.
- Проходи-проходи, дорогой мой! - любезно заворковал старик, пропуская Петю мимо себя в коридор квартиры. - А я-то тебя уже заждался.
Осторожно переступая ногами, чтобы не усиливать боль в голове, Петя прошёл. Он молчал, потому что не имел совершенно никакого понятия, о чём сейчас говорить. Каким-то образом он понял, что говорить ему ничего не надо, в любом случае старик не ждёт от него каких-то там извинений.
- Петя-Петя... - суетясь и предлагая несчастному домашние шлепанцы, пропел Пётр Иванович. - Дорогой мой тезка!
Петя совсем не удивился тому, откуда старикашка знает его имя. Сейчас было не до удивлений. Они прошли в большую, по-старомодному обставленную комнату. Петя осторожно опустился на первый попавшийся стул. Пётр Иванович напялил на крючковатый нос огромные очки с сильно выпуклыми линзами и стал в упор разглядывать Петю.
- Значит, УСЛЫХАЛ всё-таки! - загадочно сказал он. - Молодец, Петя, я тебя ждал. Ты правильно сделал, что пришёл немедля, иначе...
Он не договорил, что было бы ИНАЧЕ, а только покачал седой головой, развернулся на носках и бесшумно скрылся в смежной комнате.
Внутри Пети тем временем творилось что-то невообразимое. Головная боль вытеснила все остальные ощущения и разлилась по всему телу. Петя застыл на своём стуле, точно мраморная статуя на пьедестале, не в силах пошевелить даже глазными яблоками, и кое-какие мысли, шевелившиеся в тяжёлой голове, походили на больших неповоротливых рыб, кончающих свои часы в отравленной химикатами воде.
Наконец Пётр Иванович снова появился в комнате, и в ладонях он сжимал маленькую жёлтую коробочку. Из коробочки исходило облегчение, и Петя уставился на неё скованным взглядом с надеждой.
- Н-нда, Петя... - сказал Пётр Иванович. - Вляпался же ты в историю... Нехорошее вчера у тебя приключение вышло, ну да ладно об этом. Не будем вспоминать.
Он присел напротив Пети и продолжал:
- Я прекрасно понимаю твоё нынешнее состояние, мой дорогой мальчик. К тому же психомер неопровержимо доказывает то, как тебе сейчас нехорошо. - Пётри Иванович потряс перед Петиным носом жёлтой коробочкой. - Именно это состояние и привело тебя сюда, ко мне. Не будем останавливаться на мотивах твоего вчерашнего поступка, но ыакт остаётся фактом - этим поступком ты СЛУЧАЙНО привёл в действие силы, не зависящие от тебя. Однако в какой-то мере я могу на эти силы воздействовать, хотя дальнейший процесс регулировать не в состоянии.
Петя уже находился в таком состоянии, что его не волновали уже никакие процессы, никакие силы. Он желал избавиться от боли в голове любой ценой, и ожидал от старого говоруна более конструктивных предложений.
- Пётр Иванович!.. – выдавил он из себя, еле ворочая языком. – Вы не дадите мне умереть!
- Что ты! Что ты! – Пётр Иванович замахал руками. – Не для того же я тебя позвал, чтобы дать умереть! Я должен, и я ХОЧУ тебе помочь. Вообще-то такая помощь не по правилам… - он принизил голос до полушепота. – Но в каждом правиле, я думаю, должно быть хоть одно исключение. Ещё вчера, взглянув на тебя, я понял, что ты всё же неплохой парень, гораздо лучший, чем может о том свидетельствовать твой неблаговидный поступок. Иначе я и не пытался бы тебе сегодня помочь! Вот, смотри, и психометр также показывает это!
И на самом деле, непонятная коробочка начинала светиться сиреневым светом, словно какая-нибудь лампочка!
- Я помогу тебе, Пётр, потому что иначе сейчас поступить не могу. – сказал старик. – Только при условии, что ты сделаешь всё так, как я скажу.
Петя был согласен на любые условия. Он осторожно кивнул головой и умоляюще поглядел на Петра Ивановича, понимая, что сейчас целиком зависит от его милости. Так уж устроен любой человек – в обычной обстановке ему на многие вещи наплевать, но стоит ему попасть в экстремальные условия, и он поверит в любое чудо, обещающее ему спасение…
И Петя не задумывался сейчас ни над какими странностями, которыми прямо-таки кишела речь загадочного Петра Ивановича. Он поверил бы сейчас и в инопланетян, и в Змея Горыныча, и даже в самого Иисуса Христа, если бы они предложили ему способ побыстрее излечиться от охватившего его недуга.
- Всё дело в том, мой дорогой Петя,- сказал Пётр Иванович, - что вчера ты меня довольно сильно ушиб. А я всё-таки старик, и любая болячка, совершенно не чувствительная для молодого тела, долго терзает тело старое. Я не виню тебя, нет. Повторяю – я только лишь констатирую сей факт. Так вот, по некоторым парапсихофизическим законам обратной связи, которые неведомы ни тебе, ни остальным людям, моя боль отозвалась у тебя в голове резонансом, и теперь накрепко с ней связана. Один шанс из миллиарда существует на Земле для установления такой неприятной связи, и надо же, чтоб он выпал именно ТЕБЕ! Тут, конечно, никакие врачи не помогут… - Пётр Иванович неопределенно хмыкнул и покачал головой. – Но делать нечего, что есть – то есть. Твоя голова перестанет болеть только тогда, когда поправится мой организм. В данном случае этого следует ждать несколько дней. И я бы с этим согласился, для меня болячки – дело привычное, я научился их терпеть. Но сможешь ли терпеть ТЫ? Для твоего организма, не имеющего действенного опыта и многолетней закалки, свойственной лишь изношенным организмам, эта боль может обернуться больши-и-и-ими несчастьями! Ты не выдержишь ни дня в таком напряжении, в котором сейчас находишься, и в лучшем случае это грозит тебе устойчивым помутнением рассудка – до конца дней твоих. И всякая медицина тут бессильна.
Пётр Иванович встревожено взглянул на совсем уж потерявшегося от боли Петю и быстро проговорил:
- И выход из этого положения у нас есть! Есть способ, который быстро изгонит из твоего тела эту дьявольскую боль. Изгонит за считанные минуты, только способ этот очень неприятный для человека, я бы сказал даже - ОПАСНЫЙ, но… - тут он развёл руками, - из двух зол, Петенька, выбирают обычно наименьшее!
Петя попытался объяснить, что согласен на любое зло, лишь бы оно пошло на пользу, Но Петр Иванович не стал его слушать. Он сунул свой психометр в карман и резко встал:
- А теперь, Петя, айда за мной!
Он бережно взял Петю под руку, стащил его со стула и повел в соседнюю комнатк.
Эта комната была такого же размера, что и первая, только вместо мебели она была заставлена подставками со всевозможными колбами и стеллажами с диковинными приборами неизвестного предназначения. Петя обвел комнату мрачным взглядом, выискивая, на что бы присесть. Но ни стульев, ни диванов в поле зрения не было.
- Ну-с, молодой человек, - сказал Петр Иванович. - Теперь перейдем непосредственно к делу.
У него в руках появилась короткая деревянная дубинка с какими-то кнопками и рычажками на узорчатой ручке цвета слоновой кости.
- Вот этим прибором, который называется «брандлер», я должен буду произвести по твоему лбу ТРИ удара… - и словно упреждая возможные возражения Пети, прибавил: - Ведь есть такая поговорка - КЛИН КЛИНОМ ВЫШИБАЮТ. Я не буду приводить многочисленных и непонятных тебе сейчас примеров, свидетельствующих о глубокой практической справедливости этой народной мудрости, однако поверь мне на слово, что на силы, приводящие к неприятным болям в твоей голове, я могу воздействовать только этим методом.
И он замахнулся на Петю своей дубинкой.
Защищаясь, Петя протянул руку вперед и попятился.. Такого оборота дела он не предвидел. На него вдруг нахлынули сомнения: а не насмехается ли попросту этот старикан над ним?
- Ни о каких НАСМЕХАТЕЛЬСТВАХ нет и речи! – воскликнул старик, словно прочитав Петины мысли. – Я повторяю – никаких личных предубеждений! Если ты полагаешь, что я хочу заняться простым сведением счетов, то ты глубоко заблуждаешься!
Петя хотел возразить, но замешкался, подбирая слова, и тут же сокрушительный удар по темени свалил его с ног. Из глаз обильным каскадом посыпались искры, и когда он вновь обрел способность видеть и ощущать, то обнаружил, что стоит на карачках в самом углу возле одного из стеллажей.
Петр Иванович каменной громадой нависал над ним. Увидев, что Петя очухался, он склонился над ним и сочувственно спросил:
- Ну как, Пётр… терпеть можно?
Петя застонал. В голову словно вогнали железнодорожный костыль, удар был неожиданно резким, и на минуту заглушил всю остальную боль. Она как бы отошла на задний план, но тут же снова стала накатываться на измученный организм. Петя почувствовал, как на лбу наливается шишка.
И в нем вдруг проснулась ярость. Он хотел было вскочить, чтобы отколотить старика, однако сделать этого не смог. Головная боль затмила все на свете и парализовала волю. У него не хватило сил даже на то, чтобы повторно застонать, и он рухнул на пол.
- Вставай, Пётр, еще осталось два удара, - откуда-то издалека донесся до него бодрый голос старика. – Еще два удара, и ты будешь свеж, как майская роза!
Петя в бессилии заскрежетал зубами, но и это действие лишь усилило его муки. Проклятый старик! Петя подумал о том, что старик загипнотизировал его, и теперь пользуется этим для своих издевательств!
Постепенно боль утихла до размеров, предшествовавших удару палкой. Петя пошевелился, и тут Петр Иванович схватил его за шиворот.
- Ну все, хватит валяться как мокрая тряпка! – властно загремел он и попытался оторвать отяжелевшего Петю от пола. – Не то кончится срок действия удара и придется начинать всё заново!
Но Петя твердо решил разделаться со стариком. Он попытался собрать силы для решительного действия, которых было недостаточно, и только крепче вжался в пол, рассчитывая, куда лучше пнуть старика так, чтобы выпустить из него дух сразу.
Петр Иванович сделал еще несколько попыток поднять Петю, но у него ничего не вышло. Тогда он оставил его в покое и принялся громыхать предметами на столе.
- Ты хороший парень, Петя, - ворковал он, - только силы в тебе нет никакой. Для твоей же пользы придется прибегнуть к… эй-си-ди-си!
Он защёлкал какими-то переключателями, и Петя вдруг с ужасом понял, ЧТО старик имел в виду. Он встрепенулся и оторвал наконец тяжелую голову от пола.
Старик снова стоял над ним, сжимая в одной руке вилку оголенных проводов, от которых к щиту на металлической подставке тянулся изолированный красный кабель.
- Не надо! – прокряхтел Петя, делая слабую попытку подняться. – Не надо!
- Видишь, у тебя еще и воли нет, - насмешливо покачал головой старик. – Подняться ты ведь все-таки можешь!
Петя сел и прислонился к стене, метнув в сторону старика испепеляющий взгляд.
- Нет-нет, на ноги вставай… - потребовал старик. – Да поживей!
И он угрожающе придвинулся к Пете. Оголенные провода, изрыгающие опасность, покачивались в сантиметре от Петиного носа.
Петя с трудом повиновался. Он боялся электричества больше всего на свете.
Петр Иванович подхватил свою дубинку и размахнулся.
- Только не дергайся! – предупредил он. – Иначе вместо необходимой точки воздействия могу и в глаз попасть. Или же нос сломать.
Петя не успел зажмуриться, как снова полетел на пол. Удар вышел болезненней предыдущего, потому что пришелся как раз по живому синяку. Петя заплакал от боли, однако краем ущербленного сознания все же ощутил, что голова наполовину очистилась от давящей тяжести, и хоть ненадолго, но облегчение все же пришло.
- Ну как? – спросил Петр Иванович, озабоченно хмурясь.
- Никак… - всхлипнул Петя, закрыв глаза и пытаясь разобраться в своих ощущениях.
- НИКАК - быть того не может, - веско изрёк Петр Иванович. – Этот способ настолько же верен, как и теорий Эйнштейна. И потому после третьего, заключительного удара ты получишь ПОЛНОЕ облегчение.
Он снова замахнулся своей палкой, ожидая, когда Петя поднимется.
- Петр Иванович! – взмолился Петя, страдальческим взором уставившись на старика. – Может быть.. куда-нибудь… в другое место?
- Э-э, нет! – запротестовал старик. – Принципе лечения таков, что только ТРОЙНОЕ воздействие на одно и то же место может привести к желаемому результату!
- Что же это за лечение такое? – жалостливо выдавил из себя Петя. Отяжелевшей рукой он ощупал набухшую шишку и вскрикнул от боли.
- Вставай быстрее! – потребовал Петр Иванович вместо ответа. – Иначе шишка нальётся и может после удара лопнуть. Вот это и будет для тебя ещё большей неприятностью – шрамы тебе на лбу ни к чему!
Петя почувствовал, что общая головная боль и на самом деле исчезла. Неужели старик все-таки прав?
Он снова нехотя поднялся, испытывая почти панический ужас перед новым ударом. Но делать было нечего, отвертеться от такого принудительного лечения он никак не мог. Шатаясь, словно нокаутированный боксер на ринге, и крепко зажмурившись, он подставил свой многострадальный лоб для заключительного удара, и тут же получил его.
Голова, казалось, разлетелась на множество кусков, но на этот раз Петя чудом не упал. Он почувствовал, как старик подхватил его под локоть, и через некоторое время ощутил, что валится на диван в другой комнате.
- Вот так, Пётр, - услышал он голос Петра Ивановича. – Курс лечения окончен.
Петя пошевелился. Боль и на самом деле исчезла. Горел только лоб, но эта мелкая по сравнению с предыдущим армагеддоном боль беспокоила Петю меньше всего. Он открыл наконец мутные глаза и посмотрел на старика.
- Что это все значит? – выдавил он из себя. – Кто же вы такой, Петр Иванович, на самом деле?
Петр Иванович сидел на стуле подле лежавшего пластом Пети и улыбался.
- Этого, Петя, тебе знать совсем не полагается, - старик снисходительно потрепал Петю по плечу. – Я занимаюсь делами, которые очень далеки от твоего понимания, да и от понимания вообще всех людей на свете. И все с тобою происшедшее вчера и сегодня не имеет к моей основной работе абсолютно никакого отношения. Вчера, как я уже сказал, ты просто имел несчастье привести в действие некоторые силы, неведомые человеку. И хоть в этом виноват всего лишь ты сам, я все же решил помочь тебе. Ведь не уголовник же ты в конце концов! И твое счастье, что ты попал на меня, а не на НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ. Ведь среди моих коллег есть типы оч-чень крутые! Они спуску никому не дадут, виноват ты или нет!
Голова Пети уже настолько прояснилась, что он мог теперь вздохнуть свободно. От радости такого избавления у него даже появился некоторый интерес к происходящему.
- Все равно не пойму… - сказал он. – Что это за коллеги такие? И на какие СИЛЫ вы все время намекаете?
Старик ухмыльнулся.
- Похвальная это черта – любознательность, - сказал он. – Но любопытство кошку сгубило, как ты знаешь… Все на свете, дружок, имеет свой предел. Чего никому знать не положено, никто того никогда не узнает. Понятно? Можешь считать, что повстречался с волшебником, в определённом, конечно, понимании этого слова. И из того, что произошло, ты твердо долен уяснить себе оно: впредь будь ВНИМАТЕЛЕН и ОСТОРОЖЕН, в особенности не доверяй эмоциям. Эмоции – плохой спутник, каждый раз они тебя подводят, все время оставляя тебя в дураках. Прежде чем совершить что-либо, подумай хорошенько – нужно ли? Настолько ли это важно? Как ни мал риск снова нарваться на неприятность, подобно вчерашней, но он все же существует! И если попадёшься снова – выручить во второй раз я тебя уже не смогу…
Он помолчал, глядя за окно, потом махнул рукою и добавил:
- Впрочем… маленькую тайну всё же открою, - он прищелкнул пальцами и мило улыбнулся: - Исключительно по дружбе!
Старик положил на плечо Пете руку и заговорщически произнес:
- Если уж все-таки сорвешься… если уж случится с тобою грех, подобный вчерашнему, то попытайся лечиться способом, который уже хорошо знаешь.
Петя моментально сообразил, что старик имеет в виду.
- Это что же – три раза головой об стенку? – удивился он и почувствовал, как из головы вытекают последние остатки боли.
- Верно, Петенька, - отозвался Петр Иванович, и с его лица не сходила добрая искренняя улыбка. – Совершенно верно. Не думаю, что всякая там хулиганщина – это твой стиль. Так что будем надеяться, что такое лечение тебе больше не понадобится.
Петя свесил ноги с дивана.
- Конечно не понадобится… - испуганно пробормотал он, зачем-то оглядываясь. Он ощупал шишку. Она саднила и живо напоминала о прошедшем. От остальной боли не осталось и следа.
Петя вдруг почувствовал, как его начинают обволакивать волны гнетущего, невесть откуда появившегося страха. Он четко припомнил подробности сегодняшнего происшествия, которые до того затмевала головная боль. Он глянул на довольного Петра Ивановича, и ему вдруг показалось, что он находится один на один с садистом-сумасшедшим.
- Оправился? – поинтересовался Петр Иванович, зорко наблюдая за Петей.
У Пети в горле пересохло от страха, и он только кивнул.
Старик встал. Петя тоже. Не глядя в сторону старика, но удерживая его в поле зрения, Петя поплелся к входной двери.
- До свидания, - только и промямлил он.
- Обуться не забудь, - опять улыбнулся Петр Иванович.
Петя опустил глаза вниз, затем принялся скидывать стариковские шлёпанцы.
- До свидания… - повторил он, зашнуровав ботинки, и не подавая на прощание руки, стремглав бросился вниз по лестнице.
- ПРОЩАЙ, ПЁТР! – услыхал он вслед мягкий вкрадчивый голос старика. – Сто лет живи и процветай!
Петя услышал за спиной стук захлопываемой двери, оглянулся, но тут же провалился в пульсирующую пустоту…
…Петя открыл глаза. Он лежал на полу в коридоре у себя дома, привалившись к стене, одетый, и глядел на себя в большое настенное зеркало, доходившее до самого пола. Голова, однако, не болела.
Перед глазами стоял Петр Иванович со своей ужасной палкой наизготовку.
А на лбу красовалась огромная шишка.
Петя судорожно мигнул, и Петр Иванович испарился. Шишка, однако, не исчезла. Это что-то напоминало, но Петей овладела уверенность в том, что все происшедшее с ним утром – дурной сон пьяного человека. Разве такое может случиться наяву?
Петя осторожно ощупал шишку непослушной рукой. Шишка побаливала, но ничто не говорило о том, что она появилась именно утром. Правда, чем завершилась вчерашняя пьянка, Петя тоже не помнил, однако был уверен, что шишка – всего лишь плод какой-нибудь вчерашней оплошности, ведь в невменяемом состоянии так легко ушибиться!
Петя попытался встать, но от долгого лежания на твердом полу ноги затекли и не желали совершать нужных движений. Внутри все горело огнем, во рту пересохло, и страшно хотелось пить. Это был похмельный синдром. Следовало бы выпить водки, но Петя не любил похмеляться. Его всегда тошнило от опохмелки.
Помучившись немного, Петя совершил наконец над собою героическое усилие и поднялся. Радиоточка отбила полдень. Неприятное сновидение отошло на задний план, однако Петя чувствовал смутное беспокойство. Где же он все-таки умудрился приобрести эту дурацкую шишку? Не принимать же на веру то, что его и на самом деле отлупил своей дубинкой тот мифический Петр Иванович! Он обнаружил, что из головы вылетел даже адрес того старика. Это ли не лишнее доказательство того, что все видения были навеяны ему последствиями алкогольного опьянения?
Несмотря на отвратительное свое состояние, Петя все же позволил себе усмехнуться и тряхнуть головой. Всё сильнее хотелось пить.
Он пробрался на кухню и напился из-под крана. Захотелось чаю с лимоном, но готовить его не было уже сил. Не было сил снять куртку и грязные ботинки. Не было сил даже СУЩЕСТВОВАТЬ…
Петя почувствовал, как на него накатывается глухое раздражение неизвестно к кому. С ним это часто случалось, особенно после того, как он напивался. Его все же задел за живое этот Петр Иванович, хоть он и был порождением фантазии самого Пети, хоть и происходило это во сне, но обидно за себя, за собственное поруганное достоинство все же было. А может быть эта шишка – и на самом деле дело рук какого-нибудь реального старика, обиженного вчера Петей? Ведь упившегося человека может побить даже ребенок!
Петя вновь приковылял к зеркалу и заплывшими глазами уставился на свое отражение. Он подумал вдруг о том, что надо позвонить Жорику и выяснить наконец, что же там произошло вчера на самом деле? ОТКУДА ШИШКА?
Петя погрузил руки в карманы и принялся шарить там в поисках телефонного жетона. Это была мучительная для его состояния процедура, но все же он отыскал один. Он вывалился из квартиры и пошел в сторону ближайшего автомата.
Автомат с виду был исправен, и это уже было хорошо. Петя набрал нужный номер, и кинул жетон в открывшуюся щель.
Трубку на том конце провода подняли почти сразу же. Но автомат не сработал, и жетон со звоном провалился внутрь. В трубке раздались издевательские гудки. Петя вышел наконец из себя. Он не удержался, вскинул руку и с осадой трахнул эбонитовой трубкой по металлическому корпусу телефона.
Телефонные трубки не особенно прочны, удар был достаточной силы, и трубка разлетелась на куски. Петя выпустил из рук то, сто от нее осталось, и грязно выругался. Гибкий проволочный шнур задергался в конвульсиях…
И тут Петя наконец понял, что снова дал маху. Голова его наливалась свинцом, да так быстро, что пришлось зажмурить глаза, чтобы не потерять сознания.
Эта неведомо откуда и отчего взявшаяся боль так отчетливо напомнила ему уже пережитую во сне, что Петя содрогнулся от ужаса.
- Черт возьми… - испуганно пробормотал он, приседая в страхе на пол будки. Он вдруг ясно вспомнил слышанную утром (но выдуманную ли им?) фразу:
«НО ЕСЛИ УЖ СОРВЁШЬСЯ…»
КОНЕЦ ЭТОЙ ПОУЧИТЕЛЬНОЙ ИСТОРИИ
Опубликовано 30 августа 2018 г.
|
