|
Журнал "Ровесник", № 9, 1999 г.
Стр. 26-27
Jazz is shit. Jazz is fucking stupid», - однажды изрек Лайэм Галлахер, будучи уверен, что его никогда не переведут на руский язык, и - в этом лишь - оказался прав. Все остальные гиганты брит-попа, наоборот, один за другим стали вдруг признаваться, в душе были и остаются джазменами, а на поп-сцену вышли для того только, чтобы продолжить дело Орнетта Коулмена и Майлза Дэвиса. А ведь и верно: занявшись переосмыслением всех стилистических новшеств минувших лет (и присягнув при этом на верность свободе самовыражения), брит-поп в лице лучших своих представителей (минус Oasis) как раз и «зарулил» в импровизационные дебри, хорошо знакомые самому древнему из ныне живущих поколений. Раз так, возникает вопрос: что вообще такое есть «весь этот джаз»?
Поскольку история - дело темное, пройдем ее кратчайшим путем. Джаз - принято считать - родился в Нью-Орлеане от творческого слияния функциональной оркестровой музыки (ну, вы понимаете: свадьбы, похороны, встречи общественности в пивной) со всем многообразием искусства гастролирующих менестрелей. Рэгтайм (от raggin': «придумывание на ходу») некоторое время распространялся со скоростью пароходов, курсировавших по Миссисипи. С изобретением граммофона и становлением радио процесс ускорился, так что к 30-м годам джаз уже в качестве основного жанра американской поп-музыки буйно разветвился и, по шаткому «мостику» свинга, миновав военные годы, разросся в удивительное царство пижонства, отмеченное духом непостижимого мистицизма, к которому и по сей день тянутся ноздри всякого хиппиозно настроенного постороннего.
Боп - он же бибоп - восстал в Нью-Йорке и провозгласил диктатуру беспрекословной свободы: джазмены принялись извлекать из своих инструментов дичайшие звуки, а барабанщикам дали такую волю, от которой опомниться тем уже было не суждено. Неслучайно Джек Керуак объявил бибоп источником «философии нового мира»!
Безобразия, которые стали чинить музыкальные неофилософы на сцене и в жизни, не описать порядочными словами. В сравнении с Паркером и Колтрейном братья Галлахеры сегодня могут показаться просто вполне трезвыми юношами. Например, трубача Ли Моргана (после того, как он разругался с подружкой) пристрелили не отходя от сцены - Дэймон Элбарн о такой участи мог бы только мечтать! От бибопа и перешел рок-н-роллу в наследство весь нерастраченный авантюризм; впрочем, ни одному рокеру не дано было покорить те вершины духовной раскрепощенности, над которыми легко парили Майлз Дэвис и Чарльз Мингус, Арт Блэйки и Диззи Гиллеспи.
Расширение в бесконечность джазовой «сферы» было стремительным и недолгим. Устремившись к свободе на периферии, в своем центре она вступила в активное взаимодействие с пришлыми струями, порождая по очереди: соул-, фанк-, афро-, рок- и даже поп-джаз (вспомним "Style Council"), от которого и до эйсид-джаза оставалось полшага. А в 90-х годах джазовый «вирус» проник в брит-поп, и тут произвел полное разложение форм и структур.
Radiohead поначалу считались «британским ответом гранджу», и синглом «Creep», понятное дело, они покорили первым делом Америку, но - в поиске новых звукосочетаний зашли так далеко, что попали как раз в клуб «нового джаза». Поворотным пунктом в истории группы стал альбом «ОК Computer», который, открыв страницу постгранджевого арт-рока, переварил в себе наряду с психоделическим наследием шестидесятых еще и глубинный пласт «взрослой» культуры тех лет. Утверждение Тома Йорка о том, что композицию «Pharaon’s Dance» можно считать продолжением «Subterranean Homesick Alien», a «Airbag» - это «взгляд на историю джаза в целом», критики восприняли с недоверием. Но, прислушавшись, согласились и - решили выведать у «радиоголовы» теоретическую подоплеку его удивительного превращения в неоджазмена.
«Краеугольный камень музыкальной истории - это «Bitches Brew» Майлза Дэвиса: альбом, предопределивший развитие экспериментального рока,- отвечал тот- Принято считать, что именно Дэвис альбомом «Kind Of Blue» (1959 года) дал сигнал к «упрощенчеству» в джазе, породив так называемую «модальную ветвь». Тем более замечательно, что последующие 20 лет он усложнял свою музыку; более того, в этом самоанализе шел параллельно основной линии развития рока...»
Пока специалисты сличали «ОК Computer» с «Bitches Brew», находя в них сходства больше, чем даже различий, у Тома Йорка среди брит-попстеров обнаружилось немало единомышленников.
Музыка Spiritualized с самого начала была мягче и аморфнее; вообще, к заокеанским грубостям гранджа она имела формальное отношение. Альбом «Ladies And Gentlemen, We Are Floating In Space» вывел группу во внешнюю «гавань» брит-попа: из относительного мелководья новой психоделии последовал шаг в глубины soul и gospel, откуда было уже недалеко и до бескрайностей джаза. Рваный гитарный звук (не говоря уже о взрывном саксофонном) прозвучали «цитатами» из Орнетта Коулмана, а в своем мировоззрении лидер ансамбля Джейсон Пирс оказался вполне созвучен Джону Колтрейну. Никого не удивил тот факт, что оба джазовых гения оказались у лидера Spiritualized в числе фаворитов. Впрочем...
«Из всех джазменов настоящим рокером был только Чарли Паркер,- утверждает Пирс. - Принято считать, что альбом «Live From Massey Hall» дал начало модерн-джазу, но здесь же и рок-н-роллу был заложен духовный фундамент. Я не говорю о личностных масштабах: этот человек постоянно балансировал на краю бездны! То же можно сказать о Чэте Бэйкере, самом выдающемся вокалисте новейшей истории. И все же... Коулмен и Колтрейн для рок-н-ролла - что Маркс и Энгельс для коммунизма!»
Продолжая ту же метафору, можно сказать, что Рони Сайз после выхода альбома «New Forms» стал Лениным неоджазо-вого поп-модернизма.
«В джазе меня сразу же привлекло полное свободомыслие,-говорит неформальный лидер британского drum'n'bass.- Здесь не принято задумываться над тем, «что скажут» другие. Ортодоксальный рок-музыкант может засомневаться: «Так играть здесь нельзя...» Джазмен возразит: «Я сыграл, значит, - можно».
Джаз настолько выше меня, что когда меня называют джанг-ловым джазменом, я стараюсь не принимать такие комплименты всерьез. Различие вот в чем: мы создаем свою музыку, исполняем ее... а Майлз Дэвис и Джон Колтрейн жили музыкой, дышали ею. Джаз - не стиль и не жанр: это тот сказочный мир, где автору дозволено воплотиться в собственное творение. В поп-музыке к такому идеалу нет смысла даже стремиться».
Тем не менее, к нему-то и устремились самые передовые брит-попстеры.
Альбом Primal Scream «Screamadelica» (наряду с «Life Forms» и «ОК Computer») справедливо считается одним из лучших в завершающемся десятилетии. Критики, правда, расслышали здесь прежде всего неопси-ходелический манифест (выполненный со ссылками на наследие The Rolling Stones), но вокалист Бобби Гиллеспи считает пластицку джазовой - неслучайно среди музыкантов, приглашенных к участию в записи, выделяется легендарный мастер 60-х Фароу Сандерс (это его саксофон звучит в «Гт Cornin' Down»).
«Джаз - это самовыражение в чистом виде, которое не нуждается в текстах,- утверждает Гиллеспи - Музыку Джона Колтрейна нельзя ни объяснить, ни прокомментировать: она - как выстрел, сражающий наповал. Недовольство окружающим миром - вот что первоначально привело меня к джазу, высшей форме выражения душевного неспокойствия. Послушайте «От»: это живая картина духовного бунта, выполненная красками звука, - настоящее зеркало души чернокожего американца тех лет. Здесь нет красивостей, все уродливояростно, но - тем ведь и великолепно! Колтрейн религиозен в лучшем смысле этого слова: своей бурлящей злостью он очищает и возвышает душу... Еще один великий альбом, имеющий к року непосредственное отношение, - «Free Jazz» Орнетта Коулмена. Эта революционная работа оказала огромное влияние на "Velvet Underground", "МС5" и "The Stooges". И вновь перед нами -чисто политическое заявление, выполненное без слов. «Гнев - это энергия»,- однажды сказал Джонни Роттен. Думаю, он имел в виду «От» или «Ascension» Джона Колтрейна... Вообще, джаз - нескончаемый источник новых открытий, и я могу говорить о нем бесконечно. Незабываемым волшебником звука остался у меня в памяти Сан Ра. Сесил Тэйлор создает за фортепьяно нечто, не поддающееся описанию. Казалось бы, звуковая абстракция, но почему она так проникает в душу? В последнее время я много слушаю Майлза Дэвиса; думаю, его альбом «Dark Magus» посильнее будет, чем даже «Bitches Brew». И уж конечно, потяжелее самого тяжелого рока... А наш брат, рокер, между прочим, в последние годы не жаловал джаз. О чем это говорит? О том, что при всех своих претензиях на либерализм, он остался закоснелым реакционером».
Камешек в огород "Oasis"? Быть может, еще и "Blur". Если все упомянутые нами герои брит-попа в своей музыке достаточно открыто выражали джазовые настроения, то Дэймон Элбарн & Со до сих пор (точнее, до выхода альбома «13») выступали продолжателями той части «белого дела», которая, начата была "Beatles", "The Kinks" и "The Small Faces". Но оказалось, что все это время участники "Blur" скрывали за кокни-акцентом... большую и невыразимую любовь к джазу. Грэм Коксон, выяснилось, и вовсе фанат.
«Более всего мне по душе free jazz, - говорит он. - Это музыка чисто интуитивная, почти бессознательная. Мастера свободного джаза могли записать альбом за ночь - хотелось бы мне, чтобы и "Blur" научились так же работать! Вообще, в рок-н-ролле много притворства и очень мало искренней ненормальности. Послушайте «Spy Vs Spy» Джона Зорна - поймете, что я имею в виду. Это посвящение Орнетту Коулмену, который и представляет в джазе основной «ствол», давший самые ценные «ветви». Дон Черри, Чарли Хэйден, Эрик Долфи - все вышли отсюда.
Коулмен сумел выразить в своей музыке все идеи современного искусства в целом. Альбом «The Shape Of Jazz To Come» (1959) - это же живой пульс нью-йоркской арт-сцены! Очень интересен Эрик Долфи, соединивший джаз с элементами симфонической музыки. В «Out То Lunch» и «Last Date» (оба альбома 1964 года) почти слышен Стравинский (который, кстати, сам находился под сильным влиянием джаза). И Роланд Кирк потрясающий парень: слушая его зыку, трудно поверить, что этот слепой большую часть жизни находился во власти тиков. Мне кажется, такой альбом, как «We Kings» (1961) можно считать ответом Кафке Камю: это триумф одиночки, побеждающего в схватке с окружающим миром. Вообще, в джазе выявились два основных пути. Можно идти за Коулменом - попадешь в пучину хаоса. Последуешь за Колтрейном - воспаришь к высотам духовности не от мира сего. Рок-н-ролл, наверное, располагается посередине. Рок-музыканту кажется, что, хватая лишку, он открывает какие-то неведомые горизонты. На самом деле, выходя за рамки рока, он попадает в джаз - не далее».
Вот тебе раз! Возможно ли такое - чтобы Вселенная, родившаяся в Большом Взрыве, устремилась затем в implosion, к своему же началу? Отчего же нет, так оно и бывает; вот и колдун Мерлин, как утверждает история, прожил жизнь задом наперед, из будущего направляясь в прошлое... Между прочим, судя по некоторым мотивам нового альбома Oasis, то же соображение не раз посещало и самого умного из двух Галлахеров, Ноэла. Но о том, как он «хватал лишку» и в какой попадал после этого «джаз», у нас с вами будет другая история.
X. РОКЕР
На фото:
Диззи Гиллеспи
Чарльз Мингус
"Radiohead"
Майлз Дэвис
Опубликовано 8.1.2017 г.
|
